Петр Катериничев - Странник (Любовь и доблесть)

• Название: Странник (Любовь и доблесть)
• Автор: Петр Катериничев
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1413-3

Журналист Олег Данилов невольно втянут в борьбу за богатство, влияние, власть. А еще – его прошлое, полное огня, далекой войны, крушения иллюзий, вторгается в настоящее, подтверждая истину, что дар любви беззащитен... Но – только любовь, отвага и благородство придают жизни смысл, которого в ней порой недостает.

Это роман о любви. О двух одиноких людях, пытающихся ее обрести, и об остальных – жаждущих власти, богатства, подчинения и потому – подчиненных и подвластных им.…

---

– И с кровью на клыках?

– Что?

– Да нет, просто мелькнуло нечто. Наверное, из Киплинга. Повернись, умник.

Двумя движениями Данилов распустил стягивающий запястья пленника ремень.

Тот неловко развернулся на сиденье, замер, потирая затекшие пальцы:

– Можно понять тех, кто вышел из заключения. Моя не свобода длилась недолго, а какой веер ощущений! Их – длится годами... Разве они готовы принять свободу? Нет, только волю! Свою волю над другими и – унижение всех, кто слабее... Как жаль... Я умру. Я чувствую, что умру. И мои дети даже не узнают, каким я был! Словно меня не было вовсе! Плохо жить, ничего не воплощая. И мне уже не научиться.

– Прекрати кликушествовать, умник!

– Это тебя не касается, герой. Для тебя я – никто. Как и ты для меня.

Хотя... – Корнилов расхохотался, откинувшись на сиденье. – Ты можешь стать для меня всем, если застрелишь меня! Помнишь слова песни, герой? «Кто был ничем, тот станет всем!» Лучший способ стать самым значимым человеком в чьей-то жизни – это прервать ее! Сделаться палачом! – Нервный хохот прекратился так же быстро и неожиданно, как и начался: Корнилов закрыл исказившееся лицо ладонями, произнес сипло:

– Господи, как страшно, когда любой может стать твоим палачом!

Как страшно жить!

Корнилов сник примороженным папоротником; Олег даже подосадовать не успел на кумарно-неуравновешенное поведение визави, как тот вскинулся, сузил глаза:

– Почему ты меня развязал, герой?

– Я добрый.

– Врешь! Все люди злы!

– Тебе очень не везло в жизни, умник.

– А тебе везло, да? То-то ты катишь по ночному городу, не ведая куда и зачем! Ничего ты не найдешь, кроме пули! Покрытые кровью дороги ведут только в преисподнюю.

Глава 26

«Форд» мягко катил по мокрому, масляно отливающему асфальту. Корнилова Олег усадил рядом. Пленник, у которого еще в квартире проскальзывали в голосе истеричные нотки, теперь совершенно расклеился и поник. Глаза блестели, словно у лихорадочного больного, тело сотрясала заметная дрожь, а голос выдавал не просто волнение, а ужас. Данилов не забыл пристегнуть пассажира ремнем безопасности, опасаясь, как бы тот не выбросился на ходу, одержимый этим неконтролируемым страхом.

Корнилов то начинал метаться, то – замирал, и глаза его становились почти безумными.

– То, что вы хотите совершить, – сумасшествие, – обреченно повторял он в периоды просветления.

– Да? – искренне удивился Данилов.

– Самоубийство.

– Оставим дискуссии об ошибках военных до окончания боевых действий, – устало отозвался Олег.

– Я не военный. Я даже в армии никогда не служил.

– Расслабься.

– Я чувствую себя овцой. Связанной овцой. Для заклания.

– Эх, технарь, лучше бы ты был гуманитарием. И гуманистом. Сидел бы сейчас за гербарием, листики перебирал. Или слюнявил странички классики и поливал их скупою мужскою слезой.

– Издеваетесь?

– Да боже упаси! Констатирую факт.

Корнилов замолчал, но по лицу было заметно, что депрессия его развивается в сторону «отрицания отрицания».

– Мне нужно лекарство.

– Так ты больной?

– Пожалуйста... – Лицо Корнилова побледнело, он почти задыхался. – Пожалуйста... У меня в пиджаке, в нагрудном кармане.

Олег притормозил у обочины, извлек маленький пергаментный прямоугольник.

– Только осторожно! – истерически взвизгнул Корнилов; лоб его обметали бисеринки пота. Олег развернул квадратик.

– И давно марафетишь, инженер?

– Пожалуйста... – Мелкая холодная испарина сделалась обильной, покрыв все лицо пленника.

– А как же теща с борщом и жена с кошкой? И дети, двое из ларца? Наплел?

– Нет, клянусь! Просто... работа постоянно ночью и...

– Крови много?

– Да никогда я на «мокрое» не ходил, мое дело...

– ...телячье. Помню. Будем считать, производственная травма.

– У меня портсигар в боковом кармане. Только вы...

– Не нервничай, справлюсь.

Олег вынул портсигар, достал пустую гильзу от папиросы, аккуратно высыпал порошок двумя дорожками по блестящей полированной поверхности, выровнял, поднес гильзу к носу пленника:

– Причащайся, болезный.

Тот вдохнул раз, другой, обессиленно откинулся на сиденье. Олег тронул машину, спросил, покосившись на пленника:

– Ну как? Отваги привалило?

Корнилов не ответил. Олег этому даже порадовался. Ему было над чем подумать.

Итак, что мы имеем? Дашу похитили. И тут – возможны варианты. Первый, самый скверный. Девушку похитили люди, для которых похищение – бизнес.

Просчитать этот вариант нельзя. Это – как упавший на голову кирпич. Ну да кирпичи и на простую голову ни с того ни с сего не падают, а на головы избранных – и подавно... Вариант маловероятен.

Скорее олигарх попал под зачистку. А его, Данилова, играют втемную, используя сложившуюся ситуацию на всю катушку. Если кто-то не сконструировал ее изначально и оч-ч-чень прицельно. И этот «кто-то» кушал свой хлебушек на казенном коште той еще страны не год и не два: профессиональная разработка и безукоризненное исполнение.

Кто? Упомянутый Сергей Оттович Гриф? Сомнительно. Хотя... Если власти решили «пошуршать по олигарху», завязавшему почти матримониальные сепаратные связи с Москвой и Минском, и за устранением оного прибрать к рукам не такой уж махонький бизнес, почему бы им не попользоваться Грифом как ширмой? Понятно, почему: Гриф человечек умный, игру распробует если не «на раз», то «на два», станет непредсказуем, начнет свою, будет плодить проблемы... Хотя нет человека – нет проблемы. Сгоревшую лампочку второй раз можно использовать только как кляп. Спишут Грифа, если начнет мудрить.

А Головин, по сути, уже устранен. Как бы выдержан человечек ни был, им правят эмоции. Даша его единственная дочь. Ему уже не до газа, нефти, денег.

Скорее всего, он сумеет собраться и решить вопросы с теми, кто... Если найдет.

А время упустит. Время – категория невосполнимая. А пока – очень удобно подставить ему Данилова. Лучше покойного. Это значит, что Гриф все-таки вполне может «руководить процессом». И списывать он приготовился именно его, Олега, на пару с незадачливым технарем Корниловым.

Другой вариант. Если Даша Головина – вовсе не Головина, а Мухобоева, Любомудрова или вовсе Смирнова-Ласточкина! Тогда... именно он, Данилов, цель и средство всей комбинации? Не-ет, не по птичке капканы сработаны, много чести.

Такое может статься лишь в одном случае: если его, Данилова, олигархи используют разменной пешкой в междусобойчике, науськивая притом друг на друга силовиков. Понабирали себе разработчиков из контор, а те просто и конструктивно думать давно разучились, им схемы подавай! Впрочем, и при таком раскладе итог печален: до чистосердечных признаний и искренних раскаяний ему дожить не дадут: план. Пусть не пятилетний, но выполнять надо.

Олег вздохнул. А есть еще варианты четвертый, пятый, двенадцатый... Вот только парочка пустячков логику ломает напрочь и делает картинку простой и конструктивной, как автомат Калашникова, и совсем не такой, что вырисовывается.

И все это не важно! А важны только девчонка, вкус вина, свет солнца сквозь деревья, будущая осень, золотая, как подсолнухи, и хрусткая от первого морозца, черные изломы кустов из-под первого снега, волчьи ягоды, кровавые на белом...

Иначе – опять, опять в тот круг, из которого он вырвался... Или он вырвался из круга, чтобы... вернуться? И рок играет с ним свою обычную шутку? И нет ему жизни вне войны?

Круг. Самая одинокая фигура. Бесконечное множество бесконечно малых прямых, замкнутых в бесконечности.

– Мы ездим по кругу, – подал голос инженер.

– Ты наблюдателен, – отозвался Олег. – Я езжу по кругу.

– Почему?

– Думаю.

– И что решили?

– Ничего.

– Так решайте!

– Не нервничай так, технарь! Используй время по назначению.

– Кто может знать назначение времени?

– Ха-ха. В каждом из нас существуют по меньшей мере два человека. И они – непримиримы. И – своевольны. Но только один распоряжается твоей жизнью. Другой – молчит. И корчит из себя недовольного. Ты никогда не хотел бы поменять их местами, инженер?

– Стать ботаником?

– Хотя бы.

– Они как тени, те, что живут в нас. Они не могут поменяться, у каждого его место. Один – в душе, другой...

– Ты хороший парень, инженер. Умный. Но дал самому хлипкому из своих двоих взять верх.

– Жить как-то надо.

– Жить надо не «как-то», а счастливо.

– Ты герой, да? И у тебя получается жить счастливо?

– Нет.

– К чему тогда все? Хотя... Я знаю назначение времени.

– Да? Какое?

– Жить.

– Ну так живи.

– Запястья связаны.

– Может, это для того, чтобы лучше почувствовать биение пульса?