Валерио Массимо Манфреди - Пропавшее войско

• Название: Пропавшее войско
• Автор: Валерио Массимо Манфреди
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-061635-0, 978-5-403-02171-5, 978-5-17-060588-0, 978-5-403-02170-8

«Анабасис» Ксенофонта. Самые известные военные мемуары Древней Греции — или первый приключенческий роман мировой литературы?

Загадочная история десятитысячной армии греческих наемников, служивших персидскому царю, их неудачного похода в Месопотамию и кровавого, неистового прорыва к Черному морю до сих пор будоражит умы исследователей, писателей и кинорежиссеров.

Знаменитый автор историко-приключенческих романов Валерио Массимо Манфреди предлагает читателям свою версию этих событий.

Историю увлекательных приключений, великого мужества — и чудовищного предательства.

Историю прекрасных смелых женщин — и не знавших страха мужчин.

Историю людей, которые, не дрогнув, смотрели в лицо смерти — ибо знали: утрата чести для воина много страшнее гибели в бою.

---

— Я знаю, что такое война.

— И все же мы с ним друзья, прикрываем друг друга со спины и сражаемся за одно и то же дело, одинаково яростно и рьяно.

— И в чем же состоит это дело?

— Спасти эту армию, спасти «десять тысяч». Они наша родина, мы все ведем эту битву, проявляем мужество и храбрость ради себя самих. Понимаешь?

— Понимаю, но не испытываю твоего доверия.

— Эта земля является частью персидской империи — так почему ж тебя удивляет, что они пытаются нас уничтожить? Арменов повели в бой полководцы-персы, а управляет этим народом сатрап. Его зовут Тирибаз. Они не дадут нам покоя, но мы готовы.

— Знаю. Я всего лишь невежественная девушка, но и забывай: женщины видят и чувствуют то, чего не видят и не чувствуют мужчины. Когда у вас уже не останется врагов, способных нападать, явятся новые — оттуда, откуда их не ждешь.

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего. Но в тот день ты припомнишь мои слова.

Я сидела рядом и смотрела на луну в небе, слушала крики и шум из лагеря, радостные возгласы девушек, перекличку часовых, называвших друг друга по имени, чтобы отпугивать окрестный мрак, дабы темные силы ночи знали, что сну не удастся сломить их.

Наконец звуки празднества утихли, а потом и вовсе смолкли. Когда на долину опустилась тишина, труба протрубила один раз, и вторая стража часовых явилась на смену первой.

Ксен отвел меня в палатку, и мы занялись любовью — страстно, но совершенно беззвучно. Ни слова, ни вздоха. Мои речи еще звенели у него в ушах, словно зловещее пророчество, и ему нечего было противопоставить — даже слова любви. Потом он встал и с вином в серебряном кубке отправился на берег реки. И совершил приношение божеству потока: ведь в тот день эти чистые воды окрасились кровью.

Бурная река, подобная дикому быку, называлась Кентрит; на следующий день мы оставили ее позади и начали подниматься по плоскогорью, которое постепенно шло вверх, медленно, почти незаметно — лишь воздух становился более разреженным и холодным и учащалось дыхание.

Теперь Листра уже не так страдала при ходьбе: землю покрывала сухая трава, стада обглодали ее до такой степени, что она превратилась в однородный густой ковер желтовато-серого цвета — и оттенки его чередовались по мере смены освещения. Там и сям торчали стебли овса с малюсенькими колосками, блестевшими, словно золото, и еще одного растения, чьи семена походили на крохотные серебряные круги, напоминавшие греческие монеты. Мы двигались быстро, целый день, от рассвета до заката, ничто не побеспокоило нас. Ксен и Ликий из Сиракуз со своими конными разведчиками скакали туда-сюда, от головы колонны до хвоста, охраняя ее.

Окрестность постоянно менялась, перед нами появлялись величественные складки гор, огромные хребты, глубокие долины, похожие на пропасти, — солнце ярко прорисовывало их контуры. Дни становились короче, свет падал косо, небо приобрело ярко-голубой оттенок и сделалось почти безоблачным.

Воины шли, осматриваясь, разглядывая край, который никто из них прежде не видел. Наш поход казался теперь легким, спокойным — почти приятным, и я начинала надеяться на то, что вскоре мы действительно доберемся до своей цели.

Нашей целью было море.

Внутреннее море, на севере, со всех сторон окруженное землей, море, на берегу которого стоит множество греческих городов-портов, откуда мы сможем отправиться в любое место. Даже домой.

Мне так сказал Ксен, а он обо всем знал: о землях, морях, горах и реках, знал древние легенды и слова мудрецов, — и каждую ночь при свете лампы писал свою хронику.

Через несколько дней мы добрались до истоков Тигра, и я присела у небольшого ручейка, стекавшего со скалы, чистого, как воздух после грозы. Он напоминал ребенка: беспокойный, шумный, — но я-то знала, каким он будет, когда станет взрослым, потому что видела его: огромным, тихим, величавым, сильным и могучим, способным носить на себе корабли и эти странные лодки — круглые, в форме корзины.

Я умыла лицо и ноги в ледяной воде, получила от этого волшебный заряд бодрости и велела Листре тоже искупаться: это придаст сил ребенку и принесет удачу — ведь такие воды питают миллионы людей, дают им отдых и помощь, орошают поля, чтобы родился хлеб, наполняют рыбой сети рыбаков. Струи ручья таинственно сверкали и пели среди скал, на черном блестящем песке. Мы долгими глотками пили эту чистейшую воду и чувствовали, как она растекается по телу, словно живительный сок. Вероятно, она везде была такой, когда родился мир.

Потом войско пересекло еще одну реку, протекавшую по широкому плоскогорью, на котором расположилось множество деревень. Явились гонцы от персидского наместника: они сказали через переводчиков, что хотят говорить с нашими военачальниками. Едва узнав об этом от Ксена, я принялась умолять его не ходить туда, но он улыбнулся:

— Ты действительно считаешь нас такими глупыми? Думаешь, мы не усвоили урока? Будь спокойна: на сей раз ничего не случится.

И действительно, на встречу отправилась вся армия, поскольку размеры равнины это позволяли. Греки выстроились как во времена командования Клеарха — по пять рядов длиной двести шагов каждый, в полном вооружении, с начищенными до блеска щитами, в шлемах с гребнями, в сверкающих поножах, с копьями, острия которых словно пронзали небо.

Софос, Ксантикл, Тимасий, Клеанор и Агасий подъехали к противнику на расстояние, достаточное для того, чтобы вести переговоры. Софос держался немного впереди остальных.

Позади, в десяти шагах — Ксен, Ликий, Архагор, Аристоним… и Неон.

Еще дальше — маленький отряд конницы.

Напротив стояло многочисленное войско арменов — быть может, то самое, с которым мы сражались на Кентрите, а возглавлял его сатрап Тирибаз, в мягкой шапочке, с золотым мечом у бедра, с черной, тщательно завитой бородой, в окружении великолепных всадников.

Вперед выступил переводчик, идеально изъяснявшийся по-гречески — верный знак того, что он происходил родом из какого-нибудь города, стоящего на берегу моря, а следовательно, оно уже недалеко.

— Я говорю от имени Тирибаза, сатрапа Армении и ока Великого царя, человека, который помогает Артаксерксу садиться в седло. Тирибаз велит передать: не поджигайте деревни и дома, берите только необходимую еду, и мы пропустим вас и больше не станем нападать.

Софос обернулся и переглянулся с другими полководцами, спрашивая у них совета: все кивнули, соглашаясь, и грек подъехал к переводчику:

— Передай Тирибазу, сатрапу Армении, оку Великого царя, человеку, который помогает ему садиться в седло, что предложение нас устраивает и мы сдержим свое слово. С нашей стороны он может ничего не опасаться, но если сам намерен нарушить условия — пускай посмотрит на воинов, выстроившихся перед ним, и вспомнит: всех, кто нападал на них, ждало суровое наказание.

Переводчик кивнул, поклонился, после чего развернул коня и поскакал докладывать хозяину о результатах переговоров. Вскоре нам дали понять, что соглашение вступает в действие, и мы отправились в противоположную сторону, к северу. Армены не двинулись с места, а позже разведчики донесли, что они следуют за нами на расстоянии примерно десяти стадиев. Очевидно, что нам не доверяли.

Так мы шли несколько дней, все время поднимаясь вверх, и армены не отставали. Однажды утром я проснулась на рассвете и увидела картину, своей красотой поразившую мое воображение. Впереди насколько хватало взгляда, простирались горы, а над вершинами и бесконечными хребтами возвышалось несколько пиков, белоснежных на фоне ярко-голубого неба. На протяжении какого-то времени солнце освещало только их — они сверкали, точно драгоценные камни над громадой горы, все еще погруженной во мрак.

Пики источали розоватое сияние, сильное и чистое, словно состояли из эфира, — сокровища, сотворенные руками богов. Я заметила, что несколько юных воинов тоже любуются этим зрелищем, с таким же точно восхищением и удивлением. А Ксен спал, утомившись от ежедневных трудов. Одинокие и прекрасные пики земли арменов не войдут в его рассказ, не займут своего места среди тесных рядов четких букв, которыми он заполнял свиток, становившийся все более объемным. Когда мой летописец проснулся, я указала ему на горы, но волшебство уже пропало.

— Это просто горы, покрытые льдом, в Греции такие тоже есть: Олимп, Парнас, Пелий и Осса, — но они, конечно, не такие высокие. Лед отражает свет подобно драгоценным камням. Скоро сама увидишь.

Он произнес это без какого-либо воодушевления.

Однажды вечером мы добрались до нескольких расположенных близ друг друга деревень, группировавшихся вокруг большого дворца. Каждая деревня стояла на холме, дома были каменные, с соломенными крышами, из груб в холодный воздух поднимались струйки белого плотного дыма. Лучи закатного солнца подкрашивали столбики дыма, зажигая их словно фонари. Тысячи таких строений расположились на десятке холмов, рассыпанных по плоскогорью. А вот во дворце никаких признаков жизни не наблюдалось.