Андрей Цаплиенко - Экватор. Черный цвет & Белый цвет

• Название: Экватор. Черный цвет & Белый цвет
• Автор: Андрей Цаплиенко
• Издательство: Фолио
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-03-5023-6

Роман «Экватор. Черный цвет&Белый цвет» это история, которая началась во время войны в Афганистане и закончилась в американской тюрьме «Полунски», известной своим жестким отношением к тем, кто в ней находится. «Экватор» это роман о любви, о войне и о родине. Причем, неизвестно, что для его героев важнее. «Лучший в Мире Мальчиш-Плохиш, который подносит буржуинам патроны», - так остроумно и точно называет себя главный герой.

Человек с забавной фамилией Шут и с обычным именем Андрей, занимается делом, вовсе не шуточным. Начиная со времени советского присутствия в Афганистане, он торгует оружием. У него в кармане паспорта нескольких стран, в том числе, Израиля, России, Украины. Это не мешает ему главный свой офис держать в одной из арабских стран. Основное действие книги происходит в 2003 году. В это время Шут очень плотно занимается поставками стрелкового оружия в Либерию. Случайно или намеренно, но самолет с грузом оружия, которое доставили для Шута, сбивают. Экипаж гибнет. Свидетелем катастрофы стала случайная знакомая торговца, африканка Мики, с которой впоследствии у Шута возникает роман. Оказывается, что девушка связана с людьми из высших эшелонов местной власти. Но это только создает для бизнесмена лишние проблемы.

История взаимоотношений Мики и Шута это главная сюжетная линия. Они то тянутся друг к другу, то бросаются прочь в разные стороны. «Все дело в том, что мы белые, а они черные», - скептически оценивает ситуацию Шут. Пытаясь понять африканский образ жизни, он погружается в абсолютно незнакомую среду. Знахарские традиции, загадочные целительные напитки, африканские многозначительные легенды, - все это теперь окружает Шута. И, самое главное, мешает ему зарабатывать деньги известным испытанным способом.

В канву романа вплетается история внезапного богатства, которое оказалось у Шута. В свое время Андрей участвовал в секретнейшей операции транспортировки иракского химического оружия колумбийским повстанцам. Это казалось невозможным, но торговец оружием придумал гениальную комбинацию, с помощью которой он все это осуществил.

В Либерии начинается фаза активных боевых действий между повстанцами и центральной властью. Андрей нужен и тем, и другим. Он поставляет оружие обеим сторонам и идет на невероятные ухищрения, чтобы задобрить плательщиков. Правда, в результате своих комбинаций он оказывается на стороне повстанцев, а его девушка в лагере сторонников президента.

По случайному стечению обстоятельств, либерийка Мики гибнет. Шут едва смог пережить это. Он спасается наркотиками, и в кокаиново-опиумном угаре разговаривает с призраком лидера колумбийских партизан. Ведь кокаин-то тоже колумбийского происхождения. По сути, команданте де Сильва это голос его логики, он дает Андрею своеобразные подсказки. Кто его друг, а кто враг. Что является действительностью, а что мистификацией. Кто на самом деле погиб, а кто остался жив.

Конечно, Мики выживет и встретится с Андреем. Но эта встреча произойдет в абсолютно неожиданном месте и заставит Андрея раскрыть главную тайну своего бизнеса.

Роман построен таким образом, чтобы к концу действия все сюжетные линии слились в единую.

Главным связующим звеном всех сюжетных линий является герой, Андрей Шут.

Роман изобилует всевозможными африканскими притчами, цитатами из песен, сообщениями новостийных сайтов, аллюзиями и просто размышлениями героя. Автор тщательно соблюдает точность в описании мест действия, будь то аэродромы в Либерии, мегаполисы в Аравийской пустыне или колумбийские плантации коки с кокаиновыми факториями. Ведь автор все это видел сам.

http://equator.inter.ua/

---

- Да, - говорил Джонсон, - на сей раз предали меня. Хотя свою работу я выполнил честно и до конца. В Соединенных Штатах я был бы уважаемым человеком. Даже героем. Знаете, какие задания я выполнял у Тайлера? Если бы это было в Америке, то на мою грудь навесили бы полкило орденов. А здесь на меня навесят всех собак. И, в конце концов, отправят к праотцам, чтобы не мешал и не путался под ногами у обеих Чарльзов, старшего и младшего. Потому что это Либерия. И мне не повезло родиться в Либерии. Жизнь либерийца не стоит ничего. Здесь с любым человеком можно сделать все, что угодно. Со мной, с Маргарет, вон с ним, - Суа махнул вяло свисавшей кистью руки в сторону худющего африканца в грязной майке, сидевшего на корточках возле обочины дороги. - Но Тайлер забывает, что и сам он либериец. И однажды может оказаться на моем месте. Или на его.

Снова жест в сторону малоподвижного парня в майке.

- Вот поэтому я решил работать на Маргарет и спасти тебя.

- Послушай, Суа, мне все это неинтересно, - сказал я как можно равнодушнее. - Меня этим ни за что не пронять. Скажи лучше, зачем ты сбил Левочкина.

- Кого? - удивился Джонсон.

- Ле-воч-ки-на, - раздраженно произнес я по слогам фамилию летчика. Чтобы Джонсон лучше ее усвоил.

- Liovoshnika? - переспоросил Джонсон, конечно же, исковеркав русскую фамилию. - А-а-а, я понимаю, это тот пилот, который привез “стрелы”. Послушай, я же тебе сказал. Я солдат и привык исполнять приказы. А не спрашивать, зачем мне их дают. Я могу сказать тебе одно. Мне приказали сбить этот самолет.

- Кто, Чакки?

Суа отрицательно замотал коротко стриженой головой.

- Тогда кто? - поинтересовался я.

- Бери выше, - и глаза Джонсона загадочно закатились вверх, обнажив белки в красных прожилках.

Я взял выше. Там был только президент. Об этом я и сказал Джонсону, а тот ничего не ответил. Только нервно забарабанил пальцами по рулю. Ну, ладно, подумал я, при случае продолжим докапываться до правды.

Хочешь, я расскажу тебе, почему я ненавижу белых? - внезапно спросил меня Суа фамильярным тоном.

Меня, признаться, этот вопрос застал врасплох. Во-первых, я не знал, что Джонсон, оказывается, черный расист. А, во-вторых, мне не было никакого дела до симпатий и антипатий этого убийцы. Подумаешь, нелюбовь к белым. Я вот, например, тоже не люблю отдельных представителей человечества. Наркоманов, например. Гомосексуалисты мне тоже не нравятся, но, между тем, с некоторыми из них приходится общаться. По делу, разумеется. Еще я не люблю проституток. Хотя ценю их профессионализм. Список нелюбимых социальных категорий можно было бы продолжать, но это мой личный список, и меньше всего я был намерен зачитывать его бывшему коммандо. Джонсон же, наоборот, намерен был разоткровенничаться. Впрочем, эти его откровения имели цель отвлечь меня от опасной и неприятной для него темы. Догадавшись, что правдивого ответа на вопрос “Кто приказал сбить грузовой самолет?” сейчас ожидать нечего, я махнул рукой — виртуально, конечно! - и сказал Джонсону: “Валяй”. И добавил: “Только покороче, ладно?”

ГЛАВА 42 - ИСТОРИЯ ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОГО ЮНОШИ СУА ДЖОНСОНА

Я родился недалеко от Монровии. Род моего отца восходит к американским черным колонистам. А мать из племени Гио. Именно она назвала меня Суа, что можно перевести, как “начало новой эры”. Мать очень хотела, чтобы моя судьба была совсем другой, непохожей на нашу жизнь в деревне, полную вони, аромата бедности. Но даже сейчас, когда я давно уже не имею ничего общего с деревенской нищетой, всякое дерьмо само меня находит. Честно говоря, в детстве у меня никогда не было желания стать военным. Так сложились обстоятельства. Они сделали за меня выбор. Мне было одиннадцать лет, когда я вместе с двумя своими приятелями оказался в самом счастливом месте Либерии – на каучуковых плантациях. Эти плантации до сих пор находятся в собственности компании “Бриджстоун”. Название наверняка вам известно. Оно красуется на каждой десятой автомобильной покрышке. Мы промышляли мелким воровством, ну, знаете, как это бывает в бедной деревне. То пару кур утащим на рынке, то вязку бананов. То вытрусим деньги из пьяного фраера, сразу на выходе из придорожного кафе. Главное условие успешного проведения этой операции - это, чтобы фраер был в одиночестве и едва держался на ногах. Однажды мы ошиблись с клиентом. Тот оказался трезвее и расторопнее, чем мы думали. В общем, нас загребли в полицию. Всех пятерых. Полицейские нас изрядно потрусили, гораздо серьезнее, чем до этого мы чистили местных алкоголиков. Выгребли из карманов весь наш скудный заработок. Но и этого для констеблей оказалось мало. Толстый сержант взял двоих наших в заложники. А оставшимся троим, включая меня, приказал к обеду следующего дня принести ровно в два раза больше денег, чем лежало у него на столе. В противном случае всем нам грозил тюремный срок. С отбытием в том самом месте, куда я вез вас и вашего друга. На это согласиться мы не могли. Нам дали шанс, и мы его решили использовать наилучшим образом. Мы перелезли через проволочное ограждение и оказались на плантации. Чего мы там искали, непонятно. Конкретного плана у нас не было. Но, думаю, мы решили, что проберемся на виллу одного из белых владельцев компании и попробуем забрать все то, что плохо лежит. Если, конечно, на вилле никого нет. В общем, мы попали на территорию плантации. Удивительное место, я вам скажу. Бесконечные ряды ровно высаженных деревьев. На каждом сделан надрез. Мутный сок медленно сбегает в металлический сосуд, привязанный к стволу пониже. Воздух наполнен каким-то особенным ароматом, который не то, чтобы пьянит, а, скорее, расслабляет. И вот стоишь ты, расслабленный, между рядами деревьев, вдыхаешь аромат и смотришь вперед. А впереди, за деревьями, видна зеленая лужайка, на которой можно в гольф играть, кажется даже, что ее стригут специально обученные люди два раза в день, и на этой лужайке стоят аккуратные, чистые и роскошные дома. Какой из них принадлежит хозяину плантации, мы запутались. Да и как могло быть иначе? Мы стояли, придавленные то ли количеством объектов, то ли запахом каучука, и не могли выбрать, с какого объекта начать. Но выбор сделали за нас. Внезапно я почувствовал, как неведомая сила заводит мне руки за спину, причем, так быстро, что я не успел ничего понять. Это в первую секунду. А во вторую мне показалось, что земля поднимается и хрясь меня по лицу! Но, конечно, это я сам, вернее, меня самого ткнули мордой в газон. Нас скрутили трое белых парней в синей униформе. На спинах комбинезонов надпись “Бриджстоун”. Как мы их не заметили! Это было невероятно: плантация просматривалась насквозь, а, между тем, я не заметил никакого движения. И вдруг – раз! - молниеносная атака и захват. Сейчас признаю, что те белые парни сработали идеально. Нас бросили в кузов джипа и через десять минут мы втроем, раздетые по пояс, стояли перед крепким человеком лет тридцати, одетым в такую же униформу, как и наши любезные конвоиры. Он скомандовал положить нас прямо в пыль и отвесить по пятнадцать ударов кнутом. Кнут был на манер тех, какими ковбои погоняют своих лошадей. Такой же длинный и тяжелый. От первого удара оставался глубокий след. От второго начинала сползать кожа. Третий проникал до мяса. Мои товарищи страшно кричали. А я молчал. Не знаю, почему. Мне было так же нестерпимо больно, как и им. Мои губы искривились от боли. Но я словно зажал звук на магнитофоне и молчал. Не думаю, что мне хотелось тогда проявить упорство. Просто я не мог кричать, и это было что-то физиологическое, не от ума, а от природы. Тогда начальник этих белых в униформе приказал остановить экзекуцию и распорядился отпустить моих крикливых друзей восвояси. А меня оставить. Он поднял меня левой рукой и поставил перед собой. Этот человек был не очень высокого роста, но тогда он мне казался великаном. Я сам едва доставал ему до груди. Представьте себе, как я стоял перед этим белым. Он сильный и откормленный. Я худой, слабый и беззащитный. В кровавых полосах на черной спине и заднице. Представили? Хорошо. А теперь представьте себе, что он почувствовал, когда я посмотрел ему в глаза. И вот тогда этот ублюдок попросил принести ему перчатки. Перчатки тут же принесли. Он, не торопясь, надел их на руки. Сначала левую, потом правую. Взял меня за плечи и развернул так, чтобы я увидел его глаза. Ничего особенного, обычные карие глаза. Затем он левой ногой в ботинке наступил на мою босую правую. Подошва была вся в мелких шипах. Они больно вошли в мою кожу. Но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, которую я уже испытал. Белый начальник развернулся и ка-а-ак заехал прямо мне в лицо с правой! Я рухнул, как подкошенный. Его ботинок продолжал удерживать мою ногу. Когда я падал, то услышал хруст. Ломалась моя кость. Именно этого и хотел белый. Я и тут смолчал. Потому что потерял сознание. А когда оклемался через минуту или около того, то нашел в себе силы подняться. И демонстративно стал на обе ноги. Сломанная ступня болела так, что мне хотелось умереть, но еще больше мне хотелось задушить этого белого. А он, спокойно глядя на меня, распорядился отсыпать мне еще пятнадцать ударов кнутом. Что было потом, я не помню. Знаю только, что меня привезли в деревню и бросили, как пса, подыхать возле первого же дома. Меня нашли и сумели спасти. Месяц отпаивали травами, а ногу вправили без хирурга, сами. Оказалось, что кость цела, правда, сместились суставы, ну, да это было делом вполне доступным для наших местных знахарей из деревни. Вполне оклемался я через три месяца и решил во что бы то ни стало найти этого белого. И я нашел его почти через десять лет. Я понемногу интересовался тем, что происходит на плантациях, и выяснил некоторые интересные подробности. Каучуковый бизнес охраняла одна частная фирма. Из тех, что тренируют наемников. Их много нынче развелось в мире. Они берут на работу начинающих негодяев, полгода тренируют их, после чего превращают в законченных подонков. Эта же отличалась тем, что почти всегда отбирала людей с опытом службы в армии. А белый ублюдок, которого я разыскивал, как раз и был тем парнем, который, помимо всего прочего, руководил отбором. К двадцати я отслужил в либерийских войсках. Я всегда старался быть лучшим в своем подразделении и все нормативы выполнял на “отлично”. У меня был серьезный стимул. Я хотел попасть на плантации “Бриджстоун”, теперь уже легально. И это у меня вышло. Я прошел отбор и был принят на самую низкооплачиваемую должность в службе охраны плантации. За десять лет многое поменялось. Прибавилось роскошных домов. Появилась конюшня с прекрасными лошадьми. Белый начальник, все же, был на своем месте. Казалось, он нисколько не изменился. Те же широкие плечи и упитанное довольное лицо. Даже синяя униформа была похожа на ту, которая была на нем много лет назад. Я вскоре надел такую же, после того, как с легкостью прошел все тесты. Белый, кажется, не узнал меня. Пожал руку и вручил задаток. Все, чему меня научили в либерийской армии, здесь оказалось практически бесполезным. Вернее, я хочу сказать, армейская подготовка помогла мне получить эту работу, но для того, чтобы продвигаться по служебной лестнице, я должен был уметь несравнимо больше. И я учился. Тому, как правильно определять нарушителя еще до того, как он увидел тебя. Как неслышно подобраться к нему и максимально быстро нейтрализовать. Под словом “нейтрализовать” понимались разные способы. Постепенно я стал понимать, что мы не совсем охранники, а, скорее, солдаты, задача которых отбить любое нападения на иностранную частную собственность. Вы и сами теперь видите, что в Либерии это сейчас актуально, впрочем, как и всегда. В этой частной армии я старался быть хорошим солдатом. Потому что, как я уже сказал, у меня была цель. Вскоре мне предоставилась возможность добиться того, чего я хотел. Однажды вечером меня поставили охранять бунгало, в котором жил белый начальник. Я уже достаточно хорошо знал его привычки, поэтому был уверен, что к двенадцати часам он прикончит треть литра виски и заснет глубоким сном праведника. В четверть первого я бесшумно, так, как нас учили на тренировках, вошел в дом и поднялся в спальню своего начальника. Подо мной не скрипнула ни одна половица. Я приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Лунный свет падал через окно на постель, освещая одеяло, которым был укрыт белый. Я достал из кожаных ножен свой “кабар”, подошел к постели и молниеносным движением резанул начальника по горлу, так, чтобы лезвие ножа прошлось от уха до уха. Но мой “кабар”, хотя и был отточен идеально, почему-то застрял в теле ненавистного белого. Я откинул одеяло и увидел под ним пластикового манекена для отработки приемов рукопашного боя. Что такое? И тут, не успев даже обернуться, я получил страшнейший удар по голове. “Ну, что, оклемался, мститель?” - это были первые слова, которые я услышал, придя в себя. Оказывается, этот белый на первом же тесте узнал меня, но не подал и виду. Ему, видите ли, было интересно, сможет ли он меня перехитрить. И ведь перехитрил. Я, связанный, лежал на полу его спальни, и ожидал, что он меня убьет моим же ножом. Или скормит львам. Или передаст либерийским властям, как опасного преступника, что было бы равносильно первым двум вариантам Но ничего этого не случилось. Наоборот, моя карьера пошла вверх. Сначала мне подняли зарплату. Потом отправили совершенствовать боевую подготовку. Я провел три месяца на базе в Южной Африке. Осваивал навыки выживания в горах и пустыне под надзором бывшего родезийского офицера. Потом меня перебросили в Британию, изучать антипартизанскую тактику тамошних спецподразделений. За все это платила компания “Бриджстоун”. Зачем, спрашивается, каучуковой компании такой суперохранник, как я? Таких, как я, было несколько человек. И мне стало ясно, что компания готовится к серьезной войне. То есть, они были уверены, что война начнется. А ведь в то время у нас, в Либерии, все было хорошо и спокойно. Посудите, эти белые инвесторы всегда знали о нас больше, чем мы сами. Они знали о нашем будущем. Почему, я спрашиваю? Да потому, что они же его и планировали. Мы никогда не были хозяевами в Африке, и никогда ими не будем. Но вернемся к белому, который меня не убил. Перед отправкой в Южную Африку я спросил его, почему он этого не сделал. Начальник ответил, что ему нужны только самые лучшие солдаты. А лучший солдат это тот, у которого присутствует личная мотивация. Если я почти десять лет вынашивал способы его убийства, то и выполнения других задач я буду добиваться столь же упорно. “Но, кроме этого мне было очень интересно, кто кого переиграет,” - добавил белый начальник. - “Мне ведь тоже нужно поддерживать форму, а то и сам расслабился.” Когда, через полгода, я вернулся в компанию, я увидел, что мой босс тоже не терял время. Он сделал неплохую карьеру и вошел в состав правления компании. Теперь в его распоряжении был целый вертолет с пассажирским салоном. Вертолет был предназначен для патрулирования плантаций, но этот человек использовал его так, как хотел. Часто набиваясь в салон вместе с пьяными друзьями и девицами всех цветов кожи, он летал на пикники на южную границу. А мы, элита его частной армии, должны были выезжать туда заранее и разворачивать палаточный лагерь. Жратва, матрацы, посуда, пресная вода, противомоскитные сетки и все прочее. Не для этого меня учили воевать. Вертолет, с надписью “Бриджстоун” в готическом стиле, часто видели и в соседней Сьерра-Леоне, и в Гвинее, и в Кот д'Ивуар. Очень заметная машина: борта выкрашены в сине-белые тона, а поверх них красная готика логотипа, стильно наползающая на стекла квадратных иллюминаторов. В общем, за шесть месяцев моего отсутствия жизнь начальника круто изменилась. Но и сам он тоже стал другим. Я бы ни за что не поверил, что человек за полгода может так измениться, если бы не увидел это своими глазами. Он наел рыхлое брюхо, на его лице образовался второй подбородок, а на затылке неприятные складки. Говорили, что он стал принимать какие-то средства для похудения, которые подействовали абсолютно противоположным образом. Но, я думаю, дело было не в них. Ведь он превратился в беспомощный студень не только внешне, но и внутренне. Белому показалось, что он стал всесильным, и поэтому он расслабился. Однажды я сказал ему об этом. Знаете, что он сделал в ответ? Снова, как много лет назад, надел перчатку и заехал мне в зубы. А потом сказал: “Попробуй меня теперь убить, гаденыш.” Рядом с ним стояла охрана. Некоторые из них прошли вместе со мной спецкурс в Южной Африке. Каждый охранник понимал, что может оказаться на моем месте. Но он платил им зарплату, и поэтому парни смолчали. Впрочем, убивать я его не собирался. Он сам себя убил. Пьяный, с рубахой, натянутой на круглом пузе, с красными мешками под глазами. Как всегда, белый был уверен в себе и своем будущем. Но я-то понимал, что ему конец. Тому, кто слишком быстро расслабляется, всегда приходит конец. И я ушел от него. Потом он меня звал назад. После того, как протрезвел, конечно. Просил прощения за оскорбление, а когда я ответил отказом, начал грозиться, что оставит меня без куска хлеба. Долго без дела я не сидел и вскоре уже работал на Тайлера. Тайлер хотя бы не делал вид, что лучше и умнее меня. Он действовал так, как любой подонок на его месте. Но это был черный подонок, как и я. Он никогда не делал вид, что лучше меня знает мое будущее. Поэтому у меня к нему претензий нет. Даже после того, что он меня предал. Выбросил. Вот точно так, как вы сейчас бросаете в окно окурок своей сигары. Кто знает, как бы поступил на его месте я?