Адриан Гилл - Поцелуй богов

• Название: Поцелуй богов
• Автор: Адриан Гилл
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 517-007052-7

Могут ли боги (или богини) влюбляться? И если могут — то как выживать бедным простым смертным, павшим жертвами «божественной» любви?..

Может ли хладная тень самой трагичной из дев античных греческих мифов возродиться в современном Лондоне, влекомая коварным роком? И если может — то что делать людям, которым она упрямо отравляет жизнь?..

Может ли непризнанный, но гениальный поэт крутить роман со своей музой? И если может — то на чем скажется это сильнее — на его непризнанности или гениальности?..

Перед вами — самая яркая сатира на мир современного искусства, какую вы только способно вообразить. И какую не способны — тоже!..

---

— Как вечерок? — Клив шлепнул рядом на прилавок упаковку книг. Чтобы не работать, он целый день перетаскивал с места на место одну и ту же пачку. До него, кажется, не доходило, что нет никакой разницы, какую упаковку таскать — ту, что таскать надо, или ту, что не надо. Вот что делает с человеком служба в книжном магазине. — Согласись, гнусновато. Двадцать пять фунтов! Целых двадцать пять фунтов! Петра обещала, что обойдемся пятнадцатью. Это меня чертовски подрезало. Дороти еще не явилась. Вчера она сильно утомляла. Возбудилась, а этот хмырь не пришел. Такие не приходят. И выглядела она ужасно. Эта прическа — как у принцессы Киевской, когда она встречает Генриха V. В весе тоже прибавила. Видел ее задницу?

— Я считаю, что она выглядела нормально.

— Не считаешь. Сам сказал: она выглядела как мисс Гонкланд.

— Что ж, ты и сам был бы на месте в отделе мягкой игрушки.

— Нет… Хорошо, допускаю. И даже не утверждаю, что не подарил бы ей одну, если бы она попросила, но носки больше срывать с себя не собираюсь.

— Мы должны беречь Дороти. Ей сейчас трудно.

— А кому легко? Ты что, можешь похвастаться, что питаешься молоком людской доброты? Если хочешь быть для кого-нибудь хорошим, будь хорошим для меня. Я страшный рыжий шотландец. У Дороти есть по крайней мере передок. Она может улечься и удовлетвориться, когда захочет. Они такие. И не важно, что толстые и с идиотской прической. Хотел бы я тоже иметь такой передок.

— И плавники.

— Забавно, что ты их вспомнил. Мне так нужна твоя помощь в сцене, когда подруга принцессы Лагуна… Помнишь, такая блондинка с большими титьками.

— У тебя все блондинки и все с большими титьками.

— У этой самые большие. Она что-то вроде подводной Памелы Андерсон. Я подумал было свести ее с дельфинами. Только прикинь: групповуха на скорости в пятьдесят узлов. Прыжки из прибойной волны и соитие с лохматиком на пляжном мотоцикле при помощи длинного гибкого члена из ПВХ.

— Я слышал, будто есть свидетельства того, что дельфинов в самом деле привлекают ныряльщики: они принимают пловцов в прорезиненных костюмах за потенциальных самок. Писали об одном таком особенно ражем из Фалмута, который подныривал под людей и старался бросить им палку. У всех животных, обитающих в тренировочных центрах, появляется соревновательный дух и особенная сексуальность. И вот еще что: в поведении калифорнийских матрон, которые платят бешеные деньги, чтобы поплавать с дельфинами в бассейне и родить там ребенка, явно ощущается эротический подтекст.

Клив вдруг толкнул приятеля в грудь.

— Ей-ей, правда, — продолжал Джон. — Конечно, если воспринимать предмет в символическом плане — тогда все обретает логический смысл. Дельфины, как ты сам пишешь, явно сексуальны. Вода и волны всегда служили метафорой женской эротичности. То же самое касается черного, напоминающего пенис предмета, который режет прибой в брызгах белой, словно сперма, пены.

Клив снова его подтолкнул и прошептал:

— Сзади!

— Что сзади? Вожделеющий меня Флиппер? С этим, кстати, проблема: члены у дельфинов гораздо массивнее, чем у людей, и в них заключены косточки.

Клив смотрел поверх плеча Джона, и его рот изумленно кривился.

— Если женщина в самом деле попытается совокупиться с дельфином, ей грозят ощутимые внутренние повреждения. Не исключено, что фатальные. Но у тебя не женщины, а русалки. Поэтому все как-нибудь устроится.

— Мать твою… обернись…

Джон обернулся. Там стояла она. Посередине магазина, в самом эпицентре тайного обожания. Ли — красивая, потрясающая, непредсказуемая, переменчивая и очень притягательная. Даже в темных очках и с собранными на затылке волосами она казалась незабываемой и узнаваемой. Жизненно важные органы Джона метафорически, аллегорически, символически и фрейдистски превратились в дельфиньи. На секунду его охватил ужас: ему почудилось, что он — это не он. Но он, естественно, ошибался. Ли перехватила его взгляд, подошла и встала совсем рядом. Вот так проявляется близость людей, которым уже приходилось вторгаться в жизненное пространство друг друга.

— Привет, поэт Джон Дарт. — И она поцеловала его киношным поцелуем — неспешным, как в крупном плане: голова склонена набок, губы меж губ. А потом детское, чмокающее: — Ты как?

— Ли, как я рад!

— Рад?

— Извини, это такая неожиданность.

— Но ты правда рад?

— Очень.

— Скучал?

— Да… немного… изрядно. — Джон видел в ее очках отражение собственной идиотской ухмылки. Ли улыбнулась кончиками губ. Что-то пихало Джона в спину, но он не обращал внимания.

— Понимаю, что все это слишком скоропалительно, но не хотел бы ты опять побыть недельку или около того моим приятелем во Франции?

— У меня работа…

Снова шлепок по почкам.

— Я договорюсь. Ну так как? Согласен? Выглядишь неважно. Как обычно, красивый, но бледный и усталый. Нужно побыть на солнце.

— Мне бы очень хотелось…

— Хотелось? Вот и славно. Где твоя шефиня?

— Там.

Между ними втиснулся Клив.

— Я Клив. Мы работаем вместе. Джон и я.

— Привет, Клив. — Ли пожала протянутую руку. — Как ее зовут?

— Миссис Пейшнз.

— Ах да, миссис Пейшнз. Как ты считаешь, Клив, ему следует поехать со мной? Ты бы ведь поехал? — Ли рассмеялась и подошла к кассе. — Здравствуйте, миссис Пейшнз. Вы, возможно, меня не помните. — Она изящным жестом сняла защитные очки.

Столь невероятных вещей на этой неделе в магазине не говорил никто.

— Я Ли Монтана. — Ее лицо осветилось ослепительной улыбкой. — Вы были столь любезны, что взяли в продажу мою книгу. Могу я попросить вас об одолжении? Я хочу позаимствовать у вас Джона. На недельку, от силы дней на десять. Не возражаете? Ну, пожалуйста.

Миссис Пейшнз в недалеком прошлом не только утверждала, что Ли — пустая шлюшонка, чье тело привиделось в развратном угаре юнцу и расписано шрифтом Брайля свихнувшимся на сиськах слепцом из борделя. Она еще клялась, что если ей снова суждено столкнуться с Ли лицом к лицу, она выскажет ей всю правду-матку. И вот она посмотрела ей прямо в глаза и заявила:

— О, мисс Монтана, как я рада видеть вас в нашем магазине. Мы в восторге от вашей книги — ваши искренние фанаты. Нам очень нравится все, что вы делаете. Извините, вам это, наверное, каждый говорит. Джон? Господи, берите на сколько хотите. Он полностью ваш.

Вот она, звездность. От нее нет иммунитета ни у римских пап, ни у клопоморов; но это неправда, что никто и никогда не говорит звездам «нет». Находятся типы с характером, которые сознают, что звезды — такие же люди, как и все остальные, и подтирают задницу той же самой рукой. Они понимают, что время от времени надо говорить звездам «нет», и прекрасно это проделывают. «Нет, конечно, не затруднит. Нет, только после вас. Нет, я настаиваю, берите, сколько пожелаете. Нет-нет, никаких неудобств». Хотя способен на это далеко не каждый.

— Не могу поверить! Не могу поверить. — Клив опустился на упаковку с книгами. — Почему это случилось с тобой? А говорят, что молния не бьет в одно и то же место дважды. Сукин сын, ты меня даже не представил.

— Извини.

— Извини? Выбьешь это на моей могиле. Франция. Солнце. Тисканье с Ли Монтаной. Я бы застрелился. — Клив прыгнул вперед и схватил Джона за лацканы пиджака. — У тебя есть камера?

— Нет.

— Возьмешь видео в аэропорту. Я заплачу. Интимные кадры, крупный план, полная откровенность — вот о чем я толкую. И постарайся сам поменьше околачиваться в видоискателе. Кстати, что ты собираешься сказать Петре?

— Черт, поговори с ней вместо меня.

— Нет, нет и нет. Я и так для тебя много делал. Но это уж слишком.

— Скажи ей правду, а я куплю «Полароид».

— Хорошо. Договорились.

— Пошли, малыш. — Ли появилась за их спинами. — Я договорилась. Твой паспорт заберем по дороге.

— Мы уже едем?

— Самолет через несколько часов.

— Но мне надо собрать вещи.

— Еще несколько дурацких джинсов и маек? Купим тебе новый гардероб. Ведь ему нужна новая одежда, Клив? Ну, пока. Рада была познакомиться.

Хеймд стоял на улице рядом с машиной.

— Привет, Джон.

Изумленные лица за витриной остались позади, и Джон не заметил крадущуюся в тени Дороти — в натянутой на новую прическу шляпке колпаком и с полной сумкой мокрых простыней для прачечной.

Впервые обозревать Лазурный берег лучше всего с вертолета, а Джон как раз в первый раз оказался на Лазурном берегу и в первый раз летел на вертолете. Они поднялись из аэропорта Ниццы и гудели параллельно берегу в двухстах футах над маленькими белыми парусами идущих в Сен-Тропез яхт. Если бы не знать, где они летели, ничего экстраординарного в пейзаже Джон бы не нашел: обычное море, скудные пляжи, массы ленивых, взбирающихся вверх крупитчатых холмов, там и сям зеленые точки, несколько пальм — миг красивой лепнины. Но если знать — совсем другое дело. Когда сознаешь, что там Монте-Карло и Кап-Ферра, Антибы, Бонлье, Хуан-ле-Пин и Виллефранш, вид представляется грандиозным. Названия скатываются с языка, как почетные звания за утонченность и гедонизм. Пикассо и Матисс, Леже и Кокто, Хемингуэй, Фицджеральд, Генри Джеймс, Бордо, Бельмондо, Нивен. Импрессионизм, футуризм, экзистенциализм, гедонизм, коммерциализм, натуризм. Великое Средоточие Всего, огромное фешенебельное кафе на природе. Здесь родилась слава. Здесь все обрело начало. Плодовитая долина, колыбель звезд.