Николай Бодров - Пришельцы. Выпуск 2

• Название: Пришельцы. Выпуск 2
• Автор: Николай Бодров
• Издательство: Каменный пояс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-88771-100-3

В альманахе представлены произведения уральских писателей-фантастов.

---

Катя повернула голову с поникшими хвостиками и снова что-то проговорила, еще тише, чем прежде.

— Хорошо, — менее сурово произнесла Анжела.

Весь ужин проходил в полном молчании. Теперь Кирилла это не удивляло: он сам отрешенно ковырял вилкой в тарелке. И не дай бог, если бы кто-то полез к нему с расспросами. Допив свой чай и буркнув в том смысле, что всем спокойного вечера, Кирилл направился во флигель. Там он уселся перед пишущей машинкой, сложил сцепленные пальцами руки на столе и впал в оцепенение. Так он просидел довольно долго. И из этого состояния его вывел неожиданно возникший громыхающий звук. Кирилл поднял глаза, посмотрел за окно. Шиферные секции раздвижной крыши с гулом и скрипом наползали на стеклянный скат: хозяйка закрывала свою теплицу. А вчера она вообще была закрыта. Наверное, Борис Борисыч чинил тот самый раздвижной механизм.

Во флигеле царил жаркий полусумрак, и возникло желание выбраться на свежий воздух. Постояв немного на пороге и понаблюдав, как шиферные створки наконец сомкнулись на середине и дом приобрел свой обычный вид, Кирилл не торопясь двинулся по дорожке мимо колодца, мимо зеленеющих грядок в сторону калитки, через которую вчера вошел в этот сад. Потом он шагал по полевой дороге в сторону межозерной косы. И только когда ступил на этот странный путь через воду, ведущий к темнеющему горизонту, остановился и посмотрел направо. Солнце медленно погружалось в соленое озеро, разливая по небу алый огонь. До слуха доносился еле слышный шелест волн, в воздухе пахло морем. Кирилл посмотрел назад. Деревья сада, стена и крыша дома окрасились в веселый рыжий цвет, стекла окон сверкали рыжими огоньками. Хорошо были видны двор и стол с навесом. Маленький бесформенный комочек у стола — по-видимому, придремавший Шарик.

Когда солнце скрылось под водой и сквозь темнеющий полог неба проступили первые звезды, Кирилл отправился обратно. Открывая калитку, он испытал такое чувство, будто возвращается в родное место, где прожил много-много лет. И трудно было поверить, что пришел сюда только вчера. У колодца он остановился и посмотрел на светящиеся окна второго этажа: крайнее угловое было открыто. На тюлевую занавеску легла тень, в окне показалась Катя. Она вытянула во двор левую руку и сдула с ладони маленькое пыльное облачко.

— Катя, не высовывайся во двор, — послышался голос Анжелы. — Закрой лучше окно.

— Хорошо! — отозвалась Катя. Она ловко ухватилась за рамы и захлопнула створки. За домом гавкнул Шарик. Кирилл постоял некоторое время, наблюдая за звездами, потом зачем-то посмотрел в колодец, откуда тянуло прохладой, и пошел к своему жилищу. Добравшись до кровати, Кирилл заснул очень быстро.

IV.

Утром его разбудил знакомый гул раздвигаемой крыши. Теплый утренний воздух обещал жаркий день. Кирилл в одних плавках пробежался несколько раз вокруг флигеля, потом с гремящим бидоном добежал до колодца, поднял полное ведро холодной воды, наполнил бидон, остальную воду вылил на себя. Еле удержался от невольного вскрика: оказалось — это так холодно. Передернув плечами, он снова бросил ведро в колодец, снова прокрутил ворот и, затаив дыхание, снова опрокинул на себя ледяной поток.

— Ух, хорошо! — не удержался он и, подхватив бидон, зашлепал к флигелю, оставляя на дорожке мокрые следы босых ног. Никаких сегодня походов, решил Кирилл, никаких разговоров. Только завтрак, обед и ужин. И работа, работа, работа! Прикую себя к столу, к печатной машинке. Даже на постели валяться не буду.

Вода с шумом влилась в рукомойник, оставшуюся Кирилл выпил прямо из бидона, не боясь, что некипяченая. Несмотря на обливание у колодца, умылся под рукомойником, обтерся полотенцем и принялся одеваться. Потрогал себя за подбородок, провел ладонью по щеке. Нет, щетина еще не наросла: сегодня можно не бриться. Глядясь в карманное зеркальце, причесался. До завтрака была еще масса времени. Чтобы его скоротать, Кирилл, вопреки собственному обещанию, прилег на кровати, чтобы лучше размышлялось… Он чуть было не проспал: даже не заметил, как уснул…

Быстрым шагом подойдя к общему столу, он поздоровался со всеми присутствующими и сел на свое место. На приветствие ему все ответили одновременно, но каждый на свой лад. Получив порцию каши, Кирилл принялся за еду. Настроение было замечательным. И то, что за столом сидели молча, даже начинало нравиться…

Александра Владимировна, собрав опустевшие тарелки, стала разливать чай. Все происходило точно так же, как и вчера, и позавчера, и, наверное, в те дни, когда Кирилл еще сидел в городе, в раскаленной квартире, и не подозревал о существовании этого необычного дома со стеклянной крышей, этих людей и вообще — этого мира, живущего по своим, не совсем понятным, правилам.

Со стороны озера налетел неожиданный порыв ветра; Анжела схватилась обеими руками за огромные поля соломенной шляпы, Александра Владимировна прижала белую панаму ладонью к макушке. О своей зеленой панамке не побеспокоилась только Катя: она сосредоточенно вылавливала ложечкой из вишневого варенья ягоды и опускала их в чай. Борис Борисыч растопыренной пятерней поправил растрепавшиеся волосы, негромко кашлянул в кулак и продолжил чаепитие. Внутри самовара что-то негромко заворчало, засипело, из короткой трубы потянулся сизый дымок.

— А сегодня не так жарко, как вчера в это же время, — ни к кому особенно не обращаясь, сказал Кирилл.

— Это хорошо? — спросила Катя.

— Это замечательно! — Кирилл придвинул к себе вазочку с вареньем. — Может, жара, наконец-то, стала спадать?

— Ладно, — как-то невпопад сказала Катя и принялась гонять ложечкой ягоды в своем чае.

После завтрака Кирилл, пожелав всем удачного дня, чуть ли не бегом отправился во флигель. Он оставил открытой входную дверь, стащил с себя рубашку и бросил ее на кровать. Потом уселся за стол и в который уже раз решительно придвинул к себе пишущую машинку. И в который уже раз на него вновь нашло оцепенение. Но теперь он был готов к этому. Криво усмехнувшись, Кирилл сложил руки на столе и стал смотреть через окно. Он попытался не напрягать свой мозг, а, наоборот, отвлечься, чтобы мысли потекли спокойным, свободным потоком. Стараясь остаться беспристрастным наблюдателем на берегу этого потока, он всматривался в его темные воды в надежде открыть путь, по которому поведет героев своего произведения. Так прошло около часа. У Кирилла затекла шея, заныла спина. Выйдя на порог флигеля, он с хрустом потянулся. Затем вновь вернулся в комнату, за стол, и принялся гипнотизировать пишущую машинку.

«Может, тебя и впрямь надо покормить? — подумал Кирилл. — Наш Вадик пытался это делать, но ему не помогло. А мне?»

Он слегка повернул голову, покосился на кровать: хотелось прилечь и закрыть глаза. Нет уж! Работать так работать! Хотя, глядя со стороны, какая это работа? Сидит себе человек, даже не шевельнется. Лодырь — одним словом. А что там у этого человека в душе творится, никому не интересно. Да и творится ли там вообще что-нибудь?

Кирилл представил, как его пальцы деревенеют, становятся темными, узловатыми корнями врастают в стол, кожа превращается в шершавую кору, все тело охватывает немота… Нет, пожалуй, так ничего не высидишь. Он сплел пальцы, выкрутив от себя ладони, хрустнул суставами, со вздохом поднялся из-за стола. Надо размышлять на ходу. Появится идея — уже не пропадет; напечатать всегда успеем. Да и жара вновь начинает разливаться по комнате.

Он потянул с кровати рубашку, но замер, потому что…

«…закатное солнце подсвечивало красным серую шкуру океана. Ровный гул двигателя заливал тесную кабину самолета. Камикадзе слегка двинул ручку управления, и самолет послушно качнул крыльями. Человек и машина были теперь одним целым — неотвратимым оружием Великого императора. Курс лежал строго на восток, и это было хорошо: заходящее солнце было за спиной. Чем позже ослепленные закатом наблюдатели обнаружат самолет, тем лучше. Справа показалась узкая полоска желтой земли. Камикадзе сверился с картой. Все правильно! В этот час он и должен был пролететь немного севернее маленького безжизненного островка. Камикадзе отложил карту, и тут его сердце ударило кровью по венам: прямо по курсу на темном фоне поверхности океана грязноватым мазком небрежной кисти обозначился дымный след. Через некоторое время можно было разглядеть и сами корабли, подсвеченные вечерним солнцем.

Камикадзе немного отдал от себя ручку, опуская нос самолета, прикинул на глаз расстояние. Попасть нужно было с одного захода: если промахнешься, второго точно не дадут сделать. Он снова выровнял машину, решив пока сохранить высоту, чтобы потом круто спикировать на ничего не подозревающий авианосец…»

Кирилл не спеша сунул руки в рукава, застегнул пуговицы, заправил рубашку в джинсы. Интересно, откуда взялось то, что сейчас встало перед глазами? Какая ассоциация привела к Японии, к войне, к смертнику? Может, когда-то давно прочитанный и основательно забытый текст из истории Второй мировой войны породил такие картины? Во всяком случае, это интересно. Ничего не стоит сесть сейчас за машинку, вставить другой лист и отпечатать начало другой истории. Пусть она пока будет без названия: оно придет потом. Кирилл в нерешительности стоял у порога. Но вдруг резко повернулся, вышел из комнаты, захлопнул дверь.