Фелисьен Марсо - Капри - остров маленький

• Название: Капри - остров маленький
• Автор: Фелисьен Марсо
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Современная проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02391-4

Фелисьен Марсо, замечательный писатель и драматург, член французской Академии, родился в 1913 г. в небольшом бельгийском городке Кортенберг. Его пьесы и романы пользуются успехом во всем мире.

В сборник вошли первый роман писателя «Капри — остров маленький», тонкий психологический роман «На волка слава…», а также роман «Кризи», за который Марсо получил высшую литературную награду Франции — премию Академии Гонкуров.

---

Спокойные, неподвижные.

В лодках сидят рыбаки и молча ждут.

Только тихий плеск слышится в ночи.

Сандра спит.

И ее маленький брат тоже спит, в одной комнате с ней.

Каждую ночь, часа в два, Сандра поднимает его. А то он, душечка, вполне может намочить свою постель. Поэтому она его и будит. Он весь теплый, размякший. Потом она его снова укладывает. И он сразу же засыпает. Аптекарь еще не спит. Он разговаривает в темноте с женой. Он вне себя от ярости. Днем какой-то тип, чтобы получить лекарство на кокаиновой основе, дошел до того, что упал перед ним на колени в задней комнате.

— Прямо в присутствии девочки! Что она могла подумать?

Мариэтта, белошвейка, заканчивает шить четыре шелковые рубашки.

Черные.

В этом году мода на черные рубашки, в фашистском стиле, застегивающиеся на пуговицы до шеи. На днях, вечером, в «Клубино», маленьком тесном ночном ресторанчике, княгиня Адольфини поинтересовалась у одного из молодых людей, составлявших ее свиту:

— А ты бы надел черную рубашку?

— Конечно!

Совсем еще молодой человек, лет семнадцати, кстати, сын фашистского министра, которого расстреляли в 1945-м, сначала изрядно побив. В газетах иногда еще публикуют его последнее фото, как и в прежние времена, в черной рубашке, с опухшим лицом, целующего маленькое распятие, стоящего между двумя мужчинами, которые держат его под мышки.

— Ты бы надел?

А тот, на ком была черная рубашка, уже снял ее и протягивал молодому человеку. Юноша стал ее надевать. Он лихорадочно застегивал пуговицы Но воротник оказался тесным. Держа руку у шеи, юноша остановился. Раздался резкий смех княгини Адольфини, потом наступила тишина, нарушаемая только вялым голосом Жако, который вслух размышлял о своих былых приключениях. «Я вспоминаю, как мы там развлекались вчетвером: дантист, садовод и я. И еще одна девка. А почему, собственно, девка? Я уж сейчас даже и не помню. Кажется, дантист хотел посмеяться над ней».

И в чистом ночном воздухе веяло разными ненавязчивыми ароматами.

Сутки настоящей жары полностью изменили остров. Само небо, еще вчера синее и ясное, теперь стало серебристо-серым и сливалось на горизонте с морем. Воздух наполнялся индустриальным стрекотанием кузнечиков. Возникло ощущение, что за один день население увеличилось вдвое, и, начиная с одиннадцати часов, на площади кишела толпа не только более многочисленная, чем накануне, но и какая-то другая, разнообразная, облачившаяся в короткие пляжные юбки, в шорты с желтыми помпонами, в рубашки с нарисованными на них павлиньими перьями или тюльпанами. Внизу, под террасой виллы Сатриано то и дело проезжали экипажи и автомобили, направляясь к пляжу Малого Взморья, нагруженные непристойно степенными парами и изнуренными от вчерашних танцев девицами, голые ляжки которых, не шевелясь, поблескивали на сиденьях машин, похожие на больших бледных рыб, неподвижных и задумчивых.

Благодаря многократно повторенному утверждению, что пляж его нисколько не интересует, Андрасси в конце концов убедил-таки Форстетнера сходить туда, но тут вдруг появился чрезвычайно взволнованный Рамполло и сообщил, что владелец виллы, в которой жила Мейджори Уотсон, только что прибыл. Форстетнер предложил встретиться в пять часов. Но у Рамполло нашлись какие-то дела, назначенные на это время, и он стал возражать.

— Нет, нет, нужно перехватить его как можно скорее. А то он успеет узнать про цены. И отправится спать. Нужно договориться с ним, пока он не успел отдохнуть с дороги. Меньше будет упорствовать.

В конце концов он и сам поверил в свои доводы, и все его оранжевое лицо, на котором блестели большие черные глаза, буквально светилось от этого примитивного коварства.

— Ладно, — согласился Форстетнер. — Где он, ваш владелец?

— На вилле. Он оставил там для себя комнату на случай своего приезда.

Хозяин виллы оказался очень высоким, лысым и довольно спокойным человеком.

— Давайте войдем в дом, — предложил он. — Я попросил у госпожи Уотсон разрешения осмотреть виллу.

— Я ее уже видел, — сказал Форстетнер.

Хозяин решительно махнул ладонью.

— Если вам угодно, — не стал возражать Форстетнер.

В гостиной царил невероятный беспорядок: подушки валялись где попало, ковры почему-то были наполовину свернуты.

— Это госпожа Уотсон, — пояснил владелец, словно давая исчерпывающее объяснение.

Тут появилась и сама Мейджори, в халате цвета перванш, как всегда, мрачная, но с еще более растрепанной, чем обычно, прической. Ее большие темные глаза перескакивали с одного предмета на другой, словно у волчицы, ищущей своих малышей.

— Мейджори! — воскликнул Форстетнер, постаравшись придать голосу как можно более игривый тон.

Она посмотрела на него так, будто не узнавала его.

— Я не хотел вас беспокоить, но…

— Нет, ничего, — сказала она, устремляясь к креслу и засовывая руку под подушку.

— Вы потеряли что-нибудь?

— Нет, пустяки.

Она наклонилась над креслом, продолжая что-то бормотать. Четверо мужчин смотрели на нее.

— Может быть, ножницы? — дружелюбно предположил Форстетнер. — Я заметил, что в креслах всегда теряются ножницы.

— Да нет, — раздраженно отозвалась она. — Не беспокойтесь. Продолжайте ваш осмотр.

И мужчины продолжили осмотр. Такой же беспорядок, как в гостиной, царил везде. Общее впечатление усугублялось беспорядочными пятнами солнечного света, проникавшими через окна. В комнате госпожи Уотсон простыни от постели протянулись до самой середины комнаты.

— Я полагаю, она принимала друзей, — в голосе владельца послышались агрессивные нотки.

И он раздраженно закрыл пробкой бутылку виски, стоявшую на туалетном столике.

— Может быть, — начал Форстетнер, — нам сейчас следует поговорить немножко о цене.

— Минутку…

Сначала нужно было пройти на террасу, усесться, причем вся эта процедура несла в себе определенный элемент торжественности.

— Сигарету?

Хозяин виллы затянулся и медленно выдохнул дым, широко раскрыв рот, снова посмотрел на сигарету и начал.

— Следует учесть, — сказал он, — что это самая красивая вилла на всем острове.

На такое определение на Капри имеют право как минимум шестьдесят строений.

— Вид! Расположение!

— Я знаю, — сказал Форстетнер.

— А водосборники! Вы видели водосборники?

На острове нет ни рек, ни других источников, если не считать два или три маленьких родника. Поэтому жители пользуются водой, которая стекает с крыш и накапливается в водосборниках. Или ее нужно покупать — довольно дорого. Так что проблема водосборников остается одной из главных.

— Водосборники достаточно большие, — согласился Форстетнер.

— То есть они просто великолепные.

— Великолепные. Но меня сейчас интересует цена.

Сделав размашистый жест рукой и объяв им сад, небо и море, владелец виллы изрек:

— Разве же это имеет цену?

— Все имеет цену.

— Ну что такое лира на сегодняшний день?

— С каждым днем лира становится все более устойчивой.

— И вообще, что такое деньги в наше время? Хоть двадцать миллионов, хоть сто миллионов! Если придут русские, на что будут нужны мне эти сто миллионов?

— А на что вам будет нужна вилла?

— Нас ведь всех повесят.

— Совершенно точно, — подтвердил Форстетнер. — Но все-таки какая цена?

— Всех повесят? Вы действительно так думаете?

Хотя владелец виллы сам выдвинул эту гипотезу, теперь у него был такой вид, словно всерьез он над ней задумался только сейчас.

— Всех, — довольно непринужденно пообещал Форстетнер.

— Конечно, кто-нибудь, наверное, выживет, — рискнул вставить Рамполло, одаривая обе стороны робкой примирительной улыбкой.

— Так какая цена?

— Вы ведь швейцарец? — спросил владелец.

— Да.

— Я предпочел бы указать цену в швейцарских франках.

— Вы хотели бы, чтобы я расплатился швейцарскими франками?

Владелец виллы немного заколебался.

— А что, есть какая-то разница?

— Никакой.

Положив руки на колени и раздвинув локти, хозяин виллы озабоченно смотрел на Форстетнера.

— Сколько сейчас стоит швейцарский франк?

— Сто сорок семь лир.

— Точно?

— Курс валют есть во всех газетах, — сообщил Форстетнер, пожимая плечами.

Владелец виллы вынул блокнот, положил его на колени и погрузился в расчеты.

— Если бы я видел хоть какой-то смысл… — начал Андрасси.

— Нет, нет, нет, — тихо возразил Рамполло. — Нужно понять.

Молча сидевший с надвинутой на глаза шляпой, с руками, лежащими на ручке трости, Форстетнер являл собой настоящий символ насмешки.

— Что ж, — со вздохом произнес владелец виллы не очень уверенным тоном, — получается двести четыре тысячи восемьдесят два франка.