Иван Курчавов - Цветы и железо

• Название: Цветы и железо
• Автор: Иван Курчавов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1963

Новый роман И. Курчавова «Цветы и железо» повествует о мужестве, смелости и находчивости советских патриотов. События развертываются на Псковщине в начальный период Великой Отечественной войны. Под руководством партии коммунистов в сложных условиях вражеского тыла подпольщики и партизаны ведут героическую борьбу с немецко-фашистскими захватчиками и наносят им огромный урон.

Роман написан с большой любовью к советской Родине, ее отважным сынам и дочерям.

---

— Как они умудрились стащить эти ценности?

— Перед экзекуцией[8] во рву в прошлом году Муркин лично обыскивал евреев. Все ценности он складывал в особый чемодан. Естественно, что вещи у них были, мы оповестили, что переселяем их в другое место, одежду и ценные предметы можно забирать с собой. Когда из оцепления вернулся начальник полиции, городской голова сам предложил ему некоторые золотые вещи. Начальник полиции уже тогда догадался, что голова сумел упрятать самое ценное в свои вместительные карманы. С тех пор он был зол на Муркина и часто поносил его, но о хищении ценностей ничего не сообщал: боялся. Вчера я делал им очную ставку. Начальник полиции был приперт к стенке. У Муркина отличнейшая память: назвал все предметы. Я дал двое суток сроку.

— Не сбежит твой начальник полиции?

— Куда, Гельмут? Он еще хочет жить! У партизан ему обеспечена пуля, а у нас в худшем случае тюремное заключение. Я ему гарантировал, что судить мы его не будем, если он сдаст все золото и драгоценные камни.

— Кого ты намечаешь городским головой? Может, назначить твоего профессора селекции?

— Нет, не подойдет, — возразил Хельман. — Стар и слаб. Слез не переносит. Для такого дела надо искать другого человека. Профессор сейчас готовится к тому, чтобы выращивать под Шелонском картошку и овощи. Я получил приказание обеспечить прибывающую дивизию картошкой и овощами.

— Найдешь кандидатуру — пришли все документы. Я вызову к себе.

— Хорошо.

— Мы тут, Ганс, охотимся за советскими агентами. Эггерт несколько раз шел по их следам, и всякий раз агенты ускользали. Возможно, что это провокация партизан. Но я склонен предполагать, что это были советские лазутчики.

— Чем я могу быть полезен, Гельмут?

— Переговори со своими осведомителями, более надежными людьми. Пусть они почаще ходят в лес. Эггерт кое-что уточнил. Например, один из агентов прямо-таки пережевывает окурки во время передач. Один ходит в подшитых валенках, а другой в новых. Новые валенки черного цвета, это установлено по волоскам, оставшимся на следах.

— Такое поручение я своим людям дам. Пообещаю высокую награду.

— Да, денег мы не жалеем!.. Кстати, если русские узнают о предстоящем прибытии в Шелонск дивизии СС, они усилят разведывательную деятельность. Все подготовительные работы надо вести в строжайшей тайне.

— Я так и делаю, Гельмут.

В дверь постучали. Просили коменданта. Хельман вышел и вернулся минут через пять. Позади него плелся полицай, краснощекий мужчина лет сорока, в шубе, с зеленой повязкой на рукаве.

— Гельмут, он принес странное сообщение, — сказал по-немецки Хельман. — Он вел наблюдение. Представляешь: взял на подозрение кулака Поленова. Факт заслуживает внимания.

— Да? Я мало верю твоему полицаю! Каков поп, таков и приход, как говорят русские. Каков начальник полиции, таковы и полицаи. Я его допрошу у себя, потом зайду к тебе. Ты не собираешься отлучаться?

— Нет, до обеда я буду здесь. После обеда надо отправить гроб. Звонили, что специальный вагон утром уже был в Низовой, скоро прибудет в Шелонск.

— Тогда жди.

«Хотя бы Поленов провалился! — не без злорадства думал Хельман после ухода Мизеля. — Это будет удар по самолюбию Гельмута!»

3

Еще не рассвело, когда в дом Поленова постучали. Барабанили очень сильно. Никита Иванович вскочил с кровати и подбежал к Тане.

— Слышишь? — шепотом спросил он.

— Слышу, — неохотно, спросонья проговорила она.

— Кто бы это мог быть?

— Наверное, от Огнева…

— Партизаны так не барабанят!..

Стук в дверь не прекращался. Никита Иванович набросил на плечи шубу, надел шапку, сунул ноги в валенки.

— Ну, я пошел, Танюшка, — сказал он, открывая дверь.

Когда дверь захлопнулась, Тане вдруг захотелось плакать. «Бедный Никита Иванович! — думала она, натягивая платье на голову и вытирая им выступившие на глазах слезы. — Бедный, он ведь ничего не знает». Для нее это был только Поленов, и она не хотела знать никакого Шубина Алексея Осиповича. Никита Иванович для нее дороже: с ним она начала свой путь, с ним и закончит… Закончит… но как? Может, и себя, и Никиту Ивановича поставила под удар? Может, и не надо было этого делать?

В комнату вошли трое: два солдата, один пожилой, другой совсем мальчишка, третий был в пальто с облезлым каракулевым воротником.

— Вашего отца пригласил к себе штурмбаннфюрер Мизель по важному делу, — сказал мужчина в пальто, оказавшийся переводчиком. — Мы должны все осмотреть.

— Это обыск? — стараясь быть спокойной, спросила Таня.

— Профилактический осмотр помещения… Видите ли, у нас есть данные, что большевики при уходе из Шелонска оставили в этом доме кое-что важное.

— Тогда и я буду помогать! — беспечно произнесла Таня.

— Нет. Вы будете со мной. Можно приступать, — сказал переводчик по-немецки солдатам.

Они сняли шинели, повесили автоматы на мундиры и начали осмотр. Немцы долго копались в печке, под кроватью, в старом буфете и поломанном столе. «Обыск, самый настоящий обыск! — подумала Таня. — Неужели они узнали?»

…Издали наблюдала она, как Эггерт и Шарлотта уводили людей на казнь. Первое время они возвращались с автоматчиками. Потом стали задерживаться в крайнем доме. Ярость в ней накипала… А тут избиение Сашка: плетка в руках Шарлотты, кровь на щеке друга… И новость, принесенная Никитой Ивановичем: в родном городе Тани целую неделю орудовал Эггерт, — это он совершал казни и истязал людей. Может, и подружку Клаву — сестру Сашка — вешал он после надругательств и пыток… А недалеко от дома, под мостом, спрятан пистолет, полученный от Калачникова. Она, Таня, так хорошо стреляет!..

— Барышня чем-то озабочена? — спросил переводчик. — О чем можно так напряженно думать в ваши годы?

— Я не выспалась, вы меня не вовремя разбудили, — ответила Таня; голос у нее хрипловатый, будто и взаправду она недоспала.

— Это не так существенно! — подмигнул переводчик. — В вашем возрасте надо меньше спать, чтобы не испортить фигуру и быть всегда грациозной.

— За это я не опасаюсь, — ответила Таня, — в нашем роду все были стройными.

Переводчик пустился в пространное рассуждение о том, что такое грация вообще и «три грации» в частности. Он говорил, а руку держал в кармане; один раз на короткое мгновение из кармана показался кончик рукоятки пистолета и исчез. Таня слушала, кивала головой, иногда поддакивала, а думала совсем о другом…

Немцы нашли дверцу в подвал, отбросили ее, она с шумом грохнулась на пол. В подполье не полезли: посмотрели на переводчика, что-то спросили у него. Тот взглянул на Таню.

— Вы уверены, что в подполье никого нет? — спросил он.

— Есть… — Таня притворно вздохнула. — И много…

— Кого?

— Крыс и мышей.

— А вы озорница. Ай-ай! — сказал переводчик. Он предложил спуститься в подвал молодому солдату, а пожилому остаться наверху и быть наготове.

— Наши крысы и мыши мирные, они на людей не нападают, — сказала Таня.

— Это на всякий случай, — пояснил переводчик.

— А мы жили с батькой и не знали, что под нами клад. Давно бы откопали!

Переводчик долго смотрел на нее и сказал:

— Нам вчера стало известно об этом.

«Вчера, после этого случая!» — подумала Таня. Странно: она не боялась. Она уже достаточно переволновалась. Значительно больше Таня боялась, когда спускалась под мост и возилась с пистолетом. А уж совсем сильно испугалась, когда пистолет неожиданно выстрелил. Она сидела и не дышала, уже готовясь к тому, чтобы пустить в дело все пули, оставив последнюю для себя. По мосту кто-то проходил, стуча подковами сапог. Но все смолкло. Она, крадучись, пришла домой и ничего не сказала Никите Ивановичу. Неужели кто-то следил, а теперь донес Мизелю?

Переводчик лег на пол, голова у него свесилась в подвал. Он хочет быть активным искателем «клада». Интересно, что они ищут: пистолет или рацию? А возможно, что-то спрятано нашими при уходе из Шелонска? Но об этом должен знать Огнев, он наверняка сказал бы…

— И вам не страшно? — спросил переводчик, присаживаясь на скамейку и отряхивая пыль с черных подшитых валенок.

— Кого? Мышей?

— Нет. Партизан.

— Они, наверное, не знают, что мы бывшие кулаки!

— А если узнают?

— Тогда сделают капут!

— И вы говорите об этом так просто?! Мне скоро стукнет шестьдесят два, а я умирать не хочу… Впрочем, когда я был молодым, я тоже ничего не боялся. Помню, наступали мы с атаманом Булак-Булаховичем на Шелонск. Забрались у села Клинья на гору. Атаман на белой лошади, она вытанцовывает, как на параде. А я залезаю с биноклем на высоченную тригонометрическую вышку и докладываю, что происходит у Шелонска. В это время снаряд — бах! Одно бревно из опоры вышки, как пилой, срезало. Красивый хвост коня атамана улетел неизвестно куда. Вышка закачалась, вот-вот рухнет. А я одной рукой держусь за перекладину, а вторую с биноклем прикладываю к глазам.