Александр Бушков - Анастасия (сборник)

• Название: Анастасия (сборник)
• Автор: Александр Бушков
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-7684-0092-3, 5-7654-0039-6

Отважный солдат-десантник, силою магии вырванный из кровавой афганской бойни, попадает в далекое будущее Земли.

На его пути встают руины давно заброшенных городов, открывают свои чудеса удивительные королевства, появившиеся в непроходимых чащобах Сибири. И самое главное - он встречает гордую воительницу-амазонку по имени АНАСТАСИЯ.

Содержание:

Лабиринт (повесть), стр. 5-124

Провинциальная хроника начала осени (повесть), стр. 125-240

Анастасия (повесть), стр. 241-420

Господа альбатросы (повесть), 421-498

Первая встреча, последняя встреча (повесть), стр. 499-532

Пересечение пути (рассказ), стр. 535-539

Наследство полубога (рассказ), стр. 540-550

Как рыцарь средних лет собрался на дракона (рассказ), стр. 551-561

Костер на сером берегу (рассказ), стр. 562-567

Домой, где римская дорога (рассказ), стр. 568-570

Примостившийся на стенке гусар (рассказ), стр. 571-578

Лунные маршалы (рассказ), стр. 579-582

Последний вечер с Натали (рассказ), стр. 583-587

Планета по имени Артемон (рассказ), стр. 588-591

---

Любил ли я? Моя первая женщина тридцать лет назад, не могу вспомнить ее имени, да, мы с ней шептали друг другу какие–то глупые слова, когда она провожала меня в порту. Не помню, куда все исчезло, и куда исчезла она, и встречались ли мы, когда я вернулся. Ну а потом – и просто женщины, и женщины, к которым я, пожалуй, испытывал нечто большее, чем просто интерес и желание, и разные истории в походах, и моя жена, мать моих сыновей.

– Пожалуй, любил, – сказал я.

– Он пойдет в Лабиринт, – сказала Ариадна, не слушая.

Дурак я дурак, раньше можно было догадаться. Я взял в свою руку ее тонкие теплые пальчики, унизанные тяжелыми перстнями, заглянул в глаза. Она жарко покраснела.

– Тезей? – спросил я.

Она кивнула, зажмурившись, и долго не открывала глаз. Что я мог ей сказать? Мои мальчишки для меня понятны и близки, но дочери у меня нет.

– Ты уверена, что это серьезно?

Она кивнула.

– Знаешь, – осторожно подыскивая слова, начал я, – бывает, только покажется, что это серьезно, особенно если впервые.

Священный петух, легче было прорубать дорогу в рядах хеттской пехоты!

– Но ведь это не впервые, Горгий, – сказала она. – Первое, несерьезное, чувство уже было. Не думая, были только поцелуи и слова, но я умею теперь отличить несерьезное от настоящего, взрослого.

– Это хорошо, – сказал я.

– Он тебе не нравится?

– Отчего же, – сказал я.

Я не лгал – он мне действительно нравился. Лихой и хваткий парень, безусловно не трус – успел повоевать, а теперь решился на поединок с чудовищем, прекрасно зная о судьбе сорока трех своих предшественников и не зная правды о Минотавре. Но если Минос разрешит ему идти в Лабиринт, как я потом посмотрю в глаза Ариадне? Хватит, устал от этой проклятой службы. Предупредить его, поговорить откровенно? А поверит ли он? Я поверил бы на его месте? Вряд ли.

– Он погибнет, – сказала Ариадна. Тень статуи Сатури медленно–медленно наползала, заслоняя от нас солнце. – Он же погибнет там. К чему лавровый венок героя, лишь бы он остался жив.

Вот и выход, подумал я. Он устраивает всех. Я заставлю Миноса решиться, и поединка не будет, рухнет ложь. Тезей останется живым и невредимым – это во–первых. Ариадна, узнав об истинной сути Лабиринта и Минотавра, волей–неволей вынуждена будет серьезно задуматься над соотношением в жизни правды и лжи, более критически станет смотреть на красивые сказки, научится отличать истину от вымысла. Повзрослеет. Без сомнения, хороший урок. Она поймет, что я не мог поступить иначе, и Минос не мог поступить иначе.

– Ты мне веришь? – спросил я.

– Как ты можешь спрашивать? – Она не отнимала руку.

– Я клянусь священным быком, священным петухом и священным дельфином – все будет хорошо. Он останется жив, это так же верно, как то, что сейчас светлый день. Больше я тебе ничего не скажу – не время пока. Но ты должна верить – будет так, как я сказал, и никак иначе.

– Я тебе верю, Горгий. – Ее глаза сияли. – Верю, как…

Она вскочила и побежала прочь, звонко стучали ее сандалии по старинным плитам дорожки. Пожалуй, я гожусь–таки в отцы взрослой дочери, подумал я. Я все рассчитал верно, теперь нужно постараться, чтобы все это исполнилось. Ариадну это многому научит, а я обрету наконец желанное успокоение души, сниму с себя часть вины – часть, потому что всей все равно никогда не снять…

Я увидел медленно идущего по аллее главного сопроводителя – какой–то мелкий случайный человечек, чей–то дальний родственник, по чьему–то покровительству получивший должность. Ничуть он меня не заинтересовал – сразу видно, что особенным умом не блещет, как и талантом.

Он почтительно поклонился. Я кивнул и отвел от него взгляд, но он, кажется, и не собирался проходить мимо.

– У тебя ко мне дело? – сухо спросил я.

– И не только у меня, – сказал он.

– То есть?

– Между прочим, меня зовут Рино.

– Мое имя ты знаешь. Что тебе нужно?

– Мне нужно знать, – он со смелостью, которой я от него никак не ожидал, посмотрел мне в глаза открыто и честно, – не надоело ли тебе ходить в палачах? Сорок три человека – это немало.

Ну вот, устало подумал я, вот и задали мне этот вопрос вслух… Наверное, мое лицо стало страшным, но он ничуть не испугался, смотрел спокойно и чуточку устало. Я солдат и ценю в людях храбрость, поэтому я подавил рвущийся наружу гнев и спросил тихо:

– Ты понимаешь, что я с тобой обязан сделать?

– «Обязан» и «хочу» – разные вещи, верно? – спросил он.

– Как ты ухитрился проникнуть в тайну?

– Да раскрой ты глаза! – сказал он устало и досадливо. – Вашу тайну знает каждый на Крите. Я говорю не от своего имени, Горгий. Я – народ Крита, я – его голос, и я спрашиваю тебя: до каких пор это будет продолжаться? Или ты думаешь, народу безразлично, что вы, храбрые солдаты в прошлом, превратились в шайку палачей? Может быть, ты считаешь, что народ – это только вы, живущие во дворце? Только ты и твоя стража? Двадцать лет народ Крита живет в страхе перед мнимым чудовищем, и вот он прислал меня спросить у тебя: когда же придет конец? Ведь ты – главный виновник.

– Разве я – главный виновник? – спросил я. – Я выполняю приказ Миноса, а Минос был вынужден так поступить, вернее, двадцать лет назад он принял неверное решение.

Я поймал себя на том, что оправдываюсь, – но разве потому только, что растерялся? Что страшного в том, что мне хочется оправдываться, что пришло время оправдываться? Настало время.

– Приказ, – сказал Рино. – Обстоятельства. Неверное решение. Весь набор убаюкивающих отговорок, которыми мы привыкли обманывать других и в первую очередь себя. А о таких вещах, как совесть, честь, человечность, вы разучились думать? Или тебя ничуть не интересует, что думает о тебе народ Крита?

– Ты все хочешь уверить, что…

– Священный дельфин, да весь Крит знает, что у вас тут творится! Люди молчат, понятно – кому хочется быть разорванным лошадьми? Но… Тебя знали как смелого воина и честного человека, Горгий.

– Но Минос…

– А ты – невинное дитя, едва ступившее в жизнь? Что ты все валишь на Миноса? Ты–то сам попытался сделать что–нибудь, чтобы помочь томящемуся там? – Он указал на серую громаду Лабиринта.

– Подожди, – сказал я. – Значит, ты…

– Да, – сказал Рино. – Я пришел от имени и по поручению народа Крита. Мы не хотим; чтобы и дальше плелась изощренная ложь, чтобы по–прежнему умирали ничего не подозревающие молодые храбрецы. Теперь смерть ожидает Тезея, а ведь они с Ариадной любят друг друга.

– Он тебе говорил? – вырвалось у меня.

– Иначе откуда бы я знал?

– Я могу тебе доверять?

– Как можно не доверять тому, кто требует ответа от имени народа? – сказал Рино.

– Хорошо, – сказал я. – Я долго ждал своего часа, и этот час настал. Я твердо решил уговорить Миноса положить всему этому конец. И я его уговорю, клянусь священным петухом.

– Нужно завтра же решить судьбу Минотавра, – сказал Рино. – Нужно торопиться.

– Почему? Ты что–нибудь знаешь?

– Доверие за доверие, – сказал Рино. – Ты знаешь, что из Феста и Амниса на Кносс движутся подкупленные Пасифаей войска?

– Я знал, что она пыталась заигрывать с частью армии, но, клянусь священным быком, не подозревал, что дело зашло так далеко. Что она задумала?

– Взять Лабиринт штурмом.

– Это невозможно, – сказал я. – Во дворце я смогу продержаться хоть целый год. Мои солдаты…

– Кроме твоих солдат, во дворце есть и солдаты Миноса, не правда ли? Как он поступит, предсказать трудно. В любом случае, ты представляешь, какой кровавый клубок завяжется, какая долгая и кровавая неразбериха? Война между критянами – такого не было уже несколько веков. Мы просто обязаны это предотвратить.

– Обязаны, – согласился я. – Ты уверен, что войска уже выступили?

– Они движутся ускоренным маршем. Через сутки они будут здесь. Нужно их остановить.

– Остановим, – сказал я. – Начальник конных полков в Аргилатори – мой старый друг, он все поймет. Аргилатори гораздо ближе, самое позднее к завтрашнему полудню конница войдет в Кносс. Своих людей я сейчас же поставлю на ноги.

– И расставь завтра на всякий случай вокруг тронного зала своих людей, – сказал Рино. – От Пасифаи всего можно ожидать. Здесь у нее тоже есть своя стража, и это отнюдь не худшие солдаты нашей армии…

– Ты прав, – сказал я. – Учту и это. Послушай, ты никогда не был солдатом? Очень уж хорошо ты все рассчитал.

– Увы, нет, – сказал Рино. – Я сын гончара и никогда не держал в руках оружия.

– Благодарю тебя, – сказал я. – Иди, не стоит, чтобы нас видели вместе.

Он скрылся за поворотом. Я сидел и смотрел, неотрывно смотрел на серую громаду Лабиринта, мрачным утесом все эти годы нависавшую над дворцом, над нашими судьбами, нашим безмятежным счастьем, нашими спокойными снами. Но час пробил, я вновь почувствовал себя молодым, а ложь должна была рассыпаться в прах.