Фриц Шахермайр - Александр Македонский

• Название: Александр Македонский
• Автор: Фриц Шахермайр
• Издательство: Ростов н/Д: «Феникс», 1997-576 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-85880-313-Х

Книга — итог многолетних исследований австрийского историка античности Ф. Шахермайра, связанных с личностью и деятельностью македонского царя Александра. Она охватывает все периоды жизни Александра Македонского, дает представление о той обстановке, которая окружала Александра с детских лет, рассказывает об истории Македонии, о географических и социально-экономических особенностях этой страны.

_{Сокращенный перевод с немецкого М.Н. Ботвинника и Б. Функа}

_{Сканирование и обработка: nitebar}

---

В эпоху империализма буржуазная наука резко меняет свое отношение к возвышению Македонии и к Александру. Пельман одобряет идею Александра создать государство, «обнимающее главнейшие культурные народы и сглаживающее их особенности на почве возможно более космополитической культуры»[401]. Эд. Мейер в работе «Александр Великий и абсолютная монархия»[402], Керст, Вилькен и другие немецкие историки всячески превозносят македонское объединение. Влияние этой тенденции сказалось и на сравнительно новых книгах Берве, Раде, Корнемана[403] и др. Позиция Белова, писавшего, что «Александр пожал там, где посеял его отец», оригинальна и критична только в оценке личности Александра, но это не относится к оценке его деятельности.

Особенно возрос интерес к македонским завоеваниям и к личности Александра после второй мировой войны. За этот сравнительно небольшой промежуток времени об Александре было написано больше книг, чем за все предшествующие годы. Далеко не все они оставили заметный след в историографии, но некоторые представляют несомненный интерес (о книгах Э. Бедиэна, Г. Бенгтсона, П. Бриана, Л. Омо, Ч. Робинсона, М. Уилера уже писали в нашей специальной литературе).

На первом месте среди этих монографий, с нашей точки зрения, стоит прекрасная книга В. Тарна «Александр Великий»[404] — результат переработки написанных этим автором соответствующих глав «Кембриджской древней истории». В книге Тарна сочетаются увлеченность историка, сумевшего по-новому прочитать одну из интереснейших страниц истории, и блестящее изложение известных всем событий с основательностью и глубиной в разработке частных вопросов. Чтобы не отвлекать внимания читателя на источники и полемику по отдельным проблемам, Тарн разбил свою работу на два тома, отделив рассчитанное на массового читателя «Повествование» от предназначенных для специалистов «Источников и исследований». Этот второй том, состоящий из отдельных очерков, несомненно, значительное явление в историографии. Если можно согласиться не со всеми результатами исследования Тарна, то нельзя обойти молчанием проделанную им работу.

Вступительный очерк второго тома — разбор первоисточников, рассказывающих о походе — посвящен пересмотру взгляда на происхождение и сравнительную ценность сочинений современников македонских завоеваний. Еще в конце прошлого века немецкими историками была разработана концепция о существовании двух восходящих к современникам Александра традиций: одной надежной, основанной на воспоминаниях участников похода, Птолемея и Аристобула, которую использовал в дальнейшем Арриан в своем «Походе Александра», и так называемой «вульгаты» — распространенной, но малодостоверной версии. К «вульгате» восходят наиболее известные истории похода Александра, составленные в римское время: XVII книга «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского, «История Александра Македонского» Курция Руфа и сделанная Юстином «Эпитома» («Извлечение») из «Всеобщей истории» Помпея Трога, а также в значительной степени биография Александра, написанная Плутархом. Сколь значительное влияние на представления последующих поколений оказала эта «вульгата», видно из того, что именно на ней основан сложившийся еще в эпоху эллинизма и получивший затем распространение по всему тогдашнему миру «Роман об Александре», версии которого дошли не только на греческом, но и на латинском, арабском, армянском, сербском и многих других языках. Популярность «Романа об Александре» в средние века можно сравнить только с популярностью «Библии»[405].

Историки XIX–XX вв. считали, что основным источником «вульгаты» были «Деяния Александра», написанные Каллисфен ом, а после смерти этого историка (327 г. до н. э.) основной материал «вульгата» заимствовала у Клитарха, которого считали участником похода. Полагают, что его сочинение предшествовало воспоминаниям Птолемея и книге Аристобула.

На ряде примеров В. Тарн сумел показать, что труды Клитарха не могли быть основным источником «вульгаты», так же как он сам не был, по-видимому, участником похода Александра. Историки позднейшего времени брали, возможно, из его увлекательно написанной, но, вероятно, более поздней по сравнению с Птолемеем и Аристобулом книги отдельные детали. Хотя гипотеза Тарна о происхождении «вульгаты» не была принята другими учеными, он все-таки заставил их пересмотреть общепринятый в то время взгляд на работу Клитарха. Исследования Тарном источников XVII книги Диодора показали, что Диодор брал свой материал не только у Клитарха и что роль Клитарха в создании «вульгаты» была вовсе не такой значительной.

Тем не менее некоторые выводы, к которым приходит Тарн, настолько парадоксальны, что сними невозможно согласиться. Например, Тарн считает Александра провозвестником братства и единства народов. Именно македонский царь, а не киники, утверждает Тарн, первым провозгласил идеи интернационализма и равенства народов[406]. Общая идея, по его мнению, способна сплотить народы сильнее, чем любая формальная связь. Красной нитью через всю книгу Тарна проходит апологетическая тенденция, его стремление найти оправдание жестокой захватнической политике, проводимой македонянами. Только трем поступкам Александра Тарн не находит оправдания: разрушению Фив, казням Филоты и Пармениона и вероломному убийству сдавшихся на милость победителя индийских наемников при Массаге. Но даже и эти поступки Тарн называет лишь «грехами юного властелина» и считает, что о них могут судить только те, кому знакомо искушение власти.

Книга Тарна, несмотря на свойственное ей стремление к прославлению Александра, богата фактическим материалом, и если мы предлагаем нашему читателю не ее, а другую книгу об Александре, то это объясняется не только тем, что книга Фрица Шахермайра вышла на четверть века позже и включает новый материал, накопленный наукой за эти 25 лет[407], но и большими ее достоинствами и глубокой эрудицией автора.

Шахермайр — единственный из известных нам ученых-античников, посвятивший Александру и его походам не только множество статей и исследований, но и три капитальные монографии. Первая из этих книг об Александре, которую автор снабдил подзаголовком «Гений и власть»[408], была результатом долголетней работы Шахермайра над изучаемой проблемой и, что еще важнее, результатом духовного перелома ученого, происшедшего под влиянием крупных событий в жизни страны и в его личной. В предисловии к этой книге автор пишет, что события военных лет целительным образом повлияли на формирование его общих взглядов… и что без них его книга не могла бы возникнуть в ее современном виде.

Фриц Шахермайр — старейший, если не самый старый австрийский антиковед, участник еще первой мировой войны[409]. Проходя службу на Переднем Востоке и в Малой Азии, он увлекся историей Греции и античной культурой. Это увлечение захватило его на всю жизнь, и сейчас, на пороге своего 90-летия, он продолжает печатать исследования по истории ранней Греции и активно участвовать в конференциях историков.

Ф. Шахермайр начал свою научную карьеру с опубликования в 1929 г. солидного исследования по ранней истории этрусков. Уже в этой первой работе проявилась особенность таланта Шахермайра — умение на основе детальных исследований нарисовать общую картину эпохи. За долгую научную жизнь Шахермайру удалось сказать свое слово о различных и, казалось бы, далеких друг от друга областях и периодах истории древнего мира, но важнейшие его работы посвящены двум темам: ранней, как ее раньше называли «доисторической», эпохе жизни Балканского полуострова и времени Александра Македонского.

К сожалению, время, на которое пришелся расцвет научного творчества Шахермайра, оказалось тяжелым периодом в истории немецкой науки[410]. Приход к власти фашизма в 1933 г., засилье расизма и национализма в исторической науке не могли не привести к упадку и антиковедения. Поиски «нордических элементов» в греческой и римской культурах, прославление тоталитарного строя древней Спарты[411], порицание демократического строя Афин и культ «сильной личности» — все эти установки оказали немалое влияние на молодого ученого, приглашенного профессором в Йену, незадолго до прихода Гитлера к власти. Уже в работе 1935 г. «Ахейцы и хетты», посвященной ранней истории народов Греции и Малой Азии, мы встречаемся не только с расистской терминологией, но и с характерным для фашистской науки утверждением о якобы исконном превосходстве индоевропейских или, как их называли немцы, индо-германских народов. Влияние фашистских установок сказалось и в объемистой статье 1937 г. об афинском тиране Писистрате, помещенной в «Реальной энциклопедии классической древности» Паули-Виссова (т. XIX).

Отмечая положительные моменты деятельности и стремление к тоталитаризму этой «сильной личности», Шахер-майр не забыл упомянуть, что «по своей крови Писистрат, несомненно, в значительной степени имел северные показатели». В том же стиле сочетания результатов детальных исторических исследований с национал-социалистскими «установками» написана и его третья крупная работа — «Индогерманцы и Восток» (1944). И только в четвертой книге Шахермайра («Александр Великий. Гений и власть»), написанной в 1949 г., уже по возвращении в родную Австрию, наметился тот духовный перелом, о котором мы уже говорили и который сам автор назвал «целительным».