Михаил Паджев - Через всю войну

• Название: Через всю войну
• Автор: Михаил Паджев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Это старшина Городнянский?

- Да, - ответил сержант из похоронной команды, - это командир взвода нашей разведроты. Наш взвод первым ворвался в это село. Вон там, на высоте, у фашистов был дзот и пулемет, они не давали полку продвигаться по дороге, а горы мешали обойти это место. Командир взвода повел нас в атаку. Мы уничтожили дзот, но гитлеровская пуля оборвала жизнь нашего командира...

Мы дали троекратный прощальный залп старшине первой заставы Городнянскому и павшим вместе с ним его боевым товарищам и пошли дальше на запад.

Вот кто в начале марта 1943 года был послан с отделением сержанта Пугачева на полицейских лошадях на сахарный завод, чтобы уничтожить немецкую комендатуру. Пограничники подъехали к заводу часа в четыре утра. Городнянский прихватил с собой отделение сержанта Пугачева и первого взятого нами полицейского. Расположив людей у проходной, сам с полицейским подошел к двери.

- Ну, полицай, стучи.

На стук ответили по-немецки заспанным голосом:

- Кто там есть?

- Господину коменданту срочный пакет от начальника полиции.

У двери послышались шаги. Потом открылся дверной волчок. Увидев лицо знакомого полицейского и пакет в его руке, немец открыл дверь. Через мгновение часовой неподвижно распластался на полу.

Отделение сержанта Пугачева вместе со старшиной Городнянским проникло на завод, окружило здание, где размещались гитлеровцы, и блокировало его. В окна полетели гранаты. Потом автоматным огнем бойцы прочесали комнаты. На все это ушло несколько минут. С немецким гарнизоном было покончено.

Утром к нам стали подходить граждане города. Узнав-, что вся полиция арестована и начальник полиции в руках у пограничников, которые в Красный Кут как с неба свалились, люди стали рассказывать о том, что творили в городе прислужники фашистов. Особенно гневно они выговаривали главарю полицейских:

- Ну что, гад, запасся добром на всю жизнь? Ты же говорил, что немецкий порядок на советской земле установлен навечно. Что скажешь теперь? Что скажешь, когда тебя будут вешать на осине?

Прослышав, что в городе объявились советские бойцы, из леса пришли к нам несколько партизан. Вот их-то я и попросил отконвоировать немецких прислужников в Харьков, в военную контрразведку. Партизаны передали полицейских по месту назначения.

Два дня мы пробыли в Красном Куте, готовя помещение к приходу штаба полка, разбираясь с отдельными лицами, выполнявшими ту или иную работу у гитлеровцев, искали тайных агентов, беседовали с населением. Людям было возвращено отобранное у них имущество. Непривычным для них казалось, что наконец-то можно снова ходить по улицам не оглядываясь и говорить то, что у тебя на уме, без опаски. Город Красный Кут, стоявший посреди лесного массива в стороне от больших дорог, ожил.

А штаб полка не подходил. Зато справа и слева стала слышна артиллерийская канонада. Тогда этому трудно было дать объяснение. Лишь много лет спустя, перелистывая страницы одного архивного дела, я прочитал донесение командира батальона: "Командиру 92-го погранполка, 3.3.43 г. 20.00. Выйти на рубеж по приказу не могу, противник на некоторых участках перешел в контрнаступление. Командир 3-го батальона Пашков".

Мы были в первом батальоне, но нашелся именно этот документ. Суть же была одна. На фронте что-то произошло. А получилось тогда следующее. Гитлеровское командование, перегруппировав силы, создало юго-западнее Харькова мощный кулак, превосходивший наши наступавшие войска на этом направлении. Немецкие войска перешли в наступление. Если бы не были так растянуты тылы и коммуникации Воронежского фронта и не столь измотаны в непрерывных наступательных боях соединения и части, противник не имел бы здесь значительного успеха. Но в этой обстановке советские войска с большим трудом сдерживали бешеный натиск врага. 6-я армия, в тылу которой мы находились, вынуждена была отойти к Харькову.

Полковник Блюмин получил приказ от начальника войск по охране тыла фронта отвести батальоны полка на новый рубеж. 6 марта прибыл связной из штаба полка и к нам. Заставе предписывалось вернуться в село Черкесско-Лозовую. Прикинув на карте маршрут движения, который составлял добрую сотню километров, мы решили на основную магистраль Богодухов - Харьков не выходить, а идти проселками. Так было короче и безопаснее. Выступили сразу, рассчитывая к рассвету перейти мост через реку у села Ольховатки, так как немцы могли отрезать заставе и приданным ей саперному и учебному взводам пути отхода.

Только мы миновали Ольховатку и подошли к селу Пересечному, как у перекрестка дорог от Богодухова и Полтавы появилась колонна немецких войск. Мы свернули в лес в сторону Дергачей. Так и добрались до Чернесско-Лозовой. Штаб полка уже снимался.

Вот что говорится об этом в донесении штаба полка: "В ночь с 8 на 9 марта 1943 года через Черкесско-Лозовую стали отходить наши подразделения и части. Для наведения порядка в селе оставлена первая застава с заместителем командира полка майором Башмаковым. Штаб полка отошел в село Мянца".

Наша первая застава осталась в селе. Майор Башмаков и капитан Цыганков вскоре убыли в Харьков, в штаб 3-й танковой армии, для уточнения обстановки. Мы же, выполняя приказ, перекрыли все подходы к ЧеркесскоЛозовой. Чтобы не связывать действия заставы, отправили свои небольшие "тылы" со старшим лейтенантом Джа-молдиновым вслед за штабом полка.

Около полуночи в дом, где мы расположились, вошел сержант Пугачев, а с ним высокий человек в папахе и черной казачьей бурке.

- Полковник Самохин, - представился он, - где тут на ночь можно расположиться?

- Верю, что вы полковник Самохин, - сказал я, поднимаясь, - но прошу вас все-таки предъявить документы.

Вошедший протянул удостоверение личности, которое свидетельствовало, что податель сего начальник особого отдела кавалерийского корпуса.

Я посоветовал полковнику Самохину разместиться в школе, где находился штаб полка. При этом добавил, что там наша полковая машина и в одном из классов отдыхают сержант и шофер.

- Хорошо, - согласился Самохин, - проводите, пожалуйста, нас туда.

Вслед за полковником к школе подъехало еще человек пятнадцать. Все они были одеты в такие же казачьи бурки, как и их начальник. Попросив у полковника разрешения, я вернулся к своим бойцам.

Часа в три ночи меня разбудил сержант Астахов, спавший с водителем машины в школе:

- Вас вызывает полковник Самохин.

В комнате, где находился Самохин, горела на столе свеча. Я доложил полковнику о прибытии.

- Сколько у вас людей? - спросил он.

- Двадцать со мной.

- Вот что, старший лейтенант, через час мы снимаемся. Там, впереди, находится наш эскадрон. С рассветом он немного пошумит и начнет отходить. В Дергачах много танков противника. Как видите, если мы ничего соединением сделать не можем, то вы со своими людьми нам не поможете. Доложите своему командиру полка, что я приказал вам отходить вместе с нашим прикрытием.

Вскоре полковник Самохин и сопровождавшие его всадники ускакали. Мы ожидали рассвета. Внезапно со стороны Дергачей донеслись громовые раскаты. Через секунду на площади с сухим треском стали рваться снаряды, а в саду затрещали автоматные очереди. Галопом через село пронеслись конники. Прибежал шофер, доложил: машина разбита, сержант Астахов убит. Накрыло школу сразу несколькими снарядами, так что хоронить некого. Опять через село проскакали кавалеристы, видимо последние. На скаты высоты выползли немецкие танки с десантом автоматчиков. По ним тотчас от Белгородского шоссе беглым огнем ударили наши пушки.

- Ну что, политрук, - обратился я к Гончарову, - и нам, наверно, пора?

- Да, задерживать здесь больше некого. Жалко Астахова, - с грустью сказал Гончаров.

- Да, Иван, вот она какая жизнь. А ведь с Астаховым я прошел от Карпат до этих мест. Как нелепа смерть!

Мы уже были в поле за селом, когда неожиданно появились вражеские самолеты и обстреляли нас из пулеметов. Вдогонку ударили танки. Они вырвались на шоссе Харьков - Белгород.

Часа три мы шли по лесу. Потом путь преградила глубокая и широкая лощина, вдоль которой на несколько километров растянулось огромное село. Появились наши машины, танки, повозки. Оказалось, что это Казачья Лопань, через которую проходили части Красной Армии. Мы присоединились к ним и добрались до села Мурома. Здесь догнали свой обоз и расположились на ночь.

Ночь прошла спокойно. Отдохнув, тронулись дальше. Где-то возле Волчанска застава переправилась через Северский Донец, а поздно вечером оказалась в Волчанских Хуторах. Заночевали в надежде утром установить связь со штабом полка. Не успели, однако, расположиться, как мне доложили, что в ближайшем селе Ефремовне появились какие-то военные: говорят не по-русски и одеты не так, как наши.

Хотя мы были за рекой, вроде в тылу, но на войне всякое бывает. Поэтому я приказал своему заместителю старшему лейтенанту Джамолдинову разузнать, кто объявился в селе. Вскоре он вернулся и доложил, что в селе чехословаки. О том, что на участке нашего фронта будет сражаться чехословацкий отдельный батальон, мы знали. В сообщении штаба фронта говорилось, что чехословацкие солдаты и офицеры одеты в шинели, брюки и гимнастерки из сукна цвета хаки английского покроя, головной убор - шапка-ушанка с кокардой, на которой изображен лев, оружие советское. Для опознания установлен пароль "свобода" - по имени их командира батальона подполковника Людвика Свободы.