Джон Норман - Гор. Сага о Джандаре

• Название: Гор. Сага о Джандаре
• Автор: Джон Норман
• Издательство: Зовнiшторгвидав Украiни
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-85025-093-X

В сборнике представлены пять увлекательных фантастических романа: два романа из так называемого "Горовского" цикла и три романа из цикла "Сага о Джандаре". Каскад приключений, сражений, поединков и интриг, схваток с чудовищами и, конечно, романтическая любовь — всё это присутствует в произведениях широко известных на Западе писателей.

По жанру произведения представляют нечто среднее между научной фантастикой и "фэнтэзи".

Содержание:

Джон Норман. Тарнсмен Гора (роман) (пер. Сергей Славгородский)

Джон Норман. Изгой Гора (роман) (пер. Дмитрий Арсеньев, В. Карташов)

Лин Картер. Джандар с Каллисто (роман) (пер. Д. Арсеньев)

Лин Картер. Черный легион Каллисто (роман) (пер. Д. Арсеньев)

Лин Картер. Небесные пираты Каллисто (роман) (пер. Д. Арсеньев)

Художественное оформление: С. Пояркова.

---

Толстяк Гамел заметил мой взгляд.

— Раб считает, что товарищи заметят его отсутствие и вернутся за ним, господин, — сказал он.

Первый кивнул.

— Тогда пошли. Позаботься о нем, Гамел, — коротко приказал он. И, повернувшись и не обращая на меня внимания, пошел по берегу. Теперь я увидел довольно большой караван, ждавший выше на берегу. Сердце мое упало: с каждым мгновением надежд на спасение становилось все меньше.

Гамел, угрожая своим ятаганом, заставил меня опуститься на колени. Быстрыми уверенными движениями он связал мне за спиной руки и одел на шею нечто вроде ошейника, за который повел меня по берегу к вьючному таптору; тут он привязал ошейник к седлу животного.

— Раб, теперь ты принадлежишь лорду Чаму из Нарука, из дома Искелиона, — объявил он, садясь в седло.

Прежде чем я смог заговорить, он коснулся боков животного острыми шпорами, и караван тронулся в путь. Я не был готов к неожиданному движению и упал в пыль. И был бы затоптан насмерть, если бы не успел вскочить на ноги.

И вот бегом, рядом с вьючным таптором из каравана купца Чама, я прибыл в город Нарук.

Безымянным, беспомощным рабом!

* * *

Тапторы — большие бескрылые птицы, похожие на земных страусов, если вы можете себе представить четвероногого страуса размером с лошадь.

Таптор размером с жеребца, с длинной изогнутой шеей и четырьмя ногами, но на этом отдаленное сходство с лошадью кончается. Потому что у этого существа ноги с когтями и шпорами, как у петуха, и есть жесткий хохолок из перьев, растущий у основания черепа и напоминающий хохолок ястреба. У тапторов острые кривые желтые клювы, как у попугаев, и сверкающие глаза с черной радужной оболочкой и ярко-оранжевыми зрачками. В диком виде это свирепые хищники, иногда даже людоеды. Их с огромным трудом приучают к седлу и узде, при этом они никогда не лишаются своей врожденной свирепости и полностью не приручаются, что бы с ними ни делали.

Таптор, к которому меня привязали, был особенно злобным животным. Ему не понравилось, что рядом с ним бежит незнакомый человек, и он делал все, чтобы отогнать меня, бросал мне в лицо пыль, часто устремлялся бегом, чтобы я упал, и тогда он тащил меня по пыльной дороге, пока хозяин каравана ударами дубинки не возвращал его на место.

Упав с высоты в несколько десятков ярдов в ледяное море, почти без сознания выбравшись на берег и выпив при этом половину воды Корунд-Ладж, теперь, вынужденный бежать за таптором с постоянной угрозой сломать себе шею, я был в плохой форме, когда мы наконец достигли ворот Нарука.

Одежда моя покрылась толстым слоем белой дорожной пыли. Голые ноги с многочисленными порезами от камней на дороге оставляли кровавые следы, когда я, прихрамывая, проковылял через ворота в хвосте каравана. Я чуть не задохнулся от веревочной петли, которую Гамел завязал у меня на шее. Приняв все это во внимание, вы поймете, что я почти ничего не помню о том, как выглядел с первого взгляда перуштарский город и вообще ничего не помню о стенах и садах виллы моего хозяина Чама.

Я начал приходить в себя в помещении для рабов. Старик с морщинистым добрым лицом и мягкими, как у женщины, руками осторожно мыл мои окровавленные ноги и смазывал их какой-то мазью. Помню, что у нее был острый смолистый запах.

Кто-то еще, нагая по пояс женщина с длинными черными волосами, связанными на спине — позже я узнал, что это называется рабский узел, смывала у меня с лица и волос дорожную пыль. Влажной тканью она очень осторожно удаляла пыль у меня из ноздрей, изо рта, глаз и ушей. Время от времени она подносила к моим губам глиняный горшок с крепким красным вином, похожим на коньяк.

Никогда в жизни не пил ничего вкуснее.

Рубашка моя изорвана. От пребывания в холодной воде тонкая кожа растрескалась, а волочение по каменистой дороге не улучшило ее состояния. Ее с меня сняли, сняли и изорванные грязные брюки. Не помню, выходила ли на это время женщина из комнаты, но это и не имело значения. Ложная скромность и застенчивость — слишком большая роскошь для человека, живущего полной приключениями жизнью.

Теперь я раб и воинская одежда мне не пристала. Поэтому, когда с меня сняли мой изорванный наряд, я набросил на себя холщовый халат домашнего раба.

Старик, которого, как я позже узнал, звали Канелон, и женщина — Имарра — закончили возиться со мной, покормили меня горячей острой мясной похлебкой с большими кусками жесткого черного хлеба и уложили на соломенный матрац.

Но прежде чем сон овладел мной, когда я блаженно лежал, сонный от горячей еды и вина, я услышал, что рабы говорят обо мне.

Говорила женщина. Я напрягся, чтобы лучше расслышать ее слова: она говорила очень тихо.

— Никогда не видела человека с волосами и глазами такого необычного цвета, — сказала она. — Явно чужестранец, но из какого города?

Старик пожал плечами.

— Не знаю. Надсмотрщик сказал, что Гамел называл его занадарцем.

— Он не похож на занадарца, — заметила женщина, с сомнением посмотрев на меня.

— Может, он только раб занадарцев. По словам Гамела, он упал за борт в море с одного из занадарских летающих кораблей. Ему повезло, что остался в живых.

— Повезло? — недоверчиво переспросила женщина. — Может, и повезло, что не утонул. Но явно не повезло, что вытащил его именно лорд Чам — и именно в этот месяц!

Странное замечание женщины вызвало у меня интерес, и, делая вид, что сплю, я продолжал напряженно прислушиваться.

Канелон хмыкнул.

— Да, это верно. Если он не владеет каким-нибудь ценным ремеслом, лорд Чам явно назначит его в дань. Бедняга! В таком случае лучше бы ему было утонуть в водах Корунд Ладж.

Женщина согласно кивнула.

— Ты делаешь вид, что знаешь то, чего никто не знает, — сказала она. — Никто ведь не знает, что происходит с теми беднягами, которых отправляют в качестве дани. Может быть, с ними не так уж плохо обращаются.

Канелон коротко рассмеялся.

— Никто не знает, что с ними происходит, потому что никто не вернулся! — сказал он. — Я говорю, что их жестоко убивают, и моя догадка не хуже любой другой. Спорь со мной, если можешь, женщина!

Имарра удрученно вздохнула.

— Жаль, что он не попал в руки лорда Ашулока или Фарземума, потому что именно лорд Чам в этом месяце должен поставить сто рабов, судьба которых останется неизвестной.

Если они и продолжали разговаривать, я об этом не знаю: усталость победила мое любопытство, и я уснул.

6. Рабство в Наруке

Следующие два дня я провел рабом на вилле лорда Чама.

Со мной не обращались плохо, но и не баловали. Рабы — ценное имущество в Яркой Империи, потому что их труд содержит торговую аристократию Перуштара. Мои изрезанные ноги зажили с чудесной быстротой, благодаря замечательным свойствам мази, которой Канелон смазал порезы и ушибы.

У разговорчивого доверенного домашнего раба Канелона я многое узнал за время своего вынужденного бездействия, вызванного ранами. Старик родился рабом и другой жизни не знал: для него рабство было естественным состоянием, и он совсем не хотел свободы. Читателю это может показаться невероятным. Мне вначале тоже. Либо старик совершенно деградировал из-за своего рабского состояния, либо он исключительно коварен и хитер. Я много разговаривал с ним и, к своему изумлению, обнаружил что неверно и то и другое.

Когда я спросил его, почему он не хочет свободы, он ответил, что в таком случае у него не будет крыши над головой и никто не будет о нем заботиться и кормить его. Как раб, он часть имущества знатного семейства Искелион, и дом Искелиона кормил его, одевал, давал место для сна. А если бы он был свободным человеком, никто не побеспокоился бы, жив он или мертв, никто не пожалел бы, если бы он умер от голода и холода однажды ночью на улице — а именно такой была бы его судьба, если бы он проявил глупость и принял сомнительный дар свободы.

Я узнал у болтливого старика, что Перуштар — олигархически устроенное общество. Тридцать или сорок торговых князей сосредоточили в своих руках почти все богатство Яркой Империи. Мой владелец Чам — младший, третий, племянник в чрезвычайно богатой и могущественной семье Искелион, чье состояние основано на океанской торговле, импорте и экспорте и выращивании рабов. Если читателю кажется маловероятным, чтобы олигархия существовала в форме империи, могу сказать, что мне тоже было странно это слышать. Расспросив старого Канелона, я узнал, что большие торговые дома давно объединились в городских центрах для взаимозащиты. Восемь-десять самых богатых семейств господствуют в каждом перуштарском городе. Например, здесь, в Наруке, власть принадлежит семействам Искелион, Ашламун, Чемед, Илдт и Сарпелио, а три или четыре менее значительных дома ссорятся за первенство в своим второстепенном статусе.