Фредерик Коплстон - История средневековой философии

• Название: История средневековой философии
• Автор: Фредерик Коплстон
• Жанр: Философия

Эта книга - пересмотренный и дополненный вариант "Средневековой философии", которая была опубликована в 1952 г. в рамках выпускаемой издательством "Метьюен" серии книг для домашнего чтения. Общий план предыдущей работы остался нетронутым. Однако в данном томе гораздо подробнее говорится о христианской мысли в античности. Кроме того, значительно расширено изложение исламской и иудейской средневековой философии.

Более детально рассматриваются ведущие мыслители, такие, как Аквинат, Скот и Оккам философское обсуждение проблем, поставленных средневековыми мыслителями, по необходимости пришлось свести к минимуму. Однако некоторые общие представления о средневековой философии нашли выражение в первой и последней главах.

---

Мы имеем также несколько небольших трактатов на теологические темы (такие, как евхаристия и знание Богом будущих случайных событий). Логические труды Оккама включают в себя толкование "Введения" Порфирия, толкования аристотелевских сочинений о категориях, "Об истолковании" и "О софистических опровержениях", а также "Сумму всей логики" (Summa tothts logicae) и два других более кратких трактата. Среди трудов Оккама по физике - комментарий к "физике" Аристотеля, а также "Вопросы" к этой работе и ее краткий свод. Что касается сочинений Оккама о политике, то до нас дошло значительное число трактатов, таких, например, как "Труд девяноста дней" (Opus nonaginta dierum) и "Диалог" (Ovuogus).

Публикация критического издания политических сочинений Оккама была начата издательством Манчестерского университета в 1940 г. под редакцией Дж. Сайкса (J. G. Sikes)[416].

Критическое издание философских и теологических работ Оккама выходит под покровительством францисканского института в Сент-Бонавентуре (Нью-Йорк)[417].

Изучая мысль Оккама, важно иметь в виду его теологические убеждения и его основанное на теологических предпосылках видение мира. С одной стороны, он рассматривает Бога как всемогущего и свободного, способного сделать вообще все, что не влечет за собой логического противоречия.

С другой стороны, он рассматривает мир как насквозь случайный или, если угодно, рассматривает истинные утверждения о конечных вещах как случайные истины, зависящие от божественной воли. Отсюда не следует, что Оккам считает божественные всемогущество и свободу философски доказуемыми. Дело, скорее, в том, что его теологическое видение реальности, христианское видение, как он его понимает, предрасполагает его мыслить определенным образом. Например, твердая вера Оккама в божественные всемогущество и свободу предрасполагает его отвергнуть какие бы тони было элементы греческого или мусульманского детерминизма.

Для него было бы немыслимо согласиться с теорией мира, согласно которой мир с необходимостью проистекает из Бога через ряд последовательных стадий. Даже учение о вечных божественных идеях как прообразах, или образцах, творения, имеет, на его взгляд, примесь греческого детерминизма - во всяком случае, если интерпретировать это учение как подразумевающее, что божественная воля стеснена вечными архетипами. Далее, видение мира как насквозь случайного предрасполагает Оккама настаивать на том, что единственный способ узнать, каковы же вещи, - это посмотреть и увидеть (или же узнать посредством выведения из уже установленных истин). Ведь вещи не необходимо таковы, каковы они есть. Они могли бы быть иными. Истинные суждения, которые мы составляем о них, суть случайные истины.

Конечно, часто трудно уяснить, насколько Оккам, отстаивая какое-либо мнение или теорию, руководствовался исключительно логическими и философскими соображениями и насколько - соображениями теологическими. Вопрос о теологическом основании его мысли не является, однако, вопросом маловажным или просто излишним. Критикуя метафизические аргументы или теории, выдвинутые предшественниками, он может обращаться просто к логическим критериям - и совершенно справедливо, поскольку имеет дело с вопросами логики. В то же время Оккам отнюдь не пытается уличить метафизику в том, что ее тайная цель - исходить из предположения об иррациональности христианской веры. Вдобавок к своим чисто логическим изысканиям, он имеет в виду освобождение христианской веры от того, что считает - справедливо или несправедливо - чужеземным игом греческих и мусульманских способов мышления, осквернивших ее чистоту. Можно, например, критиковать доказательства существования Бога, намереваясь показать, что вера в Бога неоправданна.

Человек может также критиковать традиционные доказательства не только потому, что считает их несостоятельными в логическом отношении, но и исходя из убеждения, что Бог, чье существование доказано философски, не был бы трансцендентным Богом христианской веры. Несомненно, было бы преувеличением изображать Оккама неким бартианцем до Барта; однако, ограничивая сферу философии на логических основаниях, он думает также, что делает это в интересах веры и теологии.

Если говорить кратко, Оккам - это не две личности, а одна. Божественные всемогущество и свобода являются, с его точки зрения, предметами веры, но отсюда никоим образом не следует, что верования, которых он придерживается как христианин, не оказывают никакого влияния на его ум и мышление как философа.

Основанием всякого нашего знания о мире выступает, с точки зрения Оккама, непосредственное постижение индивидуальных вещей. Только индивидуальные вещи существуют[418]. Представление о том, что универсалии суть субстанции, существующие вне ума, абсурдно. Это легко понять. Если бы человеческая природа Тома и впрямь была общей природой или универсальной сущностью, онтологически общей для всех членов человеческого рода, то исчезновение Тома повлекло бы за собой исчезновение всего рода, всех людей. Однако это очевидно не так. Что касается учения Скота о том, что в Томе имеется формальное различие между общей природой и его "этостью", данная теория, несомненно, является попыткой усидеть сразу на двух стульях.

Нет и не может быть никакой универсальной природы, которая должна быть "ограничиваема" неким индивидуализирующим фактором. Благодаря уже тому, что нечто существует, оно является индивидуальной, или единичной, вещью.

И всякое познание реальности предполагает непосредственное постижение индивидуальных существующих вещей.

Непосредственное интуитивное постижение некоей вещи, правда, не является тем же самым, что и суждение.

Но оно находит естественное выражение в суждении о том, что данная вещь существует. И Оккам определяет интуитивное знание (noft'ria intldttva) вещи как такое знание, "в силу которого можно знать, есть вещь или нет, так что, если вещь есть, разум тотчас же выносит суждение о том, что она ecть…"[419]. Интуитивное знание, таким образом, позволяет уму сформулировать случайное высказывание о существовании этой постигнутой вещи.

Однако Оккам не готов допустить, что интуитивное постижение единичного, или индивидуального, объекта является надежной гарантией существования объекта. Он, пожалуй, запутывает дело, говоря об "интуитивном познании" несуществующего объекта. Иначе говоря, критик мог бы захотеть поставить вопросы об уместности в этом контексте слова "познание". Однако за исключением этого момента позиция Оккама представляется достаточно ясной. Мы должны провести различение между, например, актом видения и суждением о том, что видимая нами вещь существует как реальность вне ума. Это суждение является случайным высказыванием; и акт видения не гарантирует его истинности. В этом вопросе Оккам апеллирует к божественному всемогуществу, поскольку оно понимается как предполагающее, что все то, что Бог делает посредством вторичных причин, он может сделать и без них. Обычно видение объекта обусловлено присутствием объекта; однако Бог мог бы произвести этот физико-психологический акт и без существующего объекта, при условии, что видимый объект существовал, будет существовать или, во всяком случае, является возможным объектом. Верно, что, согласно Оккаму, божественное всемогущество - истина веры, которая не может быть доказана в рамках философии. Однако основание, в силу которого он уверен, что Бог мог бы стать причиной интуитивного постижения несуществующего объекта, состоит в том, что, по его мнению, нет логического противоречия между, скажем, утверждением "я вижу звезду" и утверждением "звезды не существует" или "звезды там нет". И этот логический факт, очевидно, может быть доказан безотносительно к Богу. Основанием, в силу которого Оккам вводит здесь Бога, является его мнение, что "интуитивное знание естественным образом не может ни иметь причину, ни сохраняться, если объекта не сущecтвуeт"[420]. Только Бог может действительно вызвать иную ситуацию. Но он не мог бы этого сделать, если бы это было логически невозможно. И философ может понять, что здесь и впрямь нет никакого логического противоречия, даже если он и должен признавать, что в естественном порядке вещей интуитивное знание объекта всегда выступает действием; произведенным существующим объектом.

Этот тезис был одним из тех, против которых возражали теологи - критики Оккама. Вероятно, они посчитали его равносильным утверждению, что Бог может быть обманщиком. Однако хотя Оккам действительно говорил, что Бог мог бы вызвать в нас согласие с высказыванием о том, что звезда (как объект видения) существует, в то время как фактически она не существовала бы, но он добавлял, что это согласие было бы скорее актом веры, нежели очевидным знанием[421].

И не будь он отвлечен спором о евангелической бедности, то он сумел бы удовлетворить судей более умеренных, нежели Люттерелл, разъяснив, что в его высказывании, в конце концов, нет ничего ужасного. Что касается этого тезиса самого по себе, то его плодотворное обсуждение потребовало бы тщательного анализа. Например, наш обыденный язык позволяет говорить, что мы видим звезду, когда звезды, как сообщают нам астрономы, уже не существует. И если нам не ведомо, что говорят астрономы, мы, естественно, выносим суждение о том, что звезда действительно существует. Если же исходить из определенного знания астрономических фактов, то как говорить правильно? Правильно ли сказать: "Я воспринимаю звезду"? Если да, то что это означает?