Андрей Буровский - Орден костяного человечка

• Название: Орден костяного человечка
• Автор: Андрей Буровский
• Издательство: ACT; Андрей Буровский
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-027941 -8

Роман, в котором сплетаются правда и вымысел. Тайны исчезнувшей цивилизации — и приключения археологов, стремящихся их раскрыть. Старинные легенды — и современные реалии. Захватывающий сюжет — и ТАЙНОЕ ЗНАНИЕ наших предков.

…Сколько их было — желающих разгадать тайну древних курганов! Ищущих богатства, славы, неведомых знаний… Но всех, кто приближается к захоронениям неведомых царей, неизбежно подстерегают опасности. Кто в этом повинен — игра случая? Тайные силы, охраняющие гробницы? Или… те, кто лежит в курганах, не желают, чтобы кто-то тревожил их покой?

---

Пока шли через Саянскую трубу, через земли урянхайцев,[15] еще ничего, — все вокруг было знакомое, родное. Знакомые звезды мигали с темного неба, знакомые деревья росли по сторонам, на склонах гор. И даже птица, окликавшая путников гортанным криком из темноты, была знакома; что с того, что не помнил Чуй названия этой птицы? Этот тревожный крик он слышал столько, сколько помнил себя; это кричала часть родной земли. Даже в Монголии все было еще почти такое же, как в стране Хягас, только вот птицы кричали все-таки иначе.

А потом, за южными отрогами Алтая, пошла совсем другая страна: огромные равнины, покрытые песком и галькой, принесенными сюда в незапамятные времена, и далеко-далеко — кромка гор, еле заметная отсюда.

Иногда земля на много часов пути становилась как будто покрыта темной коркой. Словно на землю пролили жидкость, она растворила верхний слой земли, и он так и застыл, растрескавшись правильными шестиугольниками.

— Такыр, — так называли такие участки купцы.

Такыры кончались, и на несколько дней пути тянулись песчаные гряды. Высота каждой гряды сначала была в 10, реже в 20 человеческих ростов, потом гряды росли с каждым днем, чуть ли не часом пути. Караван шел мимо гряд в добрые сорок или пятьдесят ростов человека, настоящих песчаных холмов, только вытянутых в длину. Восточные склоны гряд были крутые, открытые, и ветер легко разносил их, нес длинные струи песка. Пологие западные склоны барханов покрывали полынь и тамариск.

Странные, непривычные животные обитали в этих краях: какие-то странные серые и рыжие мыши с длинными хвостами резво прыгали на двух задних ногах, скрывались в норах под барханами. Стремительные маленькие антилопы уносились с такой скоростью, что Чуй не успевал их рассмотреть. Черепахи втягивали головы под неровные серые панцири. Диких лошадей Чуй видел и раньше, в Монголии, но тут жили и дикие верблюды! Раз большое стадо вывернулось из-за бархана и не сразу уступило дорогу. Даже когда верблюды ушли, один могучий зверь все возвращался, опять подходил к каравану, все хрипел, вытягивая шею с огромными передними зубами. Караванщики объясняли, что это им еще повезло: дикие верблюды-самцы могли бы устроить драку с домашними и покалечить их, даже убить. В любом случае разбежавшихся верблюдов пришлось бы собирать не один день.

— Разве домашние верблюды не сильнее? Мне показалось, дикие мельче, какие-то более сухие…

— Дикие мельче, но сильнее и выносливее домашних; домашние верблюды никогда не будут драться с такой же яростью.

На другой день Чуй увидел, как длинная змея заползает в нору на склоне бархана. Он вытащил ее за хвост, чтобы получше разглядеть, а змея вдруг встала на хвост, подняла над землей добрую треть своего тела, и стала раздуваться чуть пониже головы.

Чуй замер, чувствуя что-то необычное в поведении этой змеи, но все же хотел к ней подойти; тогда раб одного из купцов, Усман, навалился на Чуя всем телом, не пускал его и громко кричал, уверяя — эта змея кусает людей, иногда первая бросается на них, и укушенные такой змеей люди долго болеют, и даже вполне могут умереть.

Огромные южные звезды вставали над барханами, мерцали странно и тревожно; крики ночных животных звучали совершенно непривычно, особенно вой и хохот шакалов.

Все это было незнакомо, удивительно, тревожно. Чуй понимал, что в этой земле он не смог бы жить без своих спутников, и это пугало. Ну да, он всегда зависел от кого-то… Но раньше он зависел от своих, родных, и зависел совсем не в такой степени. Будь такая нужда — он и сам, без родни и друзей, прошел бы всю страну Хягас с юга на север, до впадения Ангары в Кем.

Здесь он не знал ничего, и приходилось всего бояться, — на всякий случай, чтобы остаться в живых. Приходилось жаться к другим, все время спрашивать совета. Зависимость угнетала. А главные испытания были еще впереди…

Первый верблюд Чуя пал на второй день пути через пески Дзосотын-Элисун. Никто не мог понять, что со зверем; верблюд хрипел, мученически заламывая шею, перебирал в воздухе огромными могучими ногами. Верблюд пил и ел то же самое, что и все остальные, он ничем не болел… верблюды вообще редко болеют.

— Наверное, твоего верблюда заколдовали. Смотри, так и будет, пока не станешь человеком истинной веры, ислама, — так решили караванщики.

Ладно… Груз переложили на другого, благо — не такой великий груз несли верблюды Чуя, и теперь он ехал на этом верблюде, а Тибочи шел пешком. За день пути до Турфана пал и второй верблюд Чуя.

— Твоих верблюдов заколдовали, а сам ты человек без удачи…

Караванщики мотали головами, переглядывались. Они верили, что судьба человека предписана Аллахом от рождения и до смерти. Если человеку предначертаны неудачи — ничего сделать нельзя, все равно ему всегда будет не везти — воля Аллаха!

Первый раз услышал Чуй это поверье мусульман прямо в пустыне, стоя над тушей своего второго верблюда. Теперь не только Тибочи, он сам шел пешком, а что хуже всего — его мешки с золотом ехали на верблюде Ярмата. Родственники и слуги Ярмата подняли мешок и тут же согнулись, коротко вякнули от тяжести.

— У тебя тут в мешках что, золото?!

— Золото… — Чуй был чересчур удручен, чтобы хорошо соображать.

Какое-то мгновение парень смотрел на Чуя во все глаза, потом он наконец расхохотался.

— Ха-ха-ха! Купец, мы с тобой отлично уживемся! Ты слышал, как он пошутил, Тенгиз?! Отлично! «Золото»! Полный мешок золота! Нет же сказать честно, что везет бронзу из страны Хягас!

— Ты продашь часть этой бронзы и заплатишь мне за то, что вьюки едут на моем верблюде, — решил Ярмат.

— Продам в Кашгаре, — на всякий случай уточнил Чуй.

— Можешь и в Кашгаре, — согласился Ярмат, — мне не к спеху. Но через два дня мы будем в оазисе Турфан, и там ты сможешь купить новых верблюдов и расплатиться со мной.

В благодатном оазисе Турфан царила такая жара, что виноград выкладывали там прямо на крышах домов, на глинобитных заборах, на подставленном полотне. И виноград засыхал, превращался в отличный изюм. Чуй впервые видел, как превращается в изюм виноград и в сухофрукты — сливы и персики. Впервые видел он и сады, где растут эти южные деревья, впервые слышал по ночам стук зрелых плодов, которые сбивает ночной ветер.

В Турфане сделали отдых на три дня, Чуй купил новых верблюдов… А когда караван вышел в путь, назавтра пал первый верблюд. Пал без всякой болезни, без всяких видимых причин. Только что мерно шагал огромный зверь, качались горбы, переступали могучие ноги. Шагать ему так и шагать, пока не встанут в дымке дувалы и здания Кашгара…

А вот вдруг упал зверь и лежит, нелепо водит в воздухе правыми ногами — передней и задней, мучительно вытягивает шею. Хриплый рев-свист вырывается из пасти, зверь перекатывается на грудь, подводит под себя обе передние ноги…

— Сейчас он встанет! Так бывает с верблюдами! У них это от жары! Сейчас поднимется! — так кричали Чую караванщики. Но верблюд так и не поднялся никогда.

Зверь опять повалился набок, забился, путая упряжь, разбрасывая вьюки, разрывая постромки, связывающие его с другими. И опять перекатывался на грудь, пытался встать, мучительно кричал, хрипел, дико вытягивая шею. И не вставал, падал обратно набок. Так повторялось три раза, и караванщики уже не знали, что делать. На их веку не случалось такого с верблюдами, а верблюдов они знали хорошо.

— Это заколдованный верблюд… — теперь говорили они, и на смену желанию помочь, интересу приходили опаска, недоверие, недоумение.

А верблюд все бился и бился, все так же кричал. Он не мог ни умереть, ни встать и идти — а ведь он ничем не болел, и все тело у него было здоровым.

— Решай быстрее — согласен ты бросить своего верблюда или остаешься вместе с ним и со своим вторым зверем. Решай быстро, ты задерживаешь караван, — так сказал начальник каравана Фарид.

Чуй понимал — Фарид прав, он задерживает караван. Жалко верблюда, жалко потраченных денег…

— Помогите перевьючить верблюда!

— Нет, ты сам снимай с него вьюки, а мы поможем нагрузить их на других.

Чуй хотел развязать ремни — не получалось, пришлось резать. Верблюд хрипел и стонал, раз за разом падая набок. Чуй отскакивал, больше всего боясь, что тяжесть рухнет на него, тащил волоком свои хурджуны[16] по земле.

— Помогите грузить!

Караванщики грузили вьюки, прикасаясь к ним откровенно со страхом. Чуй видел, как некоторые из них делают пальцами рожки — верят, что так можно отвести колдовство. Другие оттирали песком руки, словно вьюки были грязные. Фарид хмурился. Ярмат, на чьих верблюдах опять поехали вьюки Чуя, тоже хмурился, поглаживал полуседую бороду.

Караван уходил, и Чуй ощущал себя предателем — из-за того, что позади, в пыльном шлейфе от каравана, поднимался и падал, мучительно вытягивал шею, надсадно кричал его верблюд. Но что, скажите, он мог сделать сейчас?