Иван Дроздов - Разведенные мосты

• Название: Разведенные мосты
• Автор: Иван Дроздов
• Издательство: Прана
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-86761-028-4

Третья книга воспоминаний Ивана Дроздова, отражающая петербургский период его жизни, по времени совпадающий с экономическими и политическими потрясениями в нашей стране.

Автор развернул широкую картину современной жизни, но особое внимание он уделяет русским людям, русскому характеру и русскому вопросу.

---

Вижу, как при этих словах вы морщите своё и без того вечно недовольное чем-то лицо, цедите сквозь зубы: националист! А ведь состоял в партии коммунистов. Да, состоял! И с великой верой в её будущее вступил в её ряды. И с этой верой долго потом шёл по дорогам жизни. Откуда мне было знать, что в центральном её штабе на Старой площади, как летучие мыши, шелестели крылышками потаповы, что пройдут годы и туда же по зову будущего главного перестройщика Яковлева приползёте и вы и вместе с сонмом других яковлевых и потаповых будете, как кроты, подпиливать несущие балки величайшей в мире империи, — нет, ничего не знал этого я, офицер, вернувшийся с войны, и лишь потом, учась в Литературном институте имени М. Горького, а затем работая в «Известиях», стал присматриваться к лицам сидельцев на Старой площади и с тревогой в сердце убеждался, что там много, очень много, и становилось всё больше потаповых — молодцов с русскими фамилиями, но обликом как две капли воды похожих на Бурбулиса и Гайдара и на тех, которых тащил за собой в пломбированном вагоне «величайший вождь мирового пролетариата» Владимир Ульянов-Ильин-Бланк-Ленин. Уже тогда я понимал: ждать от этих ленинцев ничего хорошего не приходится. Из мировой истории было известно: там, где их стая сгущалась у трона, быть беде доверчивому народу. Беда эта, как теперь стало известно, превзошла все самые страшные ожидания.

И тут я снова слышу истошный крик Зюганова и зюгановцев — тех, кто ещё не успел отбежать от него в стан предателей:

— Националист!

Спешу успокоить вас, господа:

— Да, националист, а как же вы хотели? У вас учимся. Вы-то уж — вон какие националисты! Только не какие-то там эстонские, туркменские да татарские, а еврейские! Вам бы впору похвалить меня за догадливость, а вы знай своё: валите с больной головы на здоровую. Это зря говорят: история нас ничему не учит. Учит. Да ещё как учит!.. Вот и меня к примеру возьмите: жил-жил восемьдесят лет дураком, а теперь вдруг прозрел и даже других поучать вознамерился.

Я не историк, не изучал специально судьбы народов, движение идей и общественных психологий. Но теперь, размышляя над всем, что у нас происходит, прихожу и к выводу, несколько обнадёживающему: евреи, во второй раз в двадцатом веке, разрушив российскую империю, сыграли злую шутку и над собой. Деньги-то они у нас забрали — то верно. И заводы разрушили — и это верно. Но денежные знаки коварное свойство имеют: сегодня они всесильны, а завтра вдруг в фантики превращаются: дунул их с ладони, они и полетели. И никто их собирать не станет, потому как их болезнь поразила, дефолтом называется. А то и ещё пострашнее хвороба к ним прицепится — экономический кризис. Бывали такие и у нас в России, и не однажды случались. Вчера коробка спичек две копейки стоила, а завтра её и за миллион рублей не купишь. То же и с хлебом: вроде бы недавно, при советской власти было, за булку восемнадцать копеек платили — сегодня она тринадцать рублей стоит. Великий экономист Лившиц, укоренившийся на телеэкране, скажет: вам зато и пенсию в десять раз увеличили. Смотрит на вас этот Лившиц, — а он же всегда самый умный человек на свете! — и будто бы не понимает, что пенсию-то увеличили в десять раз, а хлеб подорожал почти в сто раз. Я иногда тоже смотрю на этих лившицев, галдящих на экране телевизора, и понять пытаюсь: они, что же, нас за круглых дураков держат или как? Скорее всего, так и есть, у них на лице написано: вы, мол, русские глупые, а потому слушайте, что мы вам скажем. А мы и действительно многого не понимаем. Да в этом и нет ничего удивительного. За многие-то годы большевистского правления уж привыкнуть должны к такому к себе отношению. О нас, должно быть, и во всём мире так полагают. У нас, кстати, и сказка есть об Иванушке-дурачке, а вот чтобы Лившица в глупости обвинить?.. Уж в это-то никто на свете не поверит. У них и Маркс есть, и Эйнштейн самый великий на земле учёный, а если к этой славной плеяде прибавить ещё и Малевича с его «Чёрным квадратом», — тут уж всякому антисемиту и сказать будет нечего. Сиди себе смирнёхонько у голубого ящика и слушай Лившица. Он тебе все карты мировой экономики по порядку разложит…

В сентябре 2002 года в моей жизни произошло самое памятное и, может быть, самое важное событие: к нам явились супруги Люленовы и принесли дары Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря: золочёный храмовый крест с распятием Христа, красочную книгу о монастыре с автографом архимандрита Адриана: «На молитвенную память Иоанну и Лукии от а. Адриана» и икону из его личной коллекции, на которой во весь рост изображён Святитель Филиппе, митрополит Московский.

Вручая мне подарки, супруга Чавдар-Люленова, болгарского поэта, Елена Анатольевна, сказала: «Многие монахи этого монастыря имеют ваши книги — и вот они шлют вам эти дары и приглашают посетить их в удобное для вас время».

И ещё добавила:

— Храмовый крест изготовили монахи, которым заказана Икона Победы к шестидесятилетию со дня окончания Великой Отечественной войны.

В назначенный день я отправился в монастырь. За рулём сидит молодая женщина — блондинка с белыми волнистыми волосами, с большими глазами цвета вечернего неба, расцвеченного лучами солнца, только что утонувшего за чертой горизонта. Я уже знал: её зовут Дарьей Ивановной и она по просьбе архимандрита Адриана повезёт меня в Печеры.

Пока ехали по городу, молчали и я лишь изредка поглядывал на спутницу, так ловко управлявшую автомобилем. А когда выехали за город, она заговорила:

— Я так рада, что наконец попаду к отцу Адриану.

И, повернувшись ко мне:

— Надеюсь, вы возьмёте меня с собой, когда игумен Мефодий поведёт вас к святому старцу?

— Игумен Мефодий?.. Я слышал это имя.

— О-о-о!.. Это такая умница! И он же художник, и мастер-ювелир. Это под его началом изготовляли для вас храмовый крест. Кстати, всё, что монахи делают в своих мастерских, является достоянием не только частных лиц или отдельных церквей, но и всей нашей Питерской епархии.

— Спасибо, что вы об этом мне сказали. У меня недавно был сотрудник музея и говорил примерно то же. Я, пожалуй, сдам такую красоту для всеобщего обозрения, только с одним условием: чтобы под крестом написали, что именно мне братья-монахи прислали этот крест в подарок.

Я никогда не был в Псково-Печерском монастыре, но, разумеется, много слышал о нём и даже читал книгу. Монастырю 552 года, он пережил много нашествий врагов, но никогда не был разграблен, и в его библиотеке хранится богатейшее собрание книг, в том числе старинных, рукописных. Там есть книги, подаренные Петром Первым, Елизаветой Петровной, Екатериной Второй и другими русскими царями.

Я спросил у Дарьи:

— Вы, как я понимаю, бывали там, в монастыре?

— Да, конечно. Я бываю там часто, и меня знают многие монахи, но попасть к отцу Адриану не сподобилась. К нему идут паломники, он всегда занят.

— Ну, если он просил вас привезти меня, значит, он вас знает?

— Не он просил, а игумен Мефодий. Святой старец мирских дел не знает и время своё посвящает только страждущим.

— А игумен Мефодий — он, как я понимаю, начальник монастыря?

— В монастыре три игумена, а настоятель там архимандрит Тихон. Структура управления монастырём непростая; я юрист и то не во всём разобралась. Да, признаться, и нет у меня желания знать все тонкости жизни этой великой обители. Мне бы попасть к святому старцу, испросить у него благословения.

Дарья Ивановна оказалась словоохотливой, и скоро я узнал, что в деловом мире Петербурга она человек известный, работает в арбитражном суде и получает за свои труды хорошие деньги. Прямо она об этом не говорила, но сказала, что есть у неё братец, она его не любит, но купила ему четырёхкомнатную квартиру. И маме своей купила квартиру, и дочке, хотя её дочка ещё не вошла в самостоятельный возраст, а учится в девятом классе.

Мы проезжали Псков, и она показала улицу, на которой недавно купила квартиру; её она закрыла на замки и держит в резерве, «на всякий случай».

Городок Печеры расположен на границе Псковской области и Эстонии — чист, опрятен и весь пропитан духом монастыря, крупнейшего в России, известного во всём православном мире жившими там прежде и живущими теперь высокими подвижниками веры, мудрецами, стоявшими близко к Престолу Господнему. Сейчас там живут архимандрит Иоанн Крестьянкин, он по старости лет «ушёл в затвор» и никого не принимает, и архимандрит Адриан, к которому я еду.

На городской площади перед главным входом в монастырь стояло много автобусов, толпились люди. Стайки паломников были видны и на прилегающих к площади улицах.

— Вон, видите, сколько тут людей; они приехали из разных городов России, прибалтийских стран и даже из Германии, Франции, Голландии. И все — к отцу Адриану.

— Но кто же наблюдает очередь, кто поддерживает порядок? — спрашиваю я спутницу.