Вадим Волобуев - Сага о Гильгамеше

• Название: Сага о Гильгамеше
• Автор: Вадим Волобуев
• Жанр: Фэнтези

Роман о том, как появился первый эпический герой на земле, с кем он сражался и кого любил, что искал и к чему стремился; о богах, которым он поклонялся и которых проклинал, о царях, с которыми он воевал, о мире мёртвых и стране счастливых, о поисках бессмертия и неутолимой жажде совершенства.

---

      -- Моё имя - Идиль-Малги, повелитель, - сказал человек. - Я промышляю здесь продажей рыбы. Если когда-нибудь тебе опять понадобится лодка или ты захочешь свежих даров реки, кликни Идиль-Малги, и я тут же явлюсь на твой зов. Услужить тебе, господин, высшая честь для меня.

       Гильгамеш не ответил. Усевшись на лавку, он смотрел на разлившийся Евфрат, на ласточек, резвящихся в полузатопленных камышах, на розовоклювых пеликанов, вспарывающих воду белоснежными телами. Голос торговца журчал где-то в стороне, перемешиваясь с шумом ветра и криками птиц.

       Вскоре явились гребцы - два здоровенных парня, сплошь исполосованных шрамами. Один из них нёс на плече мешок. Забравшись в лодку и вставив вёсла в уключины, они выжидательно уставились на вождя. Гильгамеш взглянул на хозяина посудины.

      -- Ты останешься на берегу.

       Тот закивал, непроизвольно потирая руки.

      -- Отчаливаем, - приказал Гильгамеш.

       Гребцы налегли на вёсла, несколькими взмахами вывели лодку на стремнину, где поток подхватил её и понёс прочь от города. Вождь показал на восточную стену:

      -- Правьте туда.

       Коварное течение всё время старалось снести лодку в сторону. Парни, работая изо всех сил, с трудом удерживали курс. Мокрые натруженные тела их пахли потом и рыбой. Сильные руки с разноцветными татуировками вспучились жилами, пересеклись белыми чёрточками рубцов. Лица застыли в тупом остервенении, тёмные зрачки глаз гнилыми горошинами перекатывались в выкаченных пожелтевших белках.

       Гильгамеш сидел на носу лодки. Полуобернувшись, он напряжённо шарил взглядом по подножию стены. Солнце, отражаясь в реке тысячами ярких скачущих искр, слепило глаза, вынуждая прикрывать лицо ладонью. Вождь громко сопел, словно досадуя на Уту за его навязчивость.

       Доплыв до стены, Гильгамеш не обнаружил трупа. По всей видимости поток успел снести его вниз по течению. Гильгамеш приказал идти дальше, но проплыв верёвки[36] четыре и ничего не найдя, вынужден был прекратить поиски.

       Наверху собрались десятки зевак. Облепив парапет, они следили, как лодка осторожно пробирается вдоль берега, то и дело упираясь в подводные камни. Их голоса не достигали Гильгамеша, растворяясь в плеске волн и громком пыхтении гребцов.

       Покусав от досады ноготь на большом пальце и выругавшись, Гильгамеш велел плыть обратно. Всё то время, пока лодка боролась с течением, выгребая к пристани, он, нахохлившись, безучастно сидел на лавке и смотрел себе под ноги. Окружающий мир перестал существовать для него. Задумчиво постукивая пальцами о борт, он покачивался в такт волнам и время от времени лениво отмахивался от мошкары. Лишь когда нос судёнышка ударился об известковую стену причала, вождь вздрогнул и недоумённо повёл головой. Идиль-Малги предупредительно вытянул руки, но Гильгамеш не обратил на него внимания. Он молча поднялся, шагнул на пристань и пошёл прочь.

      -- Доволен ли господин лодкой? - заискивающе спросил торговец, устремляясь за ним.

       Вождь сделал вид, что не слышал вопроса.

      -- В любое время дня и ночи, - захлёбываясь от восторга, продолжал рыботорговец, - по первому твоему слову, господин, моя лодка и мой дом будут в полном твоём распоряжении. Только позови Идиль-Малги, и он примчится быстрее ветра, чтобы выполнить твоё приказание. О победоносный внук Уту, чей лик сияет ярче солнца, да продлятся твои дни и да пребудет с тобою удача во всех твоих свершениях...

       Гильгамеш не слушал его. Невидящим взором глядел он перед собой, полный мрачных раздумий. Со всех сторон к нему лезли какие-то люди, они что-то говорили ему, о чём-то просили, плакали, умоляли, но вождь оставался невозмутим. Понабежавшая стража оттеснила народ от повелителя, плетьми и палками расчистила ему путь. Гильгамеш двинулся через площадь к Дому неба. На краю пристани он вынужден был сбавить ход, так как упёрся в груды строительного камня. Вновь и вновь вынужденный огибать курящиеся пылью завалы известняка, он всё больше распалялся, кляня своего зодчего: "За какие грехи боги послали мне этого болвана? Неужто нельзя было выбрать иное место, чтобы сваливать свой хлам? Нужно всыпать ему пару плетей, авось поумнеет". Утвердившись в этом мнении, Гильгамеш добрался до Эанны и приказал рабу, убиравшему двор, передать почтенному Ниндубу, чтобы тот незамедлительно явился пред его очи. Раб со всех ног помчался выполнять распоряжение, а Гильгамеш прошёл в зал для церемоний и приблизился к алтарю Инанны. Постояв немного, велел служкам доставить к жертвеннику одного барана, сат колодезной воды и четыре мины[37] ячменного зерна. Ослабевший дух его настоятельно требовал подпитки, и Гильгамеш надеялся укрепить его, испросив совета у небесной покровительницы города. Пока служки исполняли приказ, вождь вышел в один из боковых проёмов и ещё раз бросил взгляд на Урук. Пекло вовсю разлилось над городом. Над крышами летели клочья пыли, доносился перестук зубил и громкий скрежет камня. Бесконечным зелёным покрывалом колыхалась степь. Вдали зелень серела, сливаясь с голубовато-бурым небом, похожим на дно немытой тарелки. Ближе к Уруку степь сменялась водой, в которой бродили селяне в лопатами и мотыгами в руках. Окружённые разлившейся рекой, шумели пальмовые рощи. Ветер наполнял ноздри вождя запахами дыма и сырости. Жизнь текла своим чередом, равнодушная к его переживаниям.

      -- Господин, - раздался позади голос Курлиля. - Позволено ли скромному рабу отвлечь тебя от сокровенных дум?

      -- Что ты хочешь, санга? - глухо отозвался вождь.

      -- Прибыл гонец из Шуруппака. Говорит, что явился со срочной вестью.

       Гильгамеш обернулся, широким шагом миновал потеснившегося Курлиля, вышел в зал. Заложив руки за спину, ответил:

      -- Пусть войдёт. Я приму его здесь.

       Курлиль, поклонившись, вышел. Гильгамеш неспешно приблизился к трону, взгромоздился на него, подпёр кулаком подбородок.

       Человеком из Шуруппака оказался высокий осанистый старик в дорогой льняной юбке и кожаных сандалиях, с золотым кольцом в ухе. Он вплыл в зал, сопровождаемый несколькими стражами. Совершив все необходимые ритуалы, посланец опустился на колени и вытянул вперёд ладони с глиняной табличкой.

      -- О богоподобный властитель Урука! - торжественно произнёс он. - Мой господин, владыка славного Шуруппака пресветлый Эаннатум шлёт тебе привет и передаёт следующее: во второй день месяца сиг-га воины Ура, посланные могучим Месанепаддой, вошли в обитель богов несокрушимый Ниппур и изгнали оттуда людей Акки. Бойцы владыки Киша в беспорядке бежали, бросая оружие. Отныне величие покинуло град Забабы.

       Гильгамеш опустил голову и прикрыл глаза ладонью. Он не хотел, чтобы посланец видел, как изменилось его лицо. Сцепив зубы, вождь затрясся в беззвучном рыдании. Он понял, что боги отреклись от него. Будущее покрылось непроницаемой мглой. 

Глава третья. Новые надежды

-- Раб, соглашайся со мной!

-- Да, господин мой, да!

-- Скорей приготовь мне воды, на руки возлей, я желаю обедать!

-- Обедай, господин мой, обедай! Обед человека - обед его бога, к вымытым рукам благосклонен Уту.

-- Нет, раб, не хочу я обедать!

-- Не обедай, господин мой, не обедай! Еда и голод, питьё и жажда - судьба человека.

Диалог о благе.

       Город поразил Энкиду. Его размах, его многолюдность, его неумолчный шум пугали зверочеловека, вселяя в него чувство беспомощности и страха. Ещё издали, разглядывая сияющую верхушку храмовой башни, он не мог оторвать глаз от этого прекрасного и величественного зрелища. Когда же из-за горизонта выплыли ослепительно белые стены храма Инанны, Энкиду застыл в изумлении, с восторгом думая о чародеях, построивших эту красоту. По мере того, как корабль, на котором он плыл, приближался к Уруку, восхищение Энкиду нарастало. Перед ним появлялись гигантские стены, возносились вверх пёстрые ступенчатые святилища, громоздились дома, а Белый храм поднимался на какую-то недосягаемую высоту, где парил невесомым облаком, озаряя своим сиянием округу. Мимо проходили корабли торговцев, вдалеке, по обеим сторонам разлившегося Евфрата, высились холмы, облепленные хижинами земледельцев. Камышовые заросли и сельскохозяйственные угодья исчезли, затопленные рекой, и теперь там и сям из воды торчали пальмы и сновали лодки селян.

       Пристань встретила Энкиду ужасающей вонью, грязью и страшной толкотнёй. Непрестанный гул толпы сводил с ума, вызывая ноющую боль в ушах, огромные тюки с мёртвой рыбой навевали тошноту, бесконечные стада овец и волов, сгоняемые с кораблей на берег, пробуждали полузабытое чувство униженности. Пыль, стоявшая над городом, забивалась в глаза и нос, горло першило, на языке появлялся скрежещущий привкус извёстки.