Георгий Миронов - Заговор, которого не было...

• Название: Заговор, которого не было...
• Автор: Георгий Миронов
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00131-2

Первую книгу серии «Уголовные тайны» составили две до­кументальные повести: «Заговор, которого не было...» — об инспирированном петрочекистами в 1921 году деле профессора В. Н. Таганцева, по которому было безвинно расстреляно около ста человек, офицеров русской армии и питерской интеллиген­ции, в том числе известный поэт Н. Гумилев; «Братья по крови» — о деле братьев Гусейновых, банда которых несколько лет терроризировала население приволжских городов, занима­ясь похищением автомобилей…

---

Да нет же, нет! Ни белого, ни красного не признавал Владимир Николаевич и его единомышленники. Это под­тверждают и авторы «доклада», представленного в августе 1921 г. в «Большой дом»: «Террор, как таковой... не входил в их задачи...».

5.    Заслуживает нашего внимания и такое заключение авторов доклада — «основные положения программы и тактики допускают возможность объединения группы Та­ганцева с другими организациями, если таковые имелись. На самом деле был случай только персонального присое­динения к организации людей иного толка». Так, стало быть, все эти толстые тома, в которых доказывается суще­ствование «ПБО» как организации, состоящей из десятков отдельных, разрозненных и объединенных лишь «боевым штабом» во главе с Таганцевым — все это туфта? Вот же пишут следователи, товарищ Губин и Попов, черным по белому, в июне 1921: «частные случая и связи нельзя обоб­щать и говорить о существовании филиальных отделений организаций». И дальше — совсем уж замечательное при­знание следователей-профессионалов: «Были ли созданы другие организации, следствием не выяснено, но больше оснований предполагать, что таких организаций не было»!

Казалось бы, все ясно. И можно было прекращать «дело» уже тогда, в июне 1921! Ведь очевидно, что нет ника­ких оснований для одного, и есть все основания для друго­го. И все это четко установлено двумя следователями, предпринявшими предварительное изучение материалов «дела». Конец? Нет, только начало.

И невольно возникает вопрос: чего было бояться боль­шевикам, которые к лету 1921 г. достаточно укрепили свою власть?

6. Возможно, несмотря на малочисленность организа­ции, ее вожди были способны поднять и повести за собой массы? Многие великие предводители масс начинали с ма­лого числа своих приверженцев...

.Цитирую доклад: «Шведов, по показаниям ряда лиц, хо­дил в Финляндию... исключительно с целями спекуляции... Орловский фактически видного участия в организацион­ной работе не мог принимать по своему низкому культур­ному уровню и несколько расстроенной психике (и это — о «начальнике террора»! — Авт.)... Центральной фигурой в организации является, безусловно, Таганцев, но говорить о существовании областного комитета преждевременно, т. к. роли... членов не выявлены достаточно... Можно, конеч­но, считать эту тройку руководящей группой и назвать ее областным комитетом», — высказывают предположение составители доклада, но так неуверенно, вяло высказыва­ют, что, видимо, и сами-то всерьез в это не верят...

Да и как им в это верить, если они тщательно изучили все материалы «Дела», характеры подследственных. И даже бесспорного руководителя организации характеризу­ют так: «К чисто практической работе был неспособен... Таганцев — кабинетный ученый, мыслил свою организа­цию теоретически».

* * *

Итак, нет разветвленной, многочисленной организа­ции, нет пользующихся бесспорным авторитетом волевых, энергичных вождей, нет материальной базы, нет цели и нет четко выработанных средств достижения этих целей, более того, нет даже умысла их создать. Вот что было выяв­лено следователями Губиным и Поповым уже в июне 1921 г. А не прислушались к их мнению потому, что поступила ус­тановка: вскрыть, разоблачить крупную антисоветскую бо­евую, террористическую организацию в Петрограде. А для большевиков, как известно, невыполнимых задач нет. И «организацию» стали разрабатывать. В том числе и аген­турно. О том, как это делалось, свидетельствует приобщен­ная к материалам «Заговора Таганцева» агентурная разра­ботка «Ученый», в которой последовательно излагается методика вербовки и проверки в качестве французского шпиона профессора Вредена:

«Послать нашего сексота в Витебск при соответствую­щей костюмировке. Там он является к врачу Бетехтину и рассказывает, что он только что перешел границу, был об­стрелян. Спрятавшись, уничтожил все бумаги и письма. Оставил только деньги, около 500 рублей, вскоре его обна­ружил красноармеец, обыскал его забрал деньги и отпус­тил. Он вспомнил, что одно из писем было на имя Бетехтина. Он обратился к нему за помощью приобрести докумен­ты, деньги и добраться до Петрограда, где он должен найти человека и передать ему зашитый в костюме документ. Со­держание документа и отправителя он не знает, а одно письмо он должен передать профессору Вредену.

Сексот должен производить впечатление весьма интел­лигентного человека, староармейца, интересующегося во­енными и гражданскими делами, знающего французский и немецкий языки».

В результате сложных и многоходовых провокацион­ных действий авторы сией «концепции» предполагали «впоследствии... путем какой-нибудь фиктивно существу­ющей организации (легенды) запросить монархические круги за рубежом об отношении к вопросу о вербовке Вре­дена и навести дело на такой лад чтобы ему можно сделать предложение вступить в существующую якобы организа­цию, а уже в процессе после дней работы выяснить точно, являются ли Вреден и Бетехтин агентами французской раз­ведки и членами монархической организации».

Есть серьезные основания полагать, что, если бы выяс­нилось, что ни к французской разведке, ни к монархичес­кой организации данные граждане отношения, все же, не имеют, на свободу им выйти было бы весьма затруднитель­но: жаль отпускать людей, на которых израсходовано столько сил, фантазии, энергии... Да и заказ на «дело» по­лучен из высоких инстанций...

Материалы многотомного «Заговора Таганцева» содер­жат свидетельства того, что подобные разработки велись на почти 60 сотрудников петроградского института журна­листики... Часть из них, как поддавшихся на провокацию, так и не купившихся на нее, были репрессированы по од­ному из «дополнительных списков» «Петроградской бое­вой организации».

* * *

Итак, организация, во главе с профессором В. Н. Таганцевым, действительно в Петрограде была, и время ее рож­дения примерно совпадает с кронштадтским восстанием. Но «вторым Кронштадтом» сделали ее следователи Петро- губчека.

«Дело» о «Петроградской боевой организации» — и это однозначно установлено занимавшимися реабилитацией ее участников прокурорами Генеральной прокуратуры РФ — было сфабриковано с откровенно провокационны­ми политическими целями, из представителей петроградс­кой интеллигенции, бывших кронморяков, бежавших пос­ле поражения восстания вначале в Финляндию, а затем из Финляндии — через Петроград — догмой, в свои деревни и маленькие российские городки. Их схватили по сигналу о «втором Кронштадте», добавили к ним финских контра­бандистов, петроградских спекулянтов, моряков Балтфлота, прежде всего — офицеров, представителей научной ин­теллигенции. С весны 1921 г., заранее готовя большое дело, руководители Петрочека дали указание не расстреливать, как предписывал товарищ Ленин (Постановлением СТО от 14 мая 1920 г. и декретом ВЦИК и СТО от 4 ноября 1920 г.), переходивших финляндско-российскую границу, а арестовывать и формировать из них антисоветские, бело­гвардейские, шпионские организации для последующего над ними показательного процесса. Не гуманными целями была продиктована и телеграмма Зампреда ВЧК И. С. Уншлихта и начальника особого отдела ВЧК А. Х. Артузова в Петроградскую ЧК («Вне очереди. Не производите рас­стрелов по делу Таганцева без санкции ВЧК»). То есть не расстреливать всех бывших кронморяков, переходящих границу, а создавать из них различные «шпионские» орга­низации в структуре «Петроградской боевой организации» под руководством В. Н. Таганцева.

Нужна, нужна была «руководству» советской России, большевистской партии, да и руководителям ее карающей организации — ВЧК — такая «Петроградская боевая орга­низация». Нужен был сильный внешне, но легко поддаю­щийся в поединке враг, чтобы, без труда победив его, на­жить политический капитал.

Нужен был «Заговор Таганцева», чтобы, сокрушив его без потерь со своей стороны, еще раз напугать и без того притихшее население, особенно — политических против­ников, разных там меньшевиков, эсеров, а может быть — и противников генеральной линии среди большевиков. Так напугать массовыми казнями, чтобы надолго притихли и не мешали строить «счастливое будущее».

И конечно, следовало активизировать деятельность сексотов, чтобы довести до миллионов моральный импе­ратив большевиков: не только каждый большевик, но каж­дый гражданин должен стать негласным сотрудником ор­ганов. В «Деле Таганцева» как часто срабатывающий при­ем это не прошло. Слишком много среди арестованных оказалось людей с дворянским прошлым, со своими пред­ставлениями о чести и достоинстве, слишком много среди них было людей с православным менталитетом, когда в душе постоянно живет ощущение греха и страх согрешить наветом, подлостью, предательством... Вот почему этот мощный прием массовой психотерапии тогда не прошел. Но как генеральная репетиция к формированию массовой истерии середины 30 гг. «Дело Таганцева» оправдало себя.