Ирина Баздырева - Жена Дроу

• Название: Жена Дроу
• Автор: Ирина Баздырева
• Жанр: Фэнтези

Когда ты просыпаешься в чужом теле, это еще ничего. Подумаешь, мало ли что с бодуна померещится. Если тебе заявляют, что теперь ты - Мать Первого Дома Мензоберранзана, дроу на три дня, это можно перетерпеть. Но если выясняется, что по истечении этих трех дней ты должна умереть… Это превосходит все границы! И Ника, героиня этого романа, начинает цепляться за жизнь. Путь домой очень труден, и он лежит по Поверхности, где ОЧЕНЬ не любят дроу… А тут еще Дорган со своей невозможной любовью… (Черновик)

---

В каморке эконома мог едва развернуться один человек. Стоя на ее пороге, Ника внимательно огляделась. В маленьком хозяйстве Криспи царил идеальный порядок в котором не было ничего лишнего. Открыв крышку сундука, старый слуга достал оттуда пучок свечей.

— Странно, — проговорила озадаченно Ника, — что здесь мог делать сэр Риган?

И тут с Криспи произошла резкая перемена. Он нахмурился, неприязненно сунул ей в руки

свечи и буквально выпихнул ее из каморки.

— Показалось тебе, вот что. Сэр Риган сюда не заходил и не заходит, потому как, совершенно нечего здесь делать рыцарю. Вот тебе свечи, ступай отсюда и нечего попусту языком молоть, выдумывая всякие небылицы.

Ника успела подхватить свечи и быстренько отступить под натиском кастеляна. М-да, видимо происходящее в замке, каким-то образом, сказывается на всех его обитателях. Вернувшись в покои леди Айвен, Ника отпустила Христину, и принялась за дело.

Сердце Фарфа

Окропив комнату на моленной водой, которую привезла с собой из обители в тыквенной фляжке и, непрерывно читая охранные слова, Ника углем начертила на стенах четыре священных знака воздуха, земли, воды и огня. Перед порогом насыпала тонкую полосу земли, взятой с кладбища, а в оконном проеме и на ставне воском накапала кресты, заключенные в круг. Подойдя к постели Айвен, она, приподняв голову девушки, надела ей на шею амулет Бюшанса и осторожно, переступив защитную линию, стараясь не нарушить ее, закрыла дверь на засов.

Вернувшись к столу, Ника внимательно огляделась, подошла к алтарю Блаженной Девы, и принялась чертить углем на деревянных плашках пола оградительный круг, укрепляя его остатками кладбищенской земли, воском и вдумчивыми словами защитной молитвы, пока не уловила знакомый затхлый запах гниения и липкий запах плесени.

Остановившись, она принюхалась. Он исходил от алтаря-ниши Блаженной Девы и когда Ника придвинулась к нему ближе, стал более отчетливым. Странно. Она ничего не заметила пока не взялась за кувшин. Черный налет гнили с белесым налетом плесени покрывал его стенки, а на дне так просто буйно разросся, поднимаясь плотной мохнатой шапкой. Фу, гадость! Ника, взяв щепу, с остервенением вычистила кувшин, кидая плесень в огонь, а затем отправила в него же и потемневшу щепу. Видимо когда-то пред Девой ставили в кувшин цветы и вот они-то благополучно сгнили, не без помощи Балахона конечно. Христине было не когда, она и так разрывалась, прислуживая двум хозяйкам. Леди Айвен все время пребывала бесчувственной и некому было привести в порядок алтарь.

Завершив все приготовления, она еще раз проверила ничего ли не забыла, старательно припоминая все, что прочитала в книгах скриптория о пентаграммах и защитных символах от зла, и то что ей рассказывала Режина. Колокол деревенского храма еще не прозвонил к полуночи и Ника, что бы не терзаться тревожным ожиданием, устроившись в кресле, вдруг начала рассказывать леди Айвен сказку о Белоснежке, разглядывая ее тонкий профиль. Так хотелось верить, что девочка слышит ее.

Как только послышался полночный колокольный звон, Ника вскочила с кресла, прошла в круг и приготовилась. Но простояв в нем какое-то время, она начала сомневаться. А вдруг Балахон сегодня не появится и ей придется бестолково торчать в центре круга всю ночь, борясь со сном. И сколько, интересно, ей выпадет вот так, по дурацки, провести таких вот ночей, чтобы встретиться с ним.

Но это ладно. А как сохранить на стенах, окне и полу знаки и объяснить их появление Христине, а потом как-то убедить ее сохранить их в течении неизвестно какого времени. И каждый раз обновлять их, что ли? В итоге, по большому счету, все это просто смешно. А может ей все приснилось, про этот самый Балахон?

Распахнувшаяся со стуком дверь, заставила Нику вздрогнуть. Будто она и не запирала ее на засов. Однако дверь так и не смогла распахнуться полностью, а наткнувшись на преграду, начала биться об нее все быстрей и быстрей, пытаясь преодолеть, сдвинуть, убрать ее. Этой незыблемой преградой оказалась тонкая полоска, насыпанной перед порогом, земли.

Ну-у начинается драйв! Наравне со страхом, Нику занимало выдержит ли зыбкая полоска землицы подобный натиск? Стало еще страшнее, когда дверь перестала биться и за ней послышался шепот, перешедший то ли в жалобное поскуливание, то ли в хныканье.

Нику скрутила щемящая жалость и накатила слезливая сентиментальность. Да, что с ней такое? Из чего она сделала проблему? Да из ничего. Всего-то и нужно, что выйти из какого-то рисунка накарябанного на полу и впустить того, кто сейчас так нуждается в ее участии. Кого ей опасаться? Чего? Что, так трудно открыть дверь? Просто подойти, открыть эту треклятую дверь и спросить у человека, что случилось. Где ее милосердие? Или это всего лишь ее выдумка о самой себе? А на самом деле, она бесчувственная, себялюбивая, равнодушная ко всем, кроме самой себя. Что стоит, просто переступить через нарисованную черту и спасти того, кто за дверью и кто так нуждается в ее помощи.

Душа Ники корчилась от стыда, совесть тяжко давила. Просто переступи черту… просто переступи черту… Неужели все те глупости, что ты навыдумывала себе, стоят чьих-то страданий. Зачем все эти знаки? Что они означают? Да ничего.

Ника занесла ногу, чтобы выйти из круга и вдруг озадаченно посмотрела на прочерченную на полу углем линию. А правда, зачем она рисовала все эти знаки? Ведь зачем-то она это сделала? Но хныканье и неясное бормотание, раздававшееся из-за двери, мешали ей сосредоточиться на ответе. А найти ответ было жизненно важно. Мысли расползались и ее все время подмывало выйти за границу круга, открыть эту проклятую дверь и покончить со всем этим.

“Может стоит немного подождать? - несмело шепнуло ей ее сомнение. — Немного. Всего лишь минутку”. И одновременно с этим робким проблеском сомнения, стихли за дверью жалобные всхлипы и стоны. В полной тишине Ника отступила назад, в середину круга. Наваждение слетело с нее так же внезапно, как до этого нашло, подчиняя себе. Ее бросило в жар от сознания того, что она находилась на волосок от того, чтобы совершить непоправимое.

Заскрежетал, зацарапал по полу тяжелый кованный сундук, двинулся и взмыл в воздух. Со стен слетали, сорванные невидимой силой, гобелены, оголяя кирпичную кладку. Из нее один за другим начали высовываться кирпичи, словно кто-то, играючи, выталкивал их, по очереди. Пощечиной ударил ей в лицо смрадный порыв воздуха.

“Господи!” - прошептала Ника, зажмурившись. В окне, позади нее, стукнула ставня и начала биться часто-часто о священный знак сделанный воском на широком каменном подоконнике. Кирпич в стенах ходил ходуном, высовываясь из кладки до половины. Толстые брусья потолочных балок прогибались и обвисали так, будто были сделаны из тряпок. С потолка на Нику сыпалась штукатурка и пыль. Пол вздулся и пошел волнами, опадая у черты охранного круга.

Балахону очень хотелось войти, но мешали священные магические знаки. Именно там, где они были выведены, оставались незыблемые островки разумного и понятного порядка в наступившем разгуле и хаосе безумия. ” …как исчезает дым, да исчезнут, как тает воск от огня, так погибнут…” - бормотала Ника.

Не сказать, чтобы Ника не испугалась, конечно было жутковато, но она, все-таки, принадлежала к поколению экстрим, воспитанного на спец эффектах голливудских боевиков и французского кино, вот уж кто умеет снимать “кошмарный ужас”. Был даже момент, когда она оценивала происходящее с точки зрения эффектности происходящего, а это мешало молитвенной сосредоточенности и собиранию воедино той духовной силы, которая укрепила бы защиту символов, что заслоняли ее от буйствовавшей стихии зла.

Тишина упала вдруг. Все резко оборвалось и замерло. И теперь Ника, уже с неподдельным ужасом, что сковал ее ледяным панцирем, смотрела, как из-под двери сквозняком сдувает полоску земли, как бледнеют четыре знака по стенам комнаты, как растекается, теряя очертания, воск на подоконнике.

Но круг, в котором она стояла, еще охранял ее от пронзительного холодного, смрадного ветра, что усиливался с каждой секундой, неся с собой невидимые острые кинжалы, метавшиеся по комнате, но натыкавшиеся на защиту круга. А Ника как-то вдруг позабыла слова всех молитв и заклинаний и теперь пыталась расшевелить свою память, вырвать ее из оцепенения.

Странно, но на пологе кровати Айвен не шелохнулась ни одна складка, не смотря на бушующий вокруг ветер, а он все усиливался, воя все пронзительнее, переходя в неистовый ураган. Стук кинжалов о защитную стену круга, становился все чаще. Что-то ледяное пронеслось мимо нее, вжикнув острым по руке. Еще один порыв ветра, острой иглой чиркнул ее по щеке и воображение предательски угодливо, живописно нарисовало перед ней картину ее гибели: раскромсанное тело со срезанной с него, сплошь, кожей.