Вадим Деружинский - Книга вампиров

• Название: Книга вампиров
• Автор: Вадим Деружинский
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-25S654

Традиционная наука считает, что вампиризма не существует, а многочисленные рассказы о вампирах — порождения первобытных страхов человека и относится к области древних легенд и детских ночных страшилок. Тем не менее 200 лет назад феномен вампиризма являлся предметом официального научного изучения. Лучшие медики того времени проводили эксгумации и делали доклады при дворах монархов Европы. Позже, в силу разных причин, эта проблема и ее изучение оказались под запретом. Автор этой книги, Вадим Деружинский, 10 лет назад на страницах газеты «Секретные исследования», открыл рубрику «Затерянный мир», в которой все это время знакомил читателей с новыми исследованниями и открытиями, в том числе в области вампирологии. Своеобразный итог его работы — перед вами. В этой энциклопедии представлены уникальные сведения со всего мира о случаях вампиризма, которые сегодня наконец-то можно объяснить, с научной точки зрения.

---

К субъективным суевериям можно отнести очень многое, что, видимо, лишено рационального зерна и является только заблуждением.

«Сможет ли прах сей восстать к жизни вновь?» — картина художника середины XIX века ярко воплотила в себе весьма характерный для того времени интерес к религиозным дилеммам и вопросу о смерти.

Плод каштана, прорастающий на могильной плите с надписью «Resurgam» — «Восстану вновь», — как очевидно, содержит в себе символический ответ.

Например, это представление о том, что источником привидения являются останки мертвеца, которые для «успокоения привидения» следует перезахоронить по подобающему обряду. Хотя такого повода думать официальная церковь не давала: скажем, кардинал Антонио Бареберини, умерший в 1631 году и отнюдь не являвшийся атеистом, избрал для своего надгробия в Риме неутешительную идею — «Здесь покоятся прах, и пыль, и ничто». Как НИЧТО может быть прибежищем или источником привидений?

Здесь, обращаю внимание, мы упираемся в вопрос предельно практичный — каким образом кости или иные останки могут являться прибежищем привидения? Дело крайне запутывает то обстоятельство, что раньше тела усопших погребали порой не в одной могиле, а в нескольких. Внутренности Вильгельма Завоевателя похоронены в Шалю, тело в аббатстве в Канне, сердце в Руанском соборе. Какой именно орган Вильгельма должен создавать привидение? Внутренности, сердце или кости?

Много лет спустя Карл V имел также три гробницы, а его прославленный коннетабль Бертран дю Геклен, умерший в 1380 году, даже четыре: для плоти, сердца, внутренностей и костей. В XIV веке этот обычай был настолько распространен, что папа Бонифаций VIII счел нужным его запретить. Однако в дальнейшем этот запрет очень часто игнорировали.

В 1723 году во Франции стал известен вообще анекдотичный случай. Умер герцог Орлеанский, и, «как обычно, вскрыли тело, дабы его забальзамировать, а сердце (вместилище любви и души) положить в коробку и отнести в Валь-де-Грас. Пока происходило вскрытие, в той же комнате находился датский дог герцога, который, раньше чем кто-либо успел ему помешать, бросился на сердце и съел его». Получается, вместилищем привидения должен теперь быть дог? Или его фекалии, в которые превратилось сердце герцога?

Логика подсказывает, что сердце, кости, внутренности и прочее — это все равные неживые части тела, которые не имеют друг перед другом никаких преимуществ в вопросе быть вместилищем привидения. Точно так частями тела являются обрезанные ногти или локоны (а локоны к тому же часто хранят как талисманы). В общем, суеверие тут все привело к абсурду, хотя если заглянем в истоки, то увидим, что изначально у этого суеверия были рациональные корни.

Следует напомнить, что до XVIII века всех мертвых христиане хранили в церквах в центре поселений, в жутком сосредоточении мертвых тел. Там покойники ждали, словно соленые огурцы в кладовке, обещанного воскресения. Но потом Церковь под нажимом санитарных служб и горожан решила, что воскресения нельзя понимать буквально, и стала выносить кладбища за город. Так вот в церквах европейских городов, где покоились десятки, а то и сотни тысяч трупов, были часты появления привидений, но их среди мертвецов и понимали привидениями мертвых людей — так появилась увязка привидения с разложившимися останками. На самом деле это были привидения живых коматозников, которых тоже с избытком обнаруживали среди мертвецов. Но провести это различие народное сознание не могло — отсюда и возникло суеверие, которое в своем развитии все дальше отдалялось от реальности.

Так и возник миф, что привидения создают мертвые кости, хотя мертвое ничего живого создать не может. А привидение ЖИВОЕ — ибо существует, совершает работу, ориентируется в окружающей среде, подчинено внутренним закономерностям и т. д. И тут мы подходим к третьему источнику, влиявшему на наши представления о смерти и загробности, — это аномальные реалии, существовавшие объективно. Главными из них являются, на мой взгляд, две: эпидемия вампиризма и летаргия (как часть, возможно, самостоятельная, первого глобального явления).

Они оказали глубочайшее влияние на представления о смерти в последние века, причем, мы даже не отдаем отчета в том, насколько грандиозно это влияние.

ЖИЗНЬ ТРУПА

Ранее мы уже рассматривали тему погребенных заживо и ее связи с проблемой вампиризма. Эпидемия повальной летаргии (и повальных обмороков по любому поводу) очень странно совпадает во временных рамках с эпидемией вампиризма в Европе. Обе начались примерно в 1640-50-х гг. и кончились к концу XVIII века, а пик пришелся на период середины этого срока.

Думается, нужно еще раз вернуться к этому вопросу, так как более углубленное знакомство автора этих строк с источниками той эпохи показывает, что тема только приоткрыта. События того времени, которые носили глобальный характер, еще ждут своего понимания. Наука так и не смогла объяснить, чем была вызвана эта эпидемия обмороков и летаргии, а ее принципиальная связь с вампиризмом вообще нераскрыта.

Европа узнала о вампиризме от Австро-Венгрии, которая в середине XVII века отвоевала у Турции часть Балкан. И если в Сербии, Моравии, Греции и окрестных землях почерпнутый от турок вампиризм царит в крайней опасной форме (говоря языком медиков), то в более холодную Европу он, подобно вирусу гриппа, приходит в форме ослабленной. Это, конечно, условное сравнение, но факт остается фактом: одновременно с эпидемией вампиризма на Балканах, в Центральной Европе (Чехия, Словения, Венгрия, Южная Германия) и в Восточной Европе (Речи Посполитой, включавшей Беларусь и Украину) — в Западной Европе — одновременно! — начинается эпидемия летаргии и обмороков.

По срокам эти эпидемии идентичны, как идентичны и в сути явления: вампир — это коматозник, впавший в вампирическую летаргию. Потому есть полные основания считать оба события сторонами одного феномена.

иВ то время в научных журналах Европы появляются научные статьи о двух явлениях, вроде бы друг с другом связанных только скепсисом науки: это вампиризм в Австро-Венгрии и Речи Посполитой (включавших почти все страны Центральной и Восточной Европы) — и рост числа погребенных заживо в Западной Европе. Одновременно с появлением вампирологов, пишущих непосредственно о первых событиях, появляются ученые, пытающиеся разобраться в том, что происходит в Западной Европе. Среди последних интересны книги Паоло Заккиа и врача-лютеранина из Дрездена Христиана Фридриха Германна. Паоло Заккиа издал Трактат по судебной медицине (известно его лионское издание 1674 года), где особое место уделено странным посмертным явлениям. Трактат Германна также посвящен изучению трупов и смерти; он опубликован после его смерти, в 1709 году, его сыном, тоже врачом, под необычным для нас названием: «О чудесах мертвецов». Как сказано в трактате, «речь идет о чудесных и загадочных явлениях, связанных с трупами, и именно врач должен уметь отделять естественные феномены от явлений иного порядка».

С нашей точки зрения, все «чудеса» тут заключаются сугубо в вампирических явлениях. Никаких других «чудес», кроме сферы вампирической комы, нет.

Обе книги рассказывают о смерти, какой ее видели врачи конца XVII века. Прежде всего, Гарманн поражается сходству смерти со сном — что, кстати, достойно особого современного философского и практического рассмотрения. Согласно тем воззрениям, сон создает человеку знание Бога и общение с Ним, которому кладет конец пробуждение. И во сне, и в смерти есть сосредоточение души вне тела, тогда как в бодрствующем живом теле душа рассредоточена внутри него. Эти соображения отчасти близки нашему пониманию природы вампирической комы и полтергейста, но, конечно, и сегодня являются только предположениями. А в то время сходство между смертью и сном ставило вопрос о могуществе смерти и о степени отделения души от тела на фоне все увеличивающихся фактов погребения заживо.

Гарманн спрашивает: quid cadaver? «что есть труп?». Первое положение, близкое к идеям великого Парацельса, приписывается еврейской медицине: труп — еще тело и уже мертвец. Смерть якобы не лишает труп чувствительности, он сохраняет «вегетативную силу», «след жизни», ее остаток (что полностью расходится с опытом пациентов Моуди, где в состоянии клинической смерти сознание якобы покидает тело). Это мнение основывается на многочисленных наблюдениях, от Платона до позднейших времен, но, как мне кажется, все это касается не мертвого тела, а коматозника. А беда Гарманна в том, что он, как и другие его коллеги, напрочь запутался в том, где мертвец, а где коматозник.

«ЧУДЕСА МЕРТВЕЦОВ»

Среди приводимых Гарманном наблюдений есть и так называемая cruentatio, то есть чудесная способность трупа жертвы источать кровь в присутствии убийцы. Подозреваю, что и в этом случае речь идет именно о живом коматознике, а не о трупе, так как истечение крови возможно только при сохранении кровяного давленияа значит, при работающем сердце. Мало того, кровь у трупа сразу после смерти начинает распадаться на фракции: сухое содержимое крови оседает, образуя трупные пятна, а сама кровь от этого становится прозрачной жидкостью, что делает лицо покойника бледным. Таким образом, кровь не может истекать у трупа, так как у трупа уже нет крови: есть только бесцветная жидкость и сухой кровяной осадок.