Леонид Филатов - Прямая речь

• Название: Прямая речь
• Автор: Леонид Филатов
• Издательство: ACT, Зебра Е
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-045464-8

Леонид Филатов (1946–2003) был щедро одарен разнообразными талантами. Блестящий артист театра и кино. Замечательный драматург, сценарист и кинорежиссер. Великолепный поэт. Пародист. Сказочник. Автор едкого, уморительно-смешного сказа «Про Федота-стрельца, удалого молодца». Создатель и ведущий телепередачи «Чтобы помнили» на канале ОРТ.

В этой книге Леонид Филатов раскрывается перед нами как глубокий самобытный мыслитель. Он размышляет о природе творчества, о судьбе, о любви…

---

В школе учился плохо. По точным предметам учителя только из жалости натягивали мне трояки. Правда, по гуманитарным, особенно по литературе, были четверки. Во всяком случае, история, литература — это такие смутные сферы, где можно было, до поры до времени, производить впечатление человека знающего.

* * *

Одна из центральных улиц Ашхабада была прямой дорогой в Иран. Конечно, была застава, но люди, минуя ее, передвигались по, одним им, известным тропам. На рынке торговали персы, и совершенно спокойно можно было купить легкую наркоту — анашу, гашиш. Особой борьбы с этим не было, курили и мальчишки и взрослые. Я попробовал пару раз, не понравилось. Мама об этом даже не знала.

* * *

Мне известно о своих предках немного. Знаю, что все они были крестьяне. Деда и бабушку со стороны отца совсем не помню. Их арестовали в тридцать девятом, и они сгинули. Вот только дед, Николай Лаврентьевич Филатов, отец матери, был, пожалуй, немного продвинутый в сословном отношении. Он был моряк.

* * *

Мама и папа были однофамильцами. А познакомились они так. Мама во время войны работала в Пензе на заводе. К ней и ее подругам обратились из парткома с поручением: написать письма бойцам на фронт для поддержания боевого духа. Дали списки фамилий и номера воинских частей и сказали: «Выбирайте».

Мама увидела среди других фамилию Филатов и говорит: «Ой, Филатов, как я. Вот ему и буду писать». Так завязалась переписка. Потом выяснилось, что мой папа был порядочный ловелас. Он переписывался еще с десятью девушками из Пензы. И, когда вернулся с фронта, то со всеми и познакомился.

* * *

Отец был маленького роста с большой головой и огромной шевелюрой. Рано поседел и красился басмой, но так как никогда не мог соблюсти пропорции, цвет получался волнами — от огненно-рыжего до иссиня-черного. Он был радистом, кстати, классным, мастером спорта по охоте на лис. В ту пору радисты были нужны в труднодоступных местах, поэтому мы кочевали то в казахстанских степях, то в горах Киргизии.

Когда мне исполнилось семь лет, родители развелись. Мама взяла меня в охапку и удрала от папы в Ашхабад к дальней родне, которой, правда, на месте не оказалось. Отец как-то нас вычислил и приехал, весь благоухающий одеколоном, мириться.

* * *

Мама была красавицей. Много работала, постоянно подрабатывала, заочно закончила Московский энергетический институт, и, конечно же, такая нагрузка сказалась на здоровье. Врачи посоветовали изменить климат, и она собралась на родину в Пензу. Но тут заартачился я. Мне в Ашхабаде нравилось. У меня было много друзей, мне не хотелось их бросать.

* * *

В детстве не пропускал ни одного фильма, даже документального. Мне больше нравились иностранные фильмы, особенно французские. Они были такими изящными. Честно говоря, когда после школы я поехал из Ашхабада в Москву, то весьма смутно представлял себя в кино, хотя тогда уже знал, что мое место в искусстве. Одним словом, я нацелился на режиссерский факультет ВГИКа. Но Москва меня подавила в первые же дни. Я был наивным провинциалом. Думал, поступлю с ходу. Однако после Ашхабада Москва мне быстро указала свое место. Во ВГИК я не поступил. Возвращаться назад было позорно, деньги кончились, и мне ничего не оставалось, как определяться в актеры. Вот так я и попал в «Щуку».

* * *

Первые годы было мало работы. Так уж сложилось: приходить в молодой театр чуть позже остальных очень невыгодно. Ну, конечно, что-то делал, в чем-то участвовал… В то время меня усиленно звал к себе Аркадий Исаакович Райкин. Но, хорошенько поразмыслив, я понял: двух солнц не бывает. Райкин был чистопородным гением. Он на сцене, и все — рядом никого нет, все остальные на подхвате. У него работали прелестные артисты, но… гений есть гений. Соблазнов же перебраться в Ленинград было много — квартира, зарубежные гастроли. Но я не колебался. И неожиданно пошли роли. Квартиры, правда, не было, мотался по общежитиям, но на эти мелочи никто из нас тогда внимания не обращал.

1989 г.

* * *

Я своей жене говорил вначале: «Увидишь, я буду знаменит». Я в это верил. Не от наглости. Хотя и провинциальная наглость была, я тогда не понимал размеров Москвы. Но у меня тогда уже было ощущение, что я здесь неслучайный человек.

* * *

В молодости совершаешь поступки, которые не совершить не в силах, просто потому что не можешь иначе. С годами что-то начинаешь формулировать для себя, что-то единожды найденное культивировать сознательно, и постепенно это становится такой замечательной и странной конъюнктурой. Не насиловать свое естество. Жить так, как живется и не спешить обижаться на жизнь: в конечном итоге мир устроен разумно.

* * *

Заповеди и есть тот указатель, который определяет направление. Их всего-то десять, не велик труд — выучить. Велик труд — выполнить. К тому же сегодняшний мозг требует некой картинки зримой. «Не убий» — это понятно, а «не укради» — сегодня уже требует расшифровки. Потому что был Робин Гуд. Был Деточкин. Тут уже как бы есть некий зазор. Намерения благие, а, по сути, грабеж, самосуд. «Не возжелай жену ближнего своего»… Ну, это уж совсем для нашего народа туманно. Как это? А если она не прочь? Но, конечно, без Бога жизнь невозможна, если уж говорить банальности.

* * *

Я везде понемножечку скандалю. Пытаюсь, конечно, этого не делать, не люблю себя за это. Но у меня такой характер — я быстро хожу, быстро говорю, быстро срываюсь, ошибаюсь, каюсь… Все делаю быстро. Могу надерзить и обидеть. А дома…

Мы, как известно, люди слабые, распускаемся на близких людях.

1990 г.

* * *

Популярность — просто данность, мне нужно как-то с этим жить. Ну и живу. К слову сказать, достаточно последовательно: и привязанности, и круг друзей — прежний. И что думал, то и думаю. Со времен «Экипажа» борюсь с жуирством своего героя, с устоявшимся в массовом сознании клише, которое, в сущности, имеет ко мне весьма отдаленное отношение. Казалось бы: я пишу стихи, я взрослый и достаточно умственный человек, не бог весть какой удачливый и благополучный. После «Экипажа», как будто бы стремился иначе себя обнаружить — играл другое, мучительное, что ли. Но, видимо, какая-то социальная потребность в таком энергичном, в меру легковесном, «своем в доску» была. Вот я и стал грезой пятнадцатилетних девиц от Магадана до Бреста. На стенки вешают…

* * *

Я не верю, что актерская профессия особенная. Есть структура характера, и это главное. Человек вне зависимости от профессии существует в данности своего душевного склада и воспитания, в данности тех встреч, которые оказали воздействие когда-то. Профессия вторична. Ее навыки прививаются позднее, и принципиально человека не меняют.

* * *

Я не фиксирую по каким-то там синусоидам, но тяга к письму появляется обычно после неудачных ролей. В такие моменты я чувствую, что необходимо компенсировать чем-то достойным то самооскорбление, какое ты себе нанес, снявшись в дурацком фильме. Чтобы люди не думали, что ты уж совсем плох. Так что за письменный стол я сажусь от внутренней паники, а не от душевного равновесия.

1989 г.

* * *

Я не принадлежу к людям, способным отбрить. Мне кажется, как ты отнесся к человеку, тем же судьба заплатит и тебе. Несуетным быть трудно, это правда. Время сейчас такое, растворяющее в себе. Мы так зависим от кучи всякой ерунды…

1987 г.

* * *

Когда у меня нет репетиций, я просыпаюсь довольно поздно, часов в одиннадцать. Включаю телефон, отвечаю на звонки. Обычно у меня расписана вторая часть дня. Первую стараюсь не занимать, мне надо как следует отдохнуть. Вторая половина дня — время дел. Встречи, поездки, хлопоты, выступления. Ко всему прочему, я еще исполняю обязанности секретаря правления Союза кинематографистов, а это занимает уйму времени.

1989 г.

* * *

Больше всего ценю в людях, наверное, надежность. В наше такое ветхое время, можно окружить себя комфортом, благополучием, и рядом с тобой будут умные и одаренные люди, но — лукавцы. И только в благополучной ситуации можно ценить такого рода комфорт. А в смутные времена я все-таки ценю надежность. Ну, а надежность включает в себя все параметры — и понятие о чести, и некоторую долю отваги, и умение жертвовать собой при необходимости.

1991 г.

* * *

За последние 10–15 лет… такая динамика в сторону могилы. Я все менее привлекателен для женщин. Долго жил безвекторно, и вообще… если бы молодость знала, если бы старость могла. Хотя тогда старики на меня разозлятся: вон, сорок три года ему, а как разглагольствует! Что ж, мы вообще тогда не живем? Так что, живем!

1989 г.

* * *

Раньше у меня были замыслы, которые сейчас, думаю, можно было бы легко осуществить. Есть хорошие сценарии, есть выбор, но нет сил. А иногда даже нет желания. То, что было хорошо в свое время, теперь меня уже не устраивает. Ну, предположим, хотелось мне сыграть Гамлета. Если на роль Гамлета меня пригласил бы Феллини — это да. А если на ту же роль позовет режиссер Карасик, я ни в жизнь не пойду. В моем возрасте хочется оптимально тратить жизнь.