Ольга Дмитриева - Елизавета Тюдор

• Название: Елизавета Тюдор
• Автор: Ольга Дмитриева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03550-8

Эта книга — рассказ о незаурядной женщине, государыне, которая дала имя целой эпохе — успех, выпадающий не многим политикам. При Елизавете Англия из заштатного государства превратилась в великую мировую державу. Семнадцать монархов сменились после Елизаветы на троне Британии, но каждый убеждался, что она — эталон, с которым соотносили всех последующих. Королева далеко опередила свой век и в своих убеждениях. В мире, чуждом терпимости, она шла путем разума и толерантности, пытаясь отстоять права каждого, и свои в том числе, жить в согласии с собственной верой и чувствами. Елизавета вошла в плоть и кровь английской истории, заняв подобающее место в учебниках и став непременным символом и выражением духа самой Британии.

Книга написана известным специалистом по истории средневековой Англии О. В. Дмитриевой, перу которой принадлежит ряд блестящих статей и монографий.

---

Решающий ответ должен был дать первый парламент Елизаветы. Его сессия открылась 25 января 1559 года. Задавая тон, лорд — хранитель печати Николас Бэкон передал депутатам наказ королевы: при обсуждении столь важного дела, как религия, пусть «все обидные, оскорбительные и насмешливые слова, такие как “еретик”, “схизматик”, “папист”, не срываются с уст, ибо они порождают, продлевают и усиливают недовольство, ненависть и злобу и крайне враждебны единству и согласию, которые должны сейчас быть вашей целью». С одной стороны, королева предписывала им не делать ничего такого, «что со временем могло бы благоприятствовать любому идолопоклонству и суеверию», но с другой — предостерегала от слишком «вольного и свободного обращения в отношении Господа и веры».

И протестанты и католики могли усмотреть в этих словах поддержку и поощрение. Играя на противоречиях двух палат парламента (палата лордов была более консервативна, так как там заседали все епископы-католики, а палата общин настроена решительно пропротестантски), Елизавета главным образом намеревалась провести новый «Акт о супрематии», снова объявить о независимости англиканской церкви от Рима и, возможно, остановиться на этом. Она даже не очень стремилась именовать себя «верховной главой церкви», как это явствует из первоначального правительственного билля, предложенного на обсуждение парламента. Ни о каких доктринальных вопросах в нем не было и речи; предполагалось, что со временем они будут решены и появится новая «Книга общих молитв», обязательная для всех верующих. Ни слова не было сказано о роспуске монастырей, восстановленных Марией. Одним словом, Елизавета хотела воссоздать церковь в том виде, в каком ее оставил Генрих VIII, тоже не слишком интересовавшийся теоретическими вопросами, и сделать ее очень умеренной, даже консервативной. Лютеранский образец ее вполне устраивал, о чем Елизавета откровенно говорила испанскому послу Ферии: «Она желает, чтобы аугсбургское вероисповедание было введено в ее королевстве… Это будет не совсем аугсбургское вероисповедание, но что-то вроде того». Она также поведала Ферии, что в своем восприятии таинств «она очень мало отличается от них (то есть католиков. — О. Д.), поскольку верит, что Господь присутствует в таинстве причащения, и она расходится с ними только в двух-трех вопросах в понимании мессы».

Похоже, королева не слишком кривила душой, подчеркивая свой религиозный консерватизм в беседе с испанцем. Она явно не находила общего языка с теми, кто требовал «дальнейшего очищения» церкви и суровых гонений против католиков. А ревностных протестантов, которых уже не удовлетворяло даже умеренное лютеранство, в парламенте было немало, и среди них те, кто во Франции и Швейцарии слушал проповеди фанатичного аскета Жана Кальвина. Они уже видели перед глазами модель новой церкви — самоуправляющейся христианской общины, независимой от государства, не имеющей клира, а лишь выборных старшин и проповедников, с жесткой моральной регламентацией внутренней жизни; англиканская церковь, с ее епископами и обилием католических пережитков, была для них позавчерашним днем. Это они, бывшие эмигранты, требовали немедленно разработать «Книгу общих молитв», включив в нее все то, что было принято при самом радикальном из реформаторов Тюдоров — Эдуарде. Четыре месяца шла упорная борьба за условия, на которых состоится компромисс. Умеренные правительственные билли обрастали в нижней палате парламента и комитетах поправками, дополнениями и предложениями, совершенно менявшими их смысл и тональность. Но затем они попадали в палату лордов, где за них брались епископы, начинавшие выпалывать из законопроектов «женевскую ересь»: поправки вымарывались, и все возвращалось к первоначальному варианту.

Как ни пыталась Елизавета охладить религиозный пыл протестантских радикалов, используя лордов-католиков, было ясно, что это не удается — они имели явный перевес. То, что произошло дальше, явилось неожиданностью для современников и труднообъяснимой загадкой для историков. Королева, которая все время держала протестантов в жесткой узде и уже собиралась закрыть парламент, добившись «Акта о верховенстве», внезапно пошла на уступки, продлив сессию и согласившись ввести в церкви многое из того, что было принято при ее брате Эдуарде.

Это случилось после Пасхи. Впервые после пяти лет гонений протестанты открыто праздновали ее по своему, а не по католическому обряду. По всей стране, несмотря на отсутствие официальных инструкций, миряне причащались хлебом и вином (а не только хлебом, как принято в католической церкви, где вино предназначается лишь для причащения священников). Современный читатель едва ли сможет вообразить себе тот эмоциональный всплеск и безграничное счастье, которые испытывали искренне верующие люди, получившие возможность в день памяти об искупительной жертве Христа почтить его так, как считали правильным и угодным ему. Возможно, именно этот эмоциональный взрыв неподдельной радости убедил королеву в том, что большинство ее народа — той самой нации, которой она присягнула на верность, — за немедленное восстановление реформированной церкви.

Можно допустить и иное объяснение, которое скорее будет данью ее прагматизму, если не сказать политическому цинизму. 19 марта 1559 года, накануне Пасхи, в Англию пришло известие о том, что делегации Франции, Испании и Англии на переговорах в Като-Камбрези окончательно согласовали текст договора о мире; 2 апреля он был подписан. Теперь, когда уже никто не связывал условия мира с положением католиков в Англии и не пытался играть на этом, можно было оставить осторожность и дать больше воли протестантам. Скорее всего, оба фактора повлияли на решение Елизаветы одобрить «Акт о единообразии», предложенный протестантами-радикалами. Итак, когда парламент в 1559 году завершил работу, было провозглашено, что Елизавета является «верховной правительницей этого королевства и всех остальных доминионов и стран Ее Величества, равным образом как в духовных и церковных делах, так и в светских, и ни один иностранный государь, человек, духовное лицо, государство или владетель не имеет и не может иметь никакой юрисдикции, власти, превосходства, преимущества или авторитета в церковных или духовных делах в этом королевстве». Это и был тот главный политический результат, которого она добивалась. Порядок же богослужения, введенный в елизаветинской церкви, представлял собой компромисс — католики потеряли больше, чем рассчитывали, а протестанты получили меньше, чем надеялись. Это удивительное церковное урегулирование, которое решительно никого, включая саму королеву, не устраивало до конца, обеспечило тем не менее мир и на время уберегло Англию от религиозных войн, терзавших ее соседей.

Не менее удивительно, что обе противоборствующие стороны остались в совершеннейшем восхищении от государыни, полагая, что она сделала в их интересах все, что было в ее силах.

Вот два мнения о ней, высказанные в течение одного и того же месяца во время заседания парламента: «У нас мудрая и набожная королева, и она благосклонна и… расположена к нам… Эта женщина превосходная и прекрасная в деле истинной религии»; «Мы можем быть уверены, что в лице Ее Величества мы имеем самую скромную, равно как добродетельную и богоугодную государыню для того, чтобы управлять нами, как это всегда было у английского народа в этом королевстве». Первое принадлежит епископу Скотту, католику. Второе — протестанту, впоследствии епископу Джевилу.

Она действительно была превосходна. И католики и протестанты чего-то лишились в этой тяжелой парламентской схватке. Лишь королева осталась в выигрыше.

Амазонка в парламенте

Государственные мужи, собравшиеся в первом парламенте Елизаветы — католики и протестанты, убеленные сединами прелаты, вельможные лорды, провинциальные джентльмены, городские старшины, старые и молодые, — все они свято верили в естественный порядок вещей. Согласно этому порядку, их молодая королева в скором времени должна была избрать себе достойного супруга среди иностранных государей или собственных подданных и, произведя на свет законного наследника, обеспечить стабильность правящей династии. Парламентариев заботило лишь одно — это должно было случиться как можно скорее, дабы заткнуть рты католикам с их иностранными претендентами на английский престол и не провоцировать внутренние распри. Твердая линия наследования, закрепляющая окончательно успех Реформации, — единственное, чего недоставало Англии, чтобы ее народ мог спать спокойно. Примерно такие соображения депутаты изложили Елизавете в своей верноподданнической петиции. Им и в голову не приходило, что королева может иметь иную точку зрения на этот счет и что сфера, в которую они вторгаются со своими рекомендациями, крайне деликатна.