Альфред Бестер - Миры Альфреда Бестера. Том 3

• Название: Миры Альфреда Бестера. Том 3
• Автор: Альфред Бестер
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-88132-235-5

«Голем 100» — роман экспериментальный даже для такого мастера пиротехнической прозы, как Альфред Бестер. Музыка, графика, ритм — все служит целям усиления эмоционального «удара» Насколько удачен получившийся «конгломерат» — судить читателю.

В книгу включены также два рассказа, характерных для позднего периода творчества писателя.

Содержание:

Голем¹⁰⁰, роман (перевод Е. Никитиной)

Кто-то там наверху меня любит, рассказ (перевод Г. Емельянова)

Прекрасная Галатея, рассказ (перевод Н. Ивановой)

Иллюстрации: Jack Gaughan

---

Девушка бродила по комнатам, с любопытством глазея по сторонам.

— Ух ты, никогда не была в таких роскошных квартирах. Да, ты парень в порядке, я сразу поняла, несмотря на твою грязную одежду и эти тряханутые вишни.

— Не обращай внимания, просто я ходячий коктейль. Ладно, сейчас я дам выпить, и подумаем, как переправить тебя домой.

Мы посидели у камина и выпили немного. Она говорила — но не о том, как попасть к себе домой, а об Армии Оледенения, где работала, похоже, курьером. Простушка с хорошей здоровой кожей, но никак не красавица.

— Нужно поговорить с Филли, — внезапно заявила она.

— С Филли? Твоя подружка?

— Филадельфия. Я живу там вместе с родителями.

— Зачем звонить? Пневмотруба домчит тебя за двадцать минут.

— Знаю. Я должна предупредить, что сегодня не приду.

Только этого мне не хватало!

— Телефон не работает.

— Брось заливать! Думаешь, я тебя обдеру? Не боись, от тебя звонить не буду.

— А может, лучше вернуться домой, э-э… — Я до сих пор не знал, как ее зовут.

— Решено, я остаюсь. Не бойся, это не больно. А телефон у тебя в спальне, исправный, я пробовала. Ладно, позвоню из автомата в фойе. Не бойся, чувачок, ничего мне от тебя не надо, кроме тебя самого. Представь себе, бывают и такие девушки.

Она удалилась, а я сидел у камина и размышлял, как меня угораздило угодить в этот цимес и как из него выбраться, никого не обидев. В голову ничего не шло, оставалось молиться. И вдруг раздался стук в дверь.

— Открыто, — сказал я.

Дверь открылась. На пороге стоял Индъдни. Таки Бог есть.

— Какая радость, субадар!

— Дурные новости, доктор Шима.

— Меня, полагаю, задерживают?

— Попрошу пройти со мной, доктор.

— Я не сопротивляюсь, но…

— Вниз, прошу вас.

И я пошел вниз, пожалуйста. Индъдни погрузился в тихое отчаяние. Я ничего не понимал.

В вестибюле группа по расследованию убийств сгрудилась вокруг стеклянной будки телефона-автомата. Вокруг толпились зеваки, кого-то уже рвало. Стеклянная дверь была наглухо закрыта. В будку было втиснуто тело, головой вниз, с разорванными венами — она захлебнулась в собственной крови, как раз к праздничку для меня.

Глава 16

Они вышли в море на атомном траулере «Драга III», оставив далеко позади берег вместе с вонью Коридора. Стрела лебедки была вынесена за левый борт, и по блокам медленно скользил тяжелый, во множество сплетений кабель, опуская батисферу с Гретхен Нунн. Гретхен сидела внутри кокона из проводков и электродов.

Доктора Блэз (Шим) Шима и Фридрих Гумбольдт (Люси) Лейц находились в кабине управления, напоминавшей командный мостик космического корабля: по четырем стенам светились контрольные панели, циферблаты, мигали обзорные экраны.

Люси Лейц являл собой мощь, преобразованную в сало. Среднего роста, чудовищного обхвата, с руками и ногами толщиной с девичью талию. Когда он принимал ванну, то, кроме него самого, там едва помещалось пять литров воды. Такая грозная туша говорила на удивление мягким и нежным голосом, смягчавшим все гласные: вместо «луна» он выговаривал «люна», а вместо «правда» — почти «прявда».

— Она уже достаточно глубоко, Люси? — спросил Шима.

Лейц внимательно наблюдал за шкалой глубокомера.

— Почти. Терпение, Шима, малыш. Терпение. Твоя сенсорная программа настроена?

— Угу. Все пять датчиков уже ведут отсчет.

— Пять? Для пяти чувств? Но субадар Индъдни, кажется, сказал…

— К черту субадара. Я проверяю все: зрение, слух, осязание, обоняние, вкус. Нас в Техноложке учили, помнишь? Ничего не принимать на веру.

— Весьма болезненное воспоминание. А электроды закреплены надежно, я хочу сказать — накрепко?

— Ей их ни за что не сбросить.

— А она знает программу? Не впадет в панику при толчке?

— Я предупредил. Она все знает. Не волнуйся… Гретхен могла бы породить новое оледенение своим несокрушимым хладнокровием…

— Лады. — Лейц нажал на клавишу. — Останавливаем погружение. Больше трехсот метров.

— Хорошо, хоть море спокойное.

— На этой глубине твоя девочка не поняла бы, если бы наверху бушевал тайфун.

— Неплохо устроились вы, пижоны из ДОДО.

— Хочешь дать ей знать, что начинаешь, Шима?

— Нет, это не предусмотрено программой. Она там, в глубоких синих водах, сама по себе.

— Там, где она сейчас, глубокие черные воды. Девочка так отрезана от всего сейчас, как никогда.

Шима кивнул, перекинул рычажок, и по экрану пошли данные, исчерпывающе описывающие состояние Гретхен.

— Шима, что это за фигня?

— Распечатка данных о метаболизме, Люси. Пульс. Температура. Дыхание. Напряжение. Тонус. И т. д. И т. п.

— В десятичном коде? Десятичном! Вот это рухлядь!

— Да, это старая-престарая программа, которую я откопал в библиотеке «ФФФ». Ее легче и быстрее всего было приспособить под эти испытания. Любой уважающий себя компьютер может перевести десятичный код в двоичный, если мне потребуется.

— А старая программа тоже была сделана под сенсорный эксперимент? Определяли, как и почему покупатели нюхают духи «ФФФ».

— Да нет же, ее делали под расчет вероятности появления двой-, трой- и вообще n-няшек — заказ отдела сбыта. Если написать дельную программу, Люси, то ее можно приспособить почти подо все. Ты же это знаешь. Из мышей, и ракушек, и зеленых лягушек — вот из этого сделан компьютер!

— Как вам ученым чудакам весело живется!

— Ах вот как, ученым! А вы, извиняюсь, кем будете, доктор Фридрих Гумбольдт Лейц?

— Я, сударь… простой Untersee Forshcungsreisende[75]. И, кстати, знаю, как это пишется.

— А вам зиг-хайль от всей души!.. Для начала я врежу по ней звуком — нужно проверить, возможно, слух у нее тоже из вторых рук. Индъдни считает, что это важно, хотя и не сказал, почему…

Шима с недоумением глядел на распечатанные результаты проверки реакции Гретхен на звуковые раздражители.

Наконец Лейц не выдержал:

— Ну что?

— Черт знает что, — медленно заговорил Шима. — Слышать-то она слышит, но у нее очень низкий количественный порог. Другими словами, она услышит отдаленный гром, но ничего не услышит, если громыхнет у нее над головой. Услышит шепоток канарейки, но не рев морского слона. Прямая противоположность обычной глухоте.

— Поразительно. А знаешь, Шим, возможно, госпожа Нунн — это новый скачок эволюции.

— Как так?

— Соль выживания вида — в умении приспособиться. Почему проиграли борьбу инстинкты? Из-за неподатливости натиску перемен.

— Не спорю.

— Среда нашего обитания радикально изменилась, — продолжал Лейц. — Одно из изменений — постоянные ударные воздействия на наши органы непереносимых зрелищ и звуков. Потому так много шизиков в психушках — тысячи и тысячи людей, отвергших невероятную реальность происходящего. — Лейц задумался. — Иногда мне приходит в голову, что психи не они, а мы — кто продолжает все это терпеть.

— А Гретхен из отвергших?

— Нет, она из приспосабливающихся. Матушка-Природа постоянно подталкивает все виды к высшему пику их развития, и человека в том числе. Сожалею, но мы с тобой еще далеко от вершины.

— Эй, Люси, полегче по части клеветы. Я тут все записываю на пленку.

— Мать-Природа, блестящий импровизатор, старается породить улучшенный человеческий вид, причудливо приспособив его к меняющемуся окружению. Еще толчок к вершине — и вот вам твоя девочка, Гретхен Нунн. Она научилась противостоять воздействию разрушительных зрелищ и звуков.

— М-м-м… Пик творения… Может, ты и прав, Люси. Ты безусловно прав, что я и близко к нему не подобрался. Но Гретхен? Не знаю. Знаю лишь, что, близко или далеко от него, она единственная в своем роде.

— Полностью согласен. Вопрос лишь в том, подлинная ли это мутация, то есть передается ли по наследству. Ты что-нибудь делаешь, чтобы это выяснить?

— Меня отражают противозачаточной таблеткой, — засмеялся Шима. — Ладно, хватит трепаться. Нехорошо заставлять даму ждать. Проверю теперь вкус и обоняние… Вот это выброс! Индъдни прав. Малышка все может — и на нюх, и на вкус!

— Чем ты ее шарахнул, Шим?

— H2S. Сероводород.

— Что? Тухлыми яйцами?

— Ага.

— Это, сударь, составляет жестокое и выходящее за рамки общепринятого наказание, особо поставленное под запрет Конституцией Соединенных Штатов.