Борис Азбукин - Пять Колодезей

• Название: Пять Колодезей
• Автор: Борис Азбукин
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1957

Герои этой повести живут в засушливой крымской степи на берегу Азовского моря. Помогая взрослым отыскивать источники воды, ребята испытывают немало трудностей и бед; с ними происходят интересные и необычайные приключения. В конце концов поиски увенчиваются успехом: в селе Пять Колодезей будет своя вода.

---

Вскоре берег опустел. Ребята шумной толпой окружили Степу и Пашку и вместе с ними возвращались к колодцу. Федька остался один.

— Здорово ты себя показал, — одобрительно сказал Пашка Степе. — Как ты его! Р-раз подножку, а он шлеп на песок; ты его р-раз через плечо — он бряк наземь. Ловко у тебя вышло.

— Это что, просто так или приемы такие? — поинтересовался Санька.

— Это приемы «самбо», — пояснил Степа, польщенный похвалой Пашки.

— А кто этот самбо?

— Не кто, а что. «Самбо» — это сокращенное название: самозащита без оружия. Есть такая система борьбы.

— А если кто с ножом или со штыком нападет? Отбиться можно? — спросил Пашка.

— Конечно, можно. — Степа поднял с земли рейку, видно затащенную сюда Федькой. — На! Коли вот так. — Он сделал выпад, нанося удар воображаемому противнику.

— Так он же тебя насквозь проткнет, — закричали ребята.

— Коли, не бойся. Целься вот сюда. — Степа указал на грудь.

Пашка нацелился, выбросил правую ногу вперед и кольнул, но Степа, сделав шаг в сторону, уклонился и рукой отбил воображаемый штык. Пашка еще не успел оттянуть «винтовку» назад, как Степа уперся ладонью ему в лицо и, подставив ножку, бросил его на траву. Раздался дружный хохот и свист.

— Стоящее дело, — заметил Пашка, отряхивая штаны. — Ты меня обязательно научи.

Вода! Вода!

В лагере снова было людно и шумно. У колодца толпились ребята. Поминутно возникали споры и поднимался крик: кто-то завладел лопатой и не давал ее другим; кто-то не уступал места у вала во́рота и хотел крутить бессменно; нападали на Валькину бригаду, которая, не подчиняясь уговору, работала последний раз не тридцать минут, а тридцать пять, и требовали, чтобы «зажиленное» время было зачтено ей в следующую смену. У костра без умолку звенели голоса девчонок и малышей. Стучали топоры и молотки. Это под командой Пашки и Саньки ребята забивали колья для палаток и строили шалаши.

И так уже третий час подряд. Дед Михей смотрел на суетившихся ребят и удивлялся:

— Вчерась все мальцы поутекали, а сегодня глянь сколько их тут. С чего бы это?

— А всё наша удача, — весело отозвался Степа. — Не попадись нам плита, никого бы и не было.

— А еще потому, что Федьке морду набили, — сказал Пашка. — Теперь они его не боятся, вот и прут сюда.

Победа над Федькой сказалась и в том, что Степу во всем стали считать «главным». Это и смущало и льстило ему. Даже гордый, независимый Пашка и тот признал Степино превосходство. Степа и не догадывался, что сегодняшней победой над Федькой он окончательно покорил горячее сердце маленького рыбака. Ради своего друга Пашка готов был теперь на все.

— Ну, а ежели Федька опять вздумает порушить ваши шалаши? — полюбопытствовал дед Михей, выслушав Пашкин рассказ о схватке на берегу.

— Теперь мы не прошляпим, — ответил Степа. — Ночью будем сторожить.

— Если заводить охрану, то комендант нужен, — заявил Пашка. — Какая ж это охрана без коменданта!

— Тебя и поставим, — сказал Степа.

— Комендант из него выйдет, — поддержал дед Михей. — Он такой, мыши не пропустит.

Пашка, польщенный похвалой, делал героические усилия, чтобы скрыть смущение.

— Что ж, можно и комендантом. Нам это дело знакомое, — согласился он с напускным безразличием.

— Приказ подписан. Идите, товарищ комендант, действуйте, и не мешайте людям работать, — скорчил гримасу Митя и показал Пашке язык.

Пашка энергично приступил к своим новым обязанностям: прикатил от костра бочонок с водой и поставил его «на попа» у входа в крайнюю палатку; вытащил из кармана помятый лист тетрадной бумаги, старательно разгладил его на бочонке и объявил запись добровольцев в охрану.

Стоять на вахте, как стоят настоящие моряки, отбивать «склянки», сидеть ночью в степи у костра, а потом спать в шалаше или под открытым небом — что может быть заманчивей?

У палатки собралась толпа. Ребята спорили, толкались, протискивались к бочонку, и впереди оказались те, кто посильней и постарше, а малышей оттерли. Их завистливые взгляды впивались в счастливцев, фамилии которых уже были внесены в заветный список.

Всех, кто старше, Пашка записал без возражений. Когда же из-за бочонка, подталкивая друг друга, выглянули трое из Фомкиной команды, Пашка удивленно вскинул брови и иронически ухмыльнулся:

— Тю! И вы тоже? Что же я с вами буду делать? Вы и оружия-то не поднимете.

Ребятишки, с глазами, полными молчаливой обиды, отошли в сторону. Однако их неудача не поколебала решимости Фомки и Семки, и они смело подошли к комендантскому бочонку.

— Пиши нас, мы бригадиры, — с достоинством сказал Фомка, убежденный в том, что этого вполне достаточно, чтобы попасть в число избранных.

— Ну и что ж, что бригадиры? Подумаешь! Малявки еще, не доросли!

Первую минуту Фомка и Семка стояли, ошеломленные такой несправедливостью, и только переглядывались. Но вот Семка, который был побойчей, отодвинул локтем брата и высунулся вперед:

— Мы тоже работали. Мы что, хуже всех, что ли?

Пашка смерил его взглядом:

— Вы еще мелковаты. Понял?

— Ну да-а, как кизяк собирать, так мы, а как на вахту, так мы… ма-а-ленькие…

Голос Семки дрогнул и сорвался. Нестерпимая горечь обиды стиснула ему горло, перехватила дыхание и выдавила слезу. Еще миг он крепился, но не сдержался. Слезы брызнули из глаз, а рот помимо воли широко раскрылся, и Семка заревел.

Фомка часто заморгал, покраснел и, сложив губы чапельником, тоже заплакал. Это как бы послужило сигналом для всех. Дружный и разноголосый рев потряс лагерь.

Степа помогал Любаше раздувать костер. Решив, что Пашка поколотил кого-нибудь из мальчишек, он подбежал к палатке:

— Что тут такое? Чего это они?

Пашка растерянно глядел на малышей.

— Ну, чего вы? Тоже мне охранители! Сопли распустили. — Он пытался унять мальчишек, но голос его тонул в оглушительном реве десятка ребячьих глоток.

Громче всех надрывался Семка. Он захлебывался от рыданий и при этом широко раскрывал рот, обнажая рядки мелких белых зубов, а у самой гортани — маленький, беспомощно трепещущий нежно-розовый язычок.

— А-а-а! — выл он, содрогаясь всем телом. — Вы-ы все-е про-о-тив на-ас… про-о-тив ма-а-лень-ки-их… а-а-а…

Как эта жалоба была похожа на слова и мысли Степы, когда рухнули его мечты попасть на канал! Он посмотрел на залитое слезами Семкино лицо, и ему стало жаль мальчишку.

— Слушай, Паш, так нельзя — нужно их принять, — вступился он. — Пусть они днем стоят на вахте, а мы ночью.

Малыши сразу притихли и с надеждой смотрели на Степу.

— Что ж, днем, пожалуй, можно, — не сразу согласился Пашка, чтобы «выдержать фасон». — Только оружия я им не дам.

Пашка вышел из-за бочки.

— Станови-ись! — скомандовал он.

Через несколько минут четверо мальчишек с палками стали на первую вахту. Семка занял самый важный пост — возле палатки, на которой сверкала снарядная гильза.

Последние три часа показались всем особенно томительными. Степь словно полыхала огнем. Сухой, горячий ветер затруднял дыхание. Пыль забивалась в нос, лезла в глаза, хрустела на зубах. Но, несмотря на духоту и зной, работа не прекращалась.

Наконец колодец и плита были очищены от земли. Теперь можно бы отдохнуть и даже искупаться. Но к морю никто не пошел. Девочки и мальчики забились в шалаши и поджидали появления трактора.

Степе не сиделось. Он то и дело высовывался из палатки. Но дорога была пустынна. Только пыльные вихри кружились и сталкивались над ней.

Прошло еще полчаса, вахтенный отбил «склянки», а дорога по-прежнему пустовала. Не возвращались и Семка с Фомкой, побежавшие встречать трактор. Степа решил сам сходить в село. Но в ту минуту, когда он выбирался из палатки, послышался гул мотора.

Из села выкатился пропашной трактор и, выдохнув серое облачко дыма, свернул к лагерю. Он шел медленно, слегка покачиваясь на невидимых ямках и ухабах. Степа еще издали по клетчатой кепке узнал сидевшего за рулем Сашу Веселова. К лагерю подбегали Семка и Фомка.

Ребята высыпали из шалашей.

Когда трактор остановился, Саша спрыгнул с сиденья, подошел к колодцу и заглянул на дно.

— Ух ты! Никак, гроб-могилу откопали! — Он повел озорными глазами на облепивших колодец ребят, и зубы его блеснули на коричневом от загара лице.

— И все-то тебе шутки-прибаутки, — с напускной ворчливостью встретил его старик. — Давай-кось лучше трос прилаживать, мы всё уж тут подготовили.

Саша размотал трос, один конец его надел на задний крюк трактора, другой перекинул через вал ворота и спустил вниз, а затем и сам полез в колодец. Он ловко поддел трос и затянул петлю.

Ребята как завороженные не сводили глаз с плиты. Ожидание и сомнение застыли на лицах.