Татьяна Алексина - Террор на пороге

• Название: Террор на пороге
• Автор: Татьяна Алексина
• Издательство: Москва — Кфар-Саба, издатель Виталий Кабаков, ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: О войне
• ISBN: 5-94849-649-Х

В книгу «Террор на пороге» вошли новые документальные рассказы А. Алексина, классика российской литературы, лауреата международных, а также Государственных премий СССР и России, награжденного высшими наградами СССР (сб. «Нож в спину»), и воспоминания Т. Алексиной, засл. работника культуры России («Строки прощаний… Семьи и судьбы»). Это животрепещущий отклик на уродливое явление современной действительности — терроризм и одно из его проявлений в России в период сталинских репрессий.

---

— Преподавать на актерском факультете не довелось. И хорошо… Зато довелось испытать лирические отношения со студентками того факультета. Преподавай я у них, это бы оказалось запретным, этически недопустимым. Не называю имен… Это не по-мужски! Ибо те имена имениты… Простите, Белла, за тавтологию!

— Он рисуется… Живописует свои донжуанские подвиги, — известила она супруга.

— Ну, все это в прошлом. Я бы тоже перед тобой рисовался, — преспокойно констатировал он.

Одевался профессор так, будто Белла по утрам катила его в институт и ему вот-вот предстояло взойти на киноведческую трибуну: он неизменно был в костюме, перешитом под модный, в накрахмаленной, безупречно белоснежной рубашке с опустившей крылья бабочкой.

— Наряжается, чтобы понравиться…

Белла, хоть и теряла надежду, но еще пыталась пробудить в муже ревнивые подозрения.

— Я бы тоже ради тебя наряжался.

Он беззаветно ей верил. И Белла сама неосмотрительно дала ему на то основания.

Случилось, что колеса профессорского кресла застряли, запутались между камнями, забуксовали в песке. Белла терпеть не могла ситуаций, в которых выглядела смешно или беспомощно. На ее борения с песком и камнями обратила внимание женщина, как говорится, проходившая мимо.

— Давайте-ка я… — произнесла она по-русски, поняв, что метапелить могут в основном только ее землячки. Взглянула на Беллу вблизи и застыла в оторопелости. Даже уронила сумку, распухшую от продуктов. У сумки во чреве звякнуло что-то стеклянное, но женщина ее не подняла. Зато еще выше подняла голову… — Это вы, Белла Арнольдовна?!

— Это я, — механически, не прекращая туда-сюда дергать коляску, ответила Белла.

— Боже, как мне повезло… здесь вас увидеть! Не верю глазам… Вы же спасли моего мужа! Помните? — Белла в своей прежней жизни стольких спасала, что упомнить всех спасенных попросту не могла. Но механическим кивком подтвердила, что помнит. — У него, у мужа моего, начиналась гангрена. Вы приняли меня сразу, без очереди. Никогда не забуду! Вышли мне навстречу из кабинета, когда вам доложили. Не забуду и вашу любезную секретаршу… — «Доложили», «секретарша», «вышли из кабинета»… Эти слова вернули Беллу в невозвратную, неповторимую пору. — Вы направили нас с мужем в Киев, в медицинский Центр. Помните? Договорились, чтобы и там тоже вне очереди… Я молюсь за вас чуть ли не ежедневно! Не удивляйтесь… Почти каждый день!

— Я и не удивляюсь, — ответил, находясь в прошлом, прежний размеренный голос Беллы Арнольдовны.

Лишь сейчас, повнимательней разглядев киноведа, а сумку так и не поднимая, землячка с затаенной растерянностью проговорила:

— А тут, значит, вы… Ничего, тоже благородное дело…

— Это мой отец, — уверенно солгала Белла. — У него, увы, отнялись ноги.

— A-а… Тогда понятно. Но где справедливость? Вы спасли моему мужу ногу, а ваш папа, получается, потерял обе ноги? — Это землячка произнесла тактично, вполголоса. — Дайте-ка я подсоблю! — Она проворно, с энергией, разбуженной благодарностью, расшвыряла камни в сторону, освободив коляску от их непрочного плена. — Сколько вы лет в этой стране?

«Следующий вопрос коснется моих взаимоотношений с ивритом», — уже с напряжением подумала Белла, не любившая этих непременных вопросов.

— Спасибо вам… Мы поехали.

— А я за вас молюсь. И век не забуду!

«В Житомир… Обратно в Житомир!» — молча приказала себе Белла Арнольдовна. Не успев в поспешности сообразить, что возвращение в тот город не станет возвращением в ту судьбу.

— Вы назвали меня отцом? — напомнил о себе киновед.

— В том смысле, что воспринимаю вас как родного, — вновь с ходу солгала Белла.

Случайности, совпадения… Они, заряжая эмоциями, нередко определяют наши поступки и подталкивают к скороспелым решениям.

Белла вернулась домой распаленная чрезвычайностью утренней встречи и готовая, наконец-то, высказать мужу все. Но его дома не оказалось. Это ее расстроило, так как она, кулинарка, знала, что блюдо на стол следует подавать горячим. И принятое решение — тоже. Во втором случае ее мнение, вероятно, не являлось бесспорным…

Чтоб не расслабиться, не охладиться, она вознамерилась свою предстоящую беседу отрепетировать. Белла чаще всего отвергала экспромты и тщательно планировала не только действия, но и грядущие диалоги. В данной ситуации предстояло высказываться и за себя, и за Гришу. Это было привычно, и она приступила к репетиции незамедлительно.

«Начну с того, что мне говорила бабушка: «Отправляясь в дорогу, раньше всего обдумай не маршрут по географической карте, а цель путешествия у себя в голове». Вот я и думаю, Гришенька: зачем мы уехали?» Он мне заявит, как обычно: «Сначала скажу, зачем мы приехали. Чтобы жить на своей земле!» Тогда я скажу: «Своя земля там, где человек нужен. Я здесь не нужна!» Он ответит: «Ты нужна детям и мне!» А я отвечу: «Мы и там были вместе». Он возразит: «Там ты жаловалась, что у тебя для семьи не хватает времени. А здесь полностью и блестяще осуществилась как глава семьи. Что не менее значительно, чем глава отдела социального обеспечения». Тогда я выйду из себя, стукну ладонью по чему попало и заявлю: «Мирные переговоры, как часто бывает, оказались бесцельными. Ты знаешь, что я все тщательно продумываю и замыслы свои осуществляю. Я даже детей родила продуманно: дочь — моя копия, а сын — твоя. Представляешь, если б случилось наоборот! Детей будем делить согласно этой реальности. Соломоново решение нам не потребуется… Сын, естественно, останется с тобой, а дочь, естественно, уедет со мной».

Но как раз естественности в этом не наблюдалось: она забыла, что дочь, как и сын, училась в Иерусалимском университете и не собиралась менять его на какое-либо житомирское учебное заведение. Логика была по-прежнему для нее не столь уж важна: ей было необходимо разрядиться, чтоб не взорваться. ««Посмотрю, как ты, растяпа, сумеешь без меня обходиться», — скажу я. Он отыграется знакомою шуткой: «Как можно посмотреть на то, чего никогда не будет?» Я усмехнусь: дескать, заблуждаешься, милый!»

Диалог, одновременно являвшийся монологом, был непредвиденно прерван… В замке суетливо обрел себя ключ. И возник на пороге Гриша — сияющий не отполированно, а переливаясь всеми оттенками праздничного восторга.

Беды, неприятности в одиночку не ходят… Но порою и приятные неожиданности цепляются друг за друга.

— Запомни сегодняшний день! Обведи его красивейшей рамкой в календаре. Звонил Муля. Он приезжает…

— В гости?

— Нет, насовсем!

— Еще один доверчивый дезертир из Житомира, — самой себе пожаловалась она, еще не остыв от первой, утренней, неожиданности.

— Он у нас умница! И поймет, что ошибочного хода не сделал…

Гриша часто прибегал к шахматной терминологии.

— Считай это рокировкой, — ответила она как жена шахматиста. — Он приедет, а я уеду. Свято место пустым не окажется.

— Ты права: здесь свято место… поскольку мы на Святой земле. И покинуть ее я тебе не позволю!

«Я тебе не позволю!» Пожалуй, впервые Белла услыхала такую повелительную фразу от мужа.

«Из всех психотропных средств предпочитаю общение с Мулей», — повторял Гриша, когда изредка и его настигала депрессия.

— Вы же оба там были признаны: «зам» начальника сверхлаборатории и «зам» декана… Чего еще? — совсем недавно выразила недоумение Белла.

— Нас так и нарекли «вечными замами»…

— Но я была «завом»!

Гриша умолк. Нет, он не позволял себе отнимать у жены ее завоевания и ее ностальгию.

Дискуссии на тему «там и тут» продолжали возникать как бы непроизвольно, но с назойливой регулярностью.

Вскоре ключ в замке снова проявил редкую торопливость. И Беллу настигла еще одна неожиданность: в дверях возникли одновременно два сияния: ликующее Гришино и застенчивое Мулино.

— Преподношу тебе очередной сюрприз, Беллочка! — провозгласил Гриша. Дарить ей сюрпризы было одним из его главных призваний.

— Ты один? — спросила Белла у Мули, точно надеясь, что разумная семья за ним не последует.

— Все документы у нас оформлены. И все же я хочу предварительно осмотреться…

— Он обустроится — и тогда следом приедет семья! — уже словесно продолжал сиять Гриша.

Он хотел, чтобы дом его распахнул Муле свои объятия. Но Белла объятий не распахнула, а степенно подошла и поцеловала новорожденного репатрианта в щеку. Как прежде целовала представителей благотворительных зарубежных организаций или своих подопечных, поздравляя их с персональными пенсиями… Белла не признавала экспромтных мероприятий, застававших ее врасплох.

— Почему же ты скрыл, что сегодня… — обратилась она к супругу.