Григорий Базлов - Русские гусли: история и мифология

• Название: Русские гусли: история и мифология
• Автор: Григорий Базлов
• Издательство: Тверской государственный университет
• Жанр: Культурология
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7609-0729-5

В новой книге «Русские гусли: история и мифология» кандидат исторических наук, этнолог, путешественник Григорий Николаевич Базлов прослеживает происхождение и распространение русских крыловидных гуслей, рассматривая инструмент не как устройство для звукоизвлечения, а как этнокультурный феномен очень древней натурфилософской традиции. Автор предлагает по-новому взглянуть на место гуслей в русской традиционной культуре. Впервые гусли исследуются как яркий мифо-поэтический архетип русского народа. Крыловидные гусли рассматриваются в качестве этнического маркера, помечающего расселение восточных славян по территории Евразии.

Книга адресована историкам, этнологам, фольклористам и всем читателям, интересующимся историей и традицией русского народа.

---

Об этом ли князе повествует предание или нет, достоверно установить невозможно. По нашему мнению, князь-гусляр намного древнее исторического князя Вандала Новгородского. К тому же, сама приставка к его имени — Новгородский подразумевает, что были и другие князья с таким именем до него. Мы полагаем, что эпический образ царя-гусляра восходит к гораздо более древним преданиям, что его черты — это черты прародителя в более широком смысле, его следует соотносить с такими значимыми персонажами мировой мифологической истории, как Адам, Ной, Иафет[48], Ману[49].

Отказавшись от попыток отождествить царя-гусляра с каким-либо историческим персонажем, вернёмся к рассмотрению его характерных черт. Мы уже обращали внимание, что на барельефах царь Давид был окружен дикими зверями, предположительно символами потомков — княжескими родами.

В стихе о Голубиной книге речь идет о том, как у царя Давида Евсеича собираются «цари со царицами и князья со боярами», чтобы послушать песню — стихи из Голубиной книги. Тот же сюжет и на резных барельефах. В скульптурах фасада храма Покрова на Нерли этих зверей легко отождествить с правящими династиями Рюриковичей (соколы) и Владимиро-Суздальских князей (львы).

На стенах Дмитриевского собора во Владимире зверей, окружавших первопредка-гусляра, намного больше: здесь волки и даже мифические грифоны. Можно предположить, что волки — символ западнославянского племени лютичей (лютич и волк — слова-синонимы), а грифоны — в геральдике описывают сочетание львиных и орлиных качеств.

Возможно, что это княжеский род, образованный из двух соединившихся ветвей «льва» и «сокола». Также грифон устойчиво выступает в качестве символа Пруссии и Прибалтики. Так, например, в качестве геральдического символа грифон сохранился на гербе Лифляндии[50] — прибалтийских территорий Российской империи.

Обычно геральдические эмблемы, попавшие в герб, особенно на старинных гербах, имеют преемственность от древних родовых знаков. Грифон был эмблемой правящей Мекленбургской династии потомков славянского князя Никлота, одного из наиболее горячих вождей антигерманского сопротивления.

Герб и печать герцогов Мекленбурга потомков князя Никлота.

В гербах современной Померании (бывшего славянского Поморья) вплоть до конца Средневековья преобладает также символ грифона[51]. Очевидна древняя преемственность.

Герб Поморья, принятый при герцоге Богуславе Х

Подытоживая анализ барельефа Дмитриевского собора, подчеркнём, что сюжет, изображающий мужчину с поднятыми вверх руками, окруженного зверями и птицами, очень древний. У славян он имеет чрезвычайно широкое распространение. Изобразительные формы славянской фольклорной традиции сохранили массу таких примеров. Наличие большого числа разнообразных вариантов изображений одного и того же сюжета в традиции позволяет уверенно констатировать глубокую архаику мифа, связанного с этим образом.

Каргопольская вышивка. Полотенце. Мужчина в окружении львов.

Олонецкая вышивка. Человек в центре изображен в виде дерева — распространенная в русской изобразительной традиции замена. Он окружен хищными птицами и зверями

Более того, этот же изобразительный сюжет, легко соотносимый с повествованием стиха о Голубиной книге, можно найти высеченным на скалах восточного берега Онежского озера. Там же сохранились почти все основные русские эпические предания, в том числе и стих о Голубиной книге, и изображения гигантских размеров, где человек ростом 2,46 м. Этот сюжет на скалах был выбит не позднее V–VI тысячелетия до Рождества Христова, крест нанесён предположительно в XIV–XV веках нашей эры.

Но это — отдельное исследование; отсылаю Вас, уважаемый читатель, к другой работе, посвященной сходству стиха о Голубиной книге с сюжетом петроглифов восточного берега Онежского озера — «Где лежит Голубиная книга?»[52].

1.5. Егорий Храбрый

Сюжет барельефа, где царь-гусляр окружен дикими зверями, имеет аналог не только в изобразительной народной традиции, но и в русском устном фольклоре. Это апокрифический духовный стих о Егории Храбром, повелителе всех зверей и устроителе Земли. То, что образ Егория Храброго имеет черты древнего демиурга и отличается от образа Святого Георгия Победоносца, замечали многие. Выдающийся исследователь отечествен-ного фольклора Ф.И. Буслаев сравнивал его с образом Вяйнямёйнена.

Святой великомученик Георгий Победоносец (Капподокийский) жил в III веке, отличался мужеством, силой и честностью. Он служил начальником телохранителей императора Диоклетиана.

Во время гонений на христиан он раздал своё имущество бедным и добровольно объявил о своём вероисповедании перед императором. Святого Георгия подвергли жесточайшим пыткам, склоняя к поклонению идолам, но он смог все вытерпеть с удивительной стойкостью. При этом происходило множество чудес, после каждой пытки Георгий снова исцелялся. После того как Диоклетиан убедился, что не в силах убить святого или склонить мученика к вероотступничеству, Георгий помолился и отдал душу Господу. По другой версии — после восьмидневных тяжких мучений в 303 (304) году Георгий был обезглавлен.

Одним из наиболее известных посмертных чудес святого Георгия является убийство змея (дракона), опустошавшего некое царство. Когда выпал жребий отдать в жертву чудовищу царскую дочь, явился святой Георгий на коне и пронзил змея копьем. Это явление святого способствовало обращению местных жителей в христианство.

Чудо Георгия о змие. Русская икона

В русской апокрифической традиции это событие связывается с Москвой. В селе Коломенском и сейчас показывают Голосовой овраг, в котором Георгий Победоносец убил змея. Когда змей уже был поражен копьём святого, он из последних сил стеганул хвостом и попал по брюху коня. От этого удара живот коня разрезало словно мечом, а внутренности выпали на землю. Конь отъехал немного от убитого змея и пал. Так Георгий остался без коня. А внутренности окаменели, окаменела и конская голова. Ниже у ручья лежат ещё четыре небольших валуна — это окаменевшие конские копыта. Даже в начале 90-х годов около этих камней служили молебны Георгию Победоносцу как православные священники, так и староверы.

«Конские потроха» — «Девичий камень»

«Конская голова» — «Гусь-камень»

Лежащие там и сегодня камни почитаются как окаменевшие внутренности погибшего в битве коня Георгия, голова коня — «гусь-камень», копыта коня. Именно в связи с этим преданием на гербе Москвы, по утверждению живших в соседних деревнях стариков, появился святой Георгий Победоносец[53].

Стих о Егории Храбром заметно отличается от жития Святого Георгия Победоносца. Создаётся впечатление, что стих состоит как минимум из двух частей: первая — кратко пересказанное житие святого великомученика, а вторая — какое-то славянское предание, восходящее к древнему образу воина-певца, проповедника и устроителя Русской Земли. В стихе о Егории Храбром мы не встречаем упоминаний о гуслях, как, впрочем, нет их и в стихе о Голубиной книге. Однако «свет Егорий» поёт и своими песнями совершает то же, что и Вяйнямёйнен — устраивает мир: распределяет по «своим местам» горы, распространяет по Святой Руси леса, укрощает песней зверей и птиц, вещим словом заставляя их служить Богу. Показательно, что Егория Храброго русская фольклорная традиция считает покровителем всех животных, а волки не едят ничего без его разрешения и даже служат ему вместо собак.

Иллюстрация к мультфильму «Егорий Храбрый»[54]

Не от этого ли, не от некогда существовавшего тождества образов Егория Храброго и князя — предположительного предка венедов, названного в стихе о Голубинной книге Царём Давидом, — среди белокаменных барельефов Владимиро-Суздальских храмов появились волки?

Некоторые исследователи видели в образе святого Егория Храброго трансформировавшегося в христианстве языческого бога Ярилу. На это было несколько оснований: созвучие имён Егорий, Юрий, Ярила; празднование дня Егория весной, когда по славянским представлениям на землю приезжал на белом коне бог плодородия Ярила, а также то, что в народной традиции за святым великомучеником Георгием были закреплены функции покровителя животных и урожая, подобные функциям Ярилы. С этим можно согласиться лишь отчасти. У славян, как известно, многие боги были обожествленными предками, «князьями и царями». Да и само славянское слово «бог» обозначает просто «высший», «превосходящий». Например: «богатый» — превосходит имуществом, «обожать» — возвышать, выделять из числа прочих, «божатко» — дядя, крёстный отец (тверское и вологодское), то есть старший. Следов этого обожествления реальных прародителей и исторических персонажей весьма много в славянском фольклоре. Таковы, например, предания о царе Свароге, установившего законы, научившего ковать железо и пахать землю; о царе Кощее, отрицательном герое многих русских сказок; о царе Трояне, растаявшем с появлением солнца. Так, в образе Егория Храброго и в сюжетах стиха о нём очевидно прослеживается династический миф о неком славянском царе, который чудом спасся в детстве и потом спас свою мать.