Анатолий Логинов - Социалистический реализм

• Название: Социалистический реализм
• Автор: Анатолий Логинов
• Жанр: Альтернативная история

НОВЫЙ фантастический боевик! "Обратная рокировка" во времени! Теперь уже не современная Россия проваливается в 1941 год, о чём мы уже читали, а сталинский СССР "образца 41-го" переносится в наши дни! Выживет ли Советский Союз в XXI веке? Есть ли шанс у Красной Армии устоять против НАТО? Что будет делать нынешняя Варшава с эшелонами польских офицеров, которые якобы были расстреляны в Катыни "кровавой гэбней", но на самом деле оказались живы? Сможет ли Сталин возглавить новую модернизацию страны и еще раз превратить нашу Родину в СверхДержаву? ( Полная коллективная версия – творческая мастерская Г.Р.У.)

---

Лишь намного позднее он узнал, что захваченный китаец оказался старшим переводчиком разведывательного отдела округа. Ли Гуйленом . Имевший безупречную биографию и отличный послужной список Ли считался незаменимым работником и постоянно привлекался к работе с агентурой. Завербованный еще в тридцать втором году японским резидентом Де Досун, он успешно работал на своих хозяев. И только потерянная из-за События связь помогла разоблачению шпиона…

Белорусская ССР. Поезд Брест – Москва. Кирилл Неустроев

Мерный перестук колес. Плавное покачивание вагона. Сплошной полосой проносящиеся мимо окон лесополосы… Скучно…

Кирилл не любил поезда. Но самолеты здесь не летали. Во всяком случае, пассажирские. Машины с собой не было. И слава богу! Не хватало только гробить тачку по здешним 'направлениям'. Не на коне же ехать. Не умеет он на лошади. Даже не знает, с какой стороны к ней подходить. Как, вообще, можно ездить на том, что само думает! Хоть пешком иди, только далековато до Смоленска…

Кирилл прислушался. Сосед по купе, коренастый крепенький мужичок лет тридцати с гаком неторопливо рассказывал попутчикам:

– Я туда-то ещё в начале тридцатых попал. Сам брянский, в деревне плохо. Лошадей нет, скота мало. Земля, опять же, урожая не даёт. Молодёжь и стала разбегаться. Вот мы с двумя мужиками и поехали на Алдан золото копать. Добрались кое-как до приисков, а там на работу не приняли. "Иди, – говорят, – вольным работай!". Говорить хорошо. А участки отвели бедные, мало что выработаешь. Тут слухи пошли о Колыме: "Там, мол, золота много. Поработай лето – богатым будешь". Только хлеба, говорят, нет. Подзаработали мы тогда денег на дорогу в Большой Невере и махнули во Владивосток. Я ж не бродяга какой был, и не беспризорник, семилетку окончил. И в плотницком деле не последний. Вот и пристроился в лесоводческую экспедицию. Начальником там был Северов Пантелеймон Иванович. Вроде и ростом невысок. А пальцы такие, вот как объяснить, длинные и тонкие, такими только в носу ковырять, а он серебряный полтинник в трубочку враз закатал, когда на него мужики буром попёрли-то. Проехали мы почти две тыщи вёрст в вагоне до Владивостока. Как сейчас помню, 23 мая приехали, в день рождения мой. Сдали багаж в камеру хранения, пристроились в гостиницу, да и в порт. А там нас и огорошили: когда будет пароход в бухту Нагаева – неизвестно. "Во всяком случае не скоро", – так и сказали в Управлении…

'Ишь, распушил хвост перед девчонкой, – зло подумал Кирилл, – золото он на Колыме мыл!'

Девочка была симпатичная. Кирилл поначалу даже подумал, не приударить ли. Тем более, он теперь холостой. Но не решился. И возраст уже не детский, да и мама объекта, сидящая на соседней полке, одним своим видом убавила энтузиазма.

– Так, вроде, на Колыме зеки одни золото добывают, – бросил Кирилл.

Очень хотелось одернуть расхваставшегося рассказчика. Но тот не повелся. Окинул Кирилла задумчивым взглядом, понимающе покачал головой, усмехнулся:

– Ты из этих? Из будущего? Не то вам нарассказывали, совсем не то! Заключенные-то на больших приисках трудятся. А по ручьям их водить, на охране в трубу вылетишь. Тут только 'вольняшки'. Как мы. Только одному трудно. Артель сколотишь человек в несколько и работаешь…

– А заработок как делите?

– Как-как. По-разному. Как общество решит. Мы поровну всегда делили.

– Так не справедливо же, – удивился Кирилл, – один больше намыл, другой меньше.

– А третий кашеварил в этот день, – продолжил мужичок, – и что? В другой день иначе сложится. А кашу тоже не каждому же себе варить. В общем, мы так всей артелью решили, так и делили.

– А если кто сачкует?

– Что? – не понял старатель.

– Ну, то есть ленится. Работает не в полную силу.

– Ааа, филонит… – протянул попутчик. – Так его вдругорядь и не возьмет никто. Да и выгнать могут с артели. Один по-любому меньше намоешь…

Мужичок продолжал рассказ, но Кирилл потерял интерес к разговору. Еще раз прикинул в голове план. Много неясного, но на месте виднее будет.

– Слышь, паря, – окликнул его рассказчик, – а как там в будущем? Жить хорошо было?

– По-разному, – уклончиво ответил Кирилл, мучительно вспоминая, как зовут попутчика. Федор, что ли? А вроде бы знакомились. – Кто работать умеет, тому везде и всегда жить хорошо.

– То верно, – согласился не то Федор, не то не Федор, – мне батька еще когда говорил: 'Учись, Федюня, пахать. Пахари завсегда нужны'.

Ага, значит, Федор, всё-таки. А слово 'пахать' в смысле 'работать' здесь в ходу. Сам Кирилл 'пахать' не любил. Предпочитал по-быстрому срубить капусту'. Но афишировать это, конечно, не собирался. Разговорчивый мужичок тем временем не отставал:

– А едешь куда?

– В Смоленск.

– По делу какому, или так, интересу ради?

– Прадед у меня там живет. Повидать хочу.

Врать Кирилл смысла не видел. Но и душу открывать не собирался. Официальная версия, которую он излагал чекистам в Бресте, звучала чуть иначе. Смоленский токарь Иван Неустроев умудрился в конце июня засунуть руку в станок. Отделался легко, тремя пальцами, но Кирилл, как правнук, должен предупредить, чтобы аккуратней был. Глядишь, и обойдется…

Попутчики вовсю обсуждали перспективы общения дедов и внуков. Кирилл вздохнул и с тоской уставился в окно. До Смоленска оставалось еще пара часов…

Смоленская область, лагерь ОН-1 Поручик Збигнев Жепа

Третий день в лагере творилось нечто непонятное. На работу младших офицеров выводить перестали, свежие газеты не выдавали, даже радио было отключено. Попытки узнать, в чем дело, у охраны, натыкались на стену молчания. Пошли слухи, что началась война с Германией, а кое-кто уверял, что не только с Германией, но и с перешедшей на ее сторону Польшей, а также Англией и Францией. Збигнев впитывал их как губка. Ему, искренне верящему во все, что им рассказывали о 'пшеклентных болшевиках', после содержания в лагере и принудительных работ на строительстве дорог, казалось, что все ранее прочитанное и услышанное было преуменьшением.

– Это москальское быдло на самом деле гораздо хуже того, что мы о нем думаем, – не раз говорил он своему другу и собеседнику, такому же поручику запаса, Мареку Кшипшицюльскому. – Я еще перед войной говорил нашему директору, что только мы, поляки – единственные цивилизованные люди на Востоке Европы. Теперь все могут видеть, как я был прав! Заставить потомственных шляхтичей, офицеров, работать на строительстве дорог – на это способны только варвары. Кого мы и видим, стоит только посмотреть на лагерную охрану. Настоящие монголоиды! Да и начальник лагеря точно такой же варвар, неспособный выйти за пределы инструкций и приказов. Видите – война только началась, а у москалей уже все посыпалось

– Вы уверены, пан поручик, что война началась? – Марек был настроен скептически, к тому же непонятно с чего, был уверен, что едва начнется война, русские всех расстреляют. – При той неорганизованности русских, которую вы описываете, мы уже несколько дней должны были бы наблюдать немецкие бомбардировщики. Вспомните, как германские 'авионы' висели над нами с самого начала войны. Сейчас же ни одного налета, вы замечаете?

– Думаю, что все гораздо проще, пан Марек. Бомбардировщики Германии сейчас смешивают с землей передовые части большевиков, помогая наступлению армии. Как бы я хотел сейчас оказаться в рядах наступающих. Я бы отомстил пшеклентному быдлу за все…

– Не знаю, пан Збигнев, не знаю. Не уверен я, что война началась. Да и не станут немцы вступать с нами в союз. Они нас разбили, разделили нашу землю с русскими и воюют с англичанами. Зачем им восстанавливать нашу страну?

– Эх, пан Марек, какой же вы пессимист. Я уверен… – договорить Збигнев не успел, от помещения канцелярии раздались удары в било, сзывающие всех на построение.

– Что это придумали, проклятые? – удивился Марек. – Не к добру это, пан Збигнев, спаси нас Матка Бозка Ченстоховска.

– Не бойтесь вы так, – перекрестившись, ответил Жепа. – Ничего нам большевики не сделают, англичан и американцев побоятся.

– Ну да, в тридцать девятом не побоялись, а сейчас испугаются, – ворча на ходу, Марек поспешил вслед за торопящимся к плацу у здания канцелярии Збигневым. Они оказались на месте одними из первых и сейчас с удивлением рассматривали стоящих у крыльца незнакомых высокопоставленных энкэведешников. Один из них развернулся и что-то сказал стоящему на крыльце сержанту. Тот, козырнув, скрылся за дверью. Пока сержант отсутствовал, на плацу собрались все польские обитатели лагеря. Последними, не торопясь, подошли полковник Саский и майоры Блянк и Сокул-Шохин, старшие из офицеров лагеря.

– Господа, – неожиданное обращение заставило всех насторожиться. Что еще придумали эти русские? – Некоторые из вас со мной знакомы, остальным представляюсь: лейтенант госбезопасности Хохлов, заместитель начальника управления по делам военнопленных НКВД СССР. Советское правительство уполномочило меня довести до вас, что территория современного СССР по пока неизвестным причинам перенеслась в будущее на семьдесят лет вперед. Сейчас за пределами советских границ две тысячи десятый год. Война с фашистами давно закончена, Польская республика восстановлена и получила часть земель разбитой в сорок пятом году Германии. СССР и Польская республика не находятся ныне в состоянии войны. Поэтому Советское правительство готово, руководствуясь принципами добрососедства и гуманизма, вернуть вас на родину. Но, вы, должны осознать, что за границами СССР прошло более полувека и вы попадете в совершенно другую страну, к своим потомкам, которые могут быть и не готовы вас видеть. Поэтому наше правительство предлагает всем, кто желает, остаться в Советском Союзе и продолжить службу в рядах Вооруженных Сил СССР. Желающие могут ознакомиться с условиями принятия гражданства СССР, в канцелярии лагеря.