Жан-Анри Фабр - Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога

• Название: Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога
• Автор: Жан-Анри Фабр
• Издательство: Государственное учебно-педагогическое издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1963

Жан-Анри Фабр (1823–1915) был чем-то похож на тех, чьи обычаи, повадки и тайны он неутомимо изучал всю свою долгую жизнь, — на насекомых. Сухонький человек с острым носом и внимательным взглядом, от которого не ускользало ничего, Фабр всего в жизни добился сам: выбрал призвание по душе и заставил поверить в себя весь мир; исключительно собственными усилиями создал великолепную лабораторию по изучению насекомых; вывел науку о насекомых из пыльных залов с засушенными жуками и бабочками на прокаленные солнцем просторы, где все экспонаты ученых коллекций рыли норки, охотились, размножались и заботились о потомстве.

Упорный, настойчивый, бесконечно трудолюбивый, Фабр совершил настоящий переворот в науке, но широкая публика его узнала и полюбила благодаря вдохновенным историям о жизни бабочек, пауков, жуков, ос и других мелких обитателей нашего мира. На его рассказах о насекомых, стоящих в одном ряду с «Жизнью животных» Альфреда Брема, выросло не одно поколение любителей природы и просто увлекающихся людей.

«Насекомые. Они — истинные хозяева земли. Их — миллиард миллиардов, больше, чем звёзд в нашей галактике... Фабра должен прочесть каждый, так же как один раз в жизни надо заглянуть в микроскоп и поглядеть в телескоп на звёзды» (В.Песков).

Сокращенный перевод с французского и обработка Н.Плавильщикова.

---

Прогулки к дубам дают слишком мало, и я пробую последить за аттелабом дома. Это легко удается: жук работает под колпаком так же усердно, как и на свободе. Но то, что я здесь узнаю, отнимает у меня всякую надежду проследить работу аттелаба во всех подробностях. Этот жук — ночной работник. В девять-десять часов вечера он начинает подрезывать лист, а к утру бочоночек готов. Разве уследишь за всеми мелочами работы жука при свете лампы, да еще в неурочные часы, когда полагается спать.

Ночная работа жука имеет свои причины. Лист дуба трудно свернуть днем, на жгучем солнце: высыхая, он становится еще менее гибким. Ночью он смочен росой, более гибок и его легче свернуть. А утреннее солнце высушит готовый бочоночек и придаст ему крепость.

Свертыватели листьев говорят нам, что ремесло не определяется строением органов, что не от орудия зависит характер работы. Будет ли у трубковерта длинный хоботок или короткий, длинноногий он или коротконогий, коротышка ли он сам или продолговатый, — не так уж важно. Результат одинаков у всех: свернутый лист, служащий жильем и пищей для личинки.

Личинка аттелаба разборчива и не станет есть что придется. От подсохшей пищи она отказывается и скорее умрет с голоду, чем станет грызть сухой лист. Нежная, немного подгнившая пища, даже слегка приправленная плесенью — вот что ей нужно. Я приготовляю пищу по вкусу личинки: кладу бочоночки на влажный песок на дне банки. При таком уходе личинки, вылупившиеся в июле, быстро растут. Проходят два месяца, и личинка становится взрослой. Она оранжевого цвета и проворно передвигается в остатках своего бочоночка, сгибаясь и вытягиваясь, как пружина. Стройная, она не так жирна, как личинки других долгоносиков. Уже одно отсутствие жира указывает, что аттелаб — интересное исключение. Им следует заняться.

Конец сентября. Лето было необычайно сухим и знойным, да и теперь еще стоят жаркие дни. Что делать аттелабу во время такой жары и суши? В моих-то банках ему хорошо: песок всегда влажен и его пища мягкая. Но там, под дубами, на раскаленной почве, между кустарниками, листья которых свернулись и пожухли от зноя? Что там?

Под дубами, на которых аттелабы работали весной, мне удается найти с дюжину маленьких бочоночков. Они так быстро высохли, что сохранили свой зеленый цвет. Пересохшие, они рассыпаются в порошок от надавливания пальцев. Я вскрываю один из них. Внутри — личинка, но такая маленькая, словно она только что вылупилась из яйца. Жива или мертва эта желтенькая точка? Судя по неподвижности, мертва, но яркая, не поблекшая окраска говорит о жизни. Вскрываю второй, третий бочоночек. Во всех, в середине, такая же неподвижная крохотная личинка.

Мертвы ли эти личинки? Нет. Они вздрагивают, когда я колю их иголкой. Личинки замерли в своем развитии, и только. Пока бочоночек висел на дереве, он получал немного сока из черешка, и пища у личинок была. Бочоночек оторвался и упал. Он быстро высох, и личинка перестала есть и расти» Оцепенелая, она лежит и ждет, пока дождь размочит бочоночек — ее пищу.

Я опускаю в воду оставшиеся у меня сухие бочоночки, а когда они размокают, перекладываю их в стеклянные трубки. Оба конца трубки затыкаю мокрой ватой: теперь бочоночки не высохнут. Замершие личинки просыпаются и начинают поедать внутренние части размокших бочоночков. Они так хорошо наверстывают потерянное время, что в немного недель становятся такими же, как личинки, развившиеся безо всяких приключений.

Сигара трубковерта виноградного. (Уменьш.)

Способность замирать на долгое время не встречается у других трубковертов. Если держать сухими сигары, изготовленные из виноградных листьев, то к концу августа в этих свертках не останется ни одного живого трубковерта. Тополевые трубковерты погибают еще быстрее. О жителях ольховых трубочек я не могу сказать ничего определенного: у меня было слишком мало материала.

Трубковерт виноградный (x 2,5).

Из разных свертывателей листьев сухость особенно опасна для дубового аттелаба. Его бочоночек падает и лежит на сухой почве в ту пору, когда не бывает дождей. Высыхает этот небольшой бочоночек очень быстро. В виноградниках тоже сухая почва, но под лозами тень, а большая и толстая сигара виноградного трубковерта дольше остается внутри влажной. Тополевому трубковерту засуха мало опасна: тополь не растет на сухих склонах. Обитатель ольхи тоже не страдает от излишней сухости: ольха растет по берегам рек. Вот когда он поселяется на орешнике, тогда не знаю, как устраивается этот долгоносик.

Мы знаем, что некоторые коловратки способны, совершенно высохнув, сохранять жизнь. Попав в воду, они оживают и начинают двигаться, питаться, размножаться. Вот точно так же и личинки аттелаба лежат, словно мертвые, в течение четырех-пяти месяцев. А размокнут их бочоночки, станет влажной пища — они оживают и принимаются за еду. Что же это за жизнь, способная к таким перерывам?

Ринхиты — обитатели плодов

Тополевый трубковерт, аподер и аттелаб показали нам, что схожую работу можно выполнять различными орудиями.

А можно и одинаковыми орудиями производить различные работы: схожее строение не обусловливает сходства инстинктов. Ринхиты — доказательство этого.

Ринхит вишневый (x 3).

Вишневый ринхит соперничает своей великолепной металлической окраской с тополевым трубковертом. Подобно ему, он обладает согнутым хоботком, вполне пригодным, казалось бы, для прокалывания черешка и укрепления краев свертываемой трубочки. Его коренастая фигурка удобна для работы в тесной бороздке свертка. Войлочные подошвы лапок и цепкие коготки надежно удерживают жучка на скользких поверхностях. Достаточно взглянуть на этого жучка, и всякий, знакомый с трубковертами, скажет: он близкая их родня.

Похожий по строению тела на трубковертов, вишневый слоник не имеет с ними ничего общего по своим повадкам. Он работает на терновой ягоде. Его личинке нужно ядрышко этой ягоды для еды, а ее тесная косточка — для жилья. Обладая теми же орудиями, что и его родичи, но незнакомый с их ремеслом, вишневый слоник просверливает косточки терновой ягоды. Таким же хоботком, которым его родня разглаживает складки на листьях, он проделывает ямку на поверхности твердой косточки. А после этой трудной работы резцом он поражает нас маленьким чудом строительства, изысканным изяществом которого мы еще будем любоваться. Ну разве не странно все это?

Я хорошо знаю еще одного ринхита — казарку. Схожий по внешности с трубковертами и вишневым слоником, он откладывает свои яички в зеленую мякоть абрикосов. Его личинка питается мякотью плода. Тот вскоре падает на землю, превращается в мармелад, и личинка продолжает жить в нем, пока не наступит время зарываться в почву.

Познакомимся поближе с вишневым слоником.

В конце июля разжиревшая личинка покидает терновую косточку. Раздвигая лбом и спиной сыпучую землю, она зарывается в почву, устраивая себе круглую пещерку. Стенки этого жилья она укрепляет, обмазывая их липким веществом.

Тополевый трубковерт заканчивает свое развитие быстрее, и в сентябре мы видим его обычно уже жуком. Эти слоники не спешат выйти наружу из своих подземных убежищ. Лишь некоторых соблазняют яркие лучи солнца, последние в этом году. Они выползают на поверхность, но при первых же порывах северного ветра снова прячутся, теперь под мертвую кору. Некоторые из них возможно и погибнут.

Ринхит вишневый. (Нат. вел.)

Вишневый ринхит не тороплив. Осень кончается, а мои подопечные все еще в состоянии личинки. Такое запоздание не имеет значения. К тому времени, когда терн зацветет, все будет готово. И действительно, в мае множество ринхитов ползает по терновнику. Это дни праздности, дни, свободные от забот и работы. Ягоды терна еще не созрели и не годятся для личинки. Но для жука они вкусная еда, и слоники вонзают свои хоботки в еще мягкую косточку, высасывают сок из еще несозревшего ядрышка. Вишневый слоник не такой уж приверженец терпких ягод терна. В моих садках он охотно ест и зеленые вишни, и незрелые сливы, едва достигшие величины маслины. Вот когда дело касается пристройства потомства, то мне не удается заставить его отложить яйца в сливу. При недостатке в терне обыкновенная вишня, как кажется, ему меньше претит.

В первой половине июня откладывание яиц идет вовсю. В это время терновые ягоды уже лиловеют. Они твердые, величиной с крупную горошину, их косточка не поддается ножу, ядрышко затвердело.

Ямочки на пораженных слоником плодах бывают двух сортов. На одних ягодах — таких больше — мы находим неглубокие воронки, почти всегда заполненные затвердевшей каплей камеди. Здесь жук кормился, а позже выделившийся из ранки сок наполнил ямку камедистой пробкой.