Филип Фармер - Дейр

• Название: Дейр
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-7001-0073-8

Ни одному из писатели научной фантастики не сравниться с Филипом Хосе Фармером, основоположником “сексуальной фантастики”, по силе, оригинальности и плодотворности замыслов. Философия сборника романов “Дейр” проникнута проблемой пола в ее связи с воспроизводством человеческого рода. Земная цивилизация стоит на пороге новых научных открытий. Возможен ли любовный контакт с инопланетянами? И почему секс оказывается под запретом из запретов, почему вокруг него бушуют непримиримейшие страсти даже в XXXI веке?

Содержание:

Влюбленные. Роман (Перевод с английского А.Щербакова)

Дейр. Роман

Врата времени. Роман

Пробуждение каменного Бога. Роман

Обладатели пурпурных купюр. Повесть

Серия “Осирис” выпускается с 1992 года. Выпуск 14

Художник: Радаев В.Н.

---

Друзья Чиба недоуменно переглядываются. О чем орет эта дуреха? Что тут необыкновенного?

Из дедушкиных “Отдельных высказываний”:

“Некоторые из черт религии Любви Любить, вызывающей отвращение или поношение в XXI веке, стали в наше благословенное время обычным делом. Любовь, любовь, любовь… Физическая и духовная! Недостаточно просто целовать и обнимать своих детей. А вот простое упоминание при ребенке о гениталиях способно привести к любопытным условным рефлексам. Я мог бы написать об этом специальную книгу и, пожалуй, напишу”.

Легран выходит из уборной в тот момент, когда Бенедиктина дает Чибу пощечину. Чиб любезно возвращает ей ее. Гамбринус выскакивает из-за стойки и устремляется вперед с криком:

— Пойсон! Пойсон!

Он сталкивается с Леграном, который врезается в Бэллу, за что с визгом получает пощечину, которую незамедлительно ей возвращает. Бенедиктина выплескивает стакан П в лицо Чибу. Тот яростно вскрикивает и делает выпад. Бенедиктина пригибается, и кулак врезается в ее подругу.

Красный Ястреб прыгает на стол и кричит:

— Я дикий зверь, я аллигатор, я…

Стол не выдерживает такой тяжести, наклоняется и сбрасывает его в толпу девушек. На полу образуется куча из тел. Его кусают, царапают, а Бенедиктина яростно вонзает ему ногти в мошонку. Он вопит от боли и ударом ноги яростно отшвыривает девку в угол. Легран, прокладывающий сквозь толпу путь к выходу, летит на пол, сбитый чьим-то ударом ног, теряя несколько передних зубов, налетев на твердое колено Чиба. Выплевывая кровь и зубы, он вскакивает на ноги и ударом в живот валит ближайшую участницу фестиваля.

Гамбринус палит из ружья, выбрасывающего тонкий лучик ярчайшего света Он ослепляет возбужденных посетителей таверны и таким образом приводит их в чувство. Луч висит в воздухе и сияет, словно.

.

.

…………….

Звезда над Бедламом

Начальник полиции разговаривает по стерео с человеком, находящимся в уличной будке. Этот человек выключил видеоэкран и изменил голос.

— Они там, в “Тайной Вселенной”, вышибают дух друг из друга.

Начальник стонет. Фестиваль только что начался, и вся полиция там.

— Спасибо. Ребята уже едут. Ваше имя? Я буду рекомендовать вас как кандидата для награждения Гражданской медалью.

— Что? А потом и меня приметесь трясти? Я не осведомитель, просто выполняю свой долг. А кроме того, я не люблю этого, я не люблю Гамбринуса и его посетителей. Это сборище наглых снобов.

Начальник отдает приказ о подавлении беспорядков, откидывается на спинку стула и, потягивая пиво, наблюдает за операцией по стерео. Что случилось с этими людьми? Они словно помешались.

Завывает сирена. Хотя фараоны и едут на электроциклах абсолютно бесшумно, они не порвали со своей вековой традицией издалека предупреждать преступников о своем появлении. Пять машин появляются перед открытой дверью “Тайной Вселенной”. Полицейские слезают с седел и начинают совещаться. На них двойные цилиндрические шлемы черного цвета с алыми полосами. По некоторым причинам они в очках, хотя скорость их транспортных средств не превышает пятнадцати миль в час. Их куртки сшиты из черного меха, плечи украшают золотистые эполеты. Шорты — из пушистой ткани цвета электрик, шнурованные ботинки — черные и блестящие. Они вооружены электродубинками и ружьями, стреляющими тяжелыми резиновыми шариками.

Гамбринус загораживает вход. Сержант О’Хара примирительно говорит:

— Эй, запустите нас. У меня нет ордера на обыск, но я могу получить его.

— Если вы войдете, я заявлю на вас, — улыбаясь, говорит Гамбринус. Он знает, что, несмотря на отсутствие у него официальной лицензии, правительство поддержит его иск. Вторжение в частное владение — это не пустячок, на который полиция может наплевать.

О’Хара заглядывает через его плечо в дверь, видит лежащие на полу тела, людей, вытирающих кровь с лица, держащихся за головы и бока. Эксипитера, напряженно сидящего за столиком, словно стервятник, алчущий падали. Один из лежащих с трудом встает на четвереньки и выползает между ног Гамбринуса на улицу.

— Сержант, арестуйте этого человека, — говорит Гамбринус. — Он нелегально использовал камеру стерео. Я обвиняю его во вторжении в личную жизнь.

Лицо О’Хары светлеет. В конце концов, он арестует хотя бы одного себе в оправдание. Леграна заталкивают в фургон, который прибыл следом за санитарной машиной. Красного Ястреба выносят за дверь на руках его друзья. В тот момент, когда его кладут на носилки, он открывает глаза и что-то бормочет.

О’Хара наклоняется к нему.

— Что?

— Я однажды… ходил на медведя с ножом в руках. Но тогда мне досталось меньше, чем от этих бешеных ведьм… Я обвиняю их в нападении, избиении и нанесении смертельных увечий…

Попытка О’Хары заставить Красного Ястреба подписать свои показания успеха не имеет, так как он теряет сознание. Сержант зло плюет.

Сквозь зарешеченное окно фургона доносится вопль Леграна:

— Я правительственный агент! Вы ответите за это!!!

Между тем полиция получает приказ отправляться к главному входу Народного Центра, где драка между местной молодежью и пришельцами из Вествуда грозит перейти во всеобщее волнение. Бенедиктина покидает таверну. Незаметно, чтобы драка принесла какой-нибудь вред ее будущему ребенку, хотя ей изрядно досталось. На плечах и животе — царапины, на ягодицах сквозь прозрачную ткань видны два багровых синяка — следы рифленой подошвы ботинка Красного Ястреба, на голове — большая шишка.

Чиб одновременно со злой радостью и грустью смотрит на ее спотыкающуюся походку. Теперь он окончательно убедился, что его ребенку отказано в жизни, и чувствует тупую боль в груди. Он понял; что его отчаянное нежелание аборта связано с подсознательным отождествлением себя с этим неродившимся ребенком. Ему известно, что его собственное рождение было простой случайностью, кто знает — счастливой или несчастливой… Повернись все иначе, и он бы не родился. Мысль о своем небытии — без картин, без друзей и без смеха, без надежды и без любви — ужаснула его.

Глядя, как Бенедиктина вышагивает по улице, важно, не обращая внимания на висящую клочьями одежду, он удивлялся: что он только в ней нашел? Даже если бы она и сохранила ребенка, жизнь с ней была бы сплошным мучением.

В гнездо влекущих губ
Любовь однажды села,
Воркуя и сияньем перьев ослепляя.
Но вскоре улетела, испражнившись,
По вечному обыкновению птиц
При взлете торопливом облегчаться.

Чиб возвращается домой, но попасть в свою комнату ему по-прежнему не удается. Он идет в мастерскую. Картина на семь восьмых уже готова, но Чиб ею еще не удовлетворен. Он берет ее и несет к Омару Рунику, дом которого находится в одной “грозди” с его домом. Руника сейчас нет, но он никогда не закрывает дверь. У него есть все, что необходимо Чибу для завершения картины. Чиб работает спокойно и уверенно, чего с ним не было, когда он только начинал творить. Вскоре он выходит на улицу, неся огромный овальный холст над головою.

Чиб размашисто шагает мимо пьедесталов, проходит под изгибающимися ветвями с домами-овоидами на концах. Он идет мимо крошечных парков, минует еще пару домов — и через несколько минут он уже почти в центре Беверли-Хиллз. Здесь взору Чиба открывается.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

…………………………………

Покойный полдень золотой и три напыщенные дамы

Дрейфующие на каноэ по озеру Иисуса.

Мариам бен Юсуф, ее мать и тетка держат торчком удочки и глядят на пестрые картины из иллюминаций, музыкантов и гомонящей толпы у Народного Центра. Полиция только что прекратила драку подростков и окружила место карнавала, чтобы предотвратить возможные беспорядки.

Три женщины, одетые в темные одежды, полностью скрывающие тело в соответствии с требованиями секты Мохаммеда Вахаби. Они не носят паранджу, даже Вахаби теперь на этом не настаивает. Их единокровные братья и сестры на берегу одеты в современную одежду — постылую и греховную. Однако дамы не отрывают от них взгляда, забыв о грехе.

Их мужчины стоят неподалеку. Бородатые, одетые в глухие бурнусы, словно шейхи из сериала “Иностранный легион”, они бормочут сдавленные проклятия и злобно шипят, глядя на эту беззастенчивую демонстрацию обнаженной женской плоти. Но тоже не отводят взгляда.

Эта маленькая группа тоже попала сюда прямо из заповедников Абиссинии, где они промышляли браконьерством. Их правительство предоставило им три возможности: пребывание в исправительном центре, пока они не станут лояльными гражданами, эмиграцию в израильский мегаполис Хайфа, эмиграцию в Беверли-Хиллз, Лос-Анджелес.