Леэло Тунгал - Товарищ ребёнок и взрослые люди

• Название: Товарищ ребёнок и взрослые люди
• Автор: Леэло Тунгал
• Издательство: КПД
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 9789985899762

Сколько написано книг-воспоминаний об исторических событиях прошлого века. Но рассказывают, как правило, взрослые. А как выглядит история глазами ребёнка? В книге «Товарищ ребёнок и взрослые люди» предстанет история 50-х годов XX столетия, рассказанная устами маленького, ещё не сформировавшегося человека. Глазами ребёнка увидены и события времени в целом, и семейные отношения. В романе тонко передано детское мироощущение, ничего не анализирующее, никого не осуждающее и не разоблачающее.

Все события пропущены через призму детской радости — и рассказы о пионерских лагерях, и о спортивных секциях, и об играх тех времён. Атмосфера романа волнует, заставляет сопереживать героям, и… вспоминать своё собственное детство.

---

Но на школьном стадионе тата был совсем другим. Когда закончилась возня с бульдозеристами и из карьера на берегу озера привезли на колхозном самосвале несколько куч песка, он собрал больших мальчиков с косами и вместе с ними скосил траву на площадке для прыжков и вокруг беговой дорожки так коротко, что она выглядела совсем как трава в городском парке. Под конец тата раздолбил целую кучу красивых красных кирпичей, и эти осколки перетёр в порошок старинной ручной каменной мельницей, взятой взаймы у дяди Артура. Этим порошком разметили линии на беговой дорожке, и мальчишки стали каждый летний вечер ходить на спортплощадку и усиленно тренироваться, так что после тренировки лица у них были почти такие же красные, как порошок из кирпичей.

На той спартакиаде, куда тата не взял меня, спортсмены Руйлаской школы завоевали много наград, и эти полученные школой дипломы и кубки вызвали у школьников ещё больший интерес к спорту и желание побеждать. Особенно ловкими были мальчики, а девочкам больше нравилось играть в волейбол, но замечания, которыми обменивались играющие, привлекали и меня в число зрителей на краю площадки.

«Не всё коту масленица!» — кричали, когда кто-нибудь из команды противника попадал мячом в сетку. «Больше каши ешь!»

— советовали тому, кто делал плохую подачу. Когда, наконец, выяснялся победитель, проигравших укоряли: «Не за своё дело не берись!»

Смотреть на тренировки бегунов было не так интересно: потные мальчики рысили по беговой дорожке в вытянутых майках и чёрных или тёмно-синих трусах почти до колен. Некоторые были в поношенных теннисных тапочках, некоторые просто босиком. Иногда кто-нибудь, пробегая мимо другого, толкал его локтем и ещё реже кто-нибудь падал, на что другие реагировали насмешкой: «Мужик и связь с землёй».

Тата качал головой, стоя возле беговой дорожки, и кричал:

— Руки! Это вам не бег в мешках! Работайте руками!

Какое-то время, но недолго, он ворчал что-то себе под нос, потом сбросил штормовку и тренировочные штаны.

— Парни, посмотрите, как надо работать руками!

Мальчики сначала смотрели, открыв рот, как тата бежал — руки двигались, словно он на каждом шагу впереди себя отталкивал каких-то невидимых соперников, и ноги двигались всё быстрее. Быстрее, ещё быстрее…

И вдруг мне стало казаться, что там, на беговой дорожке не МОЙ тата, а кто-то другой, гораздо более молодой человек, высокий, стройный и ловкий спортсмен… Пааво Нурми — победитель, для которого в мире нет ничего другого, кроме бега! Он промчался мимо меня так, что воздух дрожал, — и совсем не заметил меня. Меня, Эмиля Затопека! Меня, своего ребёнка!

Под открытым небом не было в тот миг ничего другого. Только эта огромная спортивная площадка, несколько чужих больших мальчиков и бегун с длинными руками и ногами, который, казалось, разбегается, чтобы взлететь. Казалось, он убегает в какой-то другой мир — такой, о котором я и понятия не имела. Для него меня будто и не было, будто я не существовала в этом мире!

— Таа-аа-та-аа! — закричала я что было сил. — Тата, не бросай меня!

Но тата словно и не слышал, он уже второй раз промчался мимо меня, гордо вскинув голову, а большие мальчишки стаей бежали следом за ним.

— Тата, тата, не убегай!

«Вот я, здесь — без матери и отца! — подумала я в отчаянии. — Оба вроде бы есть, но не для меня. Я никакой не Затопек, я маленькая девочка, которая не умеет сама стричь ногти, разводить огонь в плите, нарезать ломтями хлеб и колбасу, зарабатывать деньги… Вот я, здесь, одна-одинёшенька, совсем брошенная!»

— Товарищ Тунгал! — крикнули с того края стадиона, который был ближе к школе. — Товарищ Тунгал, вас к телефону!

Тата всё ещё не замечал ничего вокруг! Ничей голос не мог догнать летящего по беговой дорожке тату — ни мой, ни директора школы.

— Учитель, учитель! — пытались уже и мальчишки привлечь его внимание.

Наконец он остановился, тяжело дыша, остановился передо мной, уперев руки в бока, и спросил с улыбкой, словно ничего не случилось:

— Ну, Эмиль Затопек, сможешь сделать так же или сдаёшься?

— Тётя Людмила тебя зовёт… к телефону! — сказала я, насупившись.

И вдруг мой страх и отчаяние как рукой смахнуло — чувствовала лишь легкую обиду на тату.

— Продолжайте тренировку! — крикнул тата мальчикам и быстро натянул тренировочные штаны.

— Следуй за мной, ладно? — сказал он, оглянувшись, и опять пустился бежать.

У Затопека в этот день не было и вполовину такой скорости, как у Пааво Нурми. Когда я, наконец, вбежала в канцелярию, то увидела перед собой совсем другого тату. Этот ссутулившийся мужчина у окна, выпустивший изо рта облако табачного дыма, никак не напоминал бодрого Пааво Нурми.

— Товарищ Тунгал, — сказала тётя Людмила. — Возьмите себя в руки — ребёнок пришёл!

Тата обернулся и посмотрел на меня в упор.

— Товарищ ребёнок…

Он раздавил папиросу в пепельнице и взял меня на руки.

— Плохие новости, товарищ ребёнок, — сказал он непривычным глухим голосом. — Суд над нашей мамой состоялся, но нас с тобой даже и не позвали. Вот в таком государстве мы живём — самом великом, самом свободном, самом демократическом.

Тётя Людмила сказала, вздохнув:

— Я сделала всё, что смогла… Мы с товарищем Когермаа написали вашей супруге очень хорошую характеристику: морально устойчива, идейно выдержанная…

— Когда мама приедет? — осмелилась я, наконец, спросить.

— Мама приедет через тридцать лет, — горько усмехнулся тата.

— Двадцать пять лет она отсидит в тюрьме за то, что учила эстонских детей, и потом проживёт ещё пять лет в России, прежде чем ей разрешат вернуться на родину. Мы с ней будем тогда уже семидесятилетними, а тебе будет хорошо за тридцать… Вот такие дела, дочка!

— Но вы подайте просьбу о помиловании! — поучала тётя Людмила. — Вы имеете на это законное право.

— Да, конечно, — кивнул головой тата. — У меня есть право просить помилование для своей жены…

Я повернула к себе ухо таты и сказала шёпотом:

— Но тогда и мне нет смысла быть хорошим ребёнком!

Все мои старания быть хорошей, сдерживание капризов, проглатывание гадких слов — всё было напрасным трудом!

Тата рассмеялся почти как обычно, опустил меня на пол и сказал:

— Как раз наоборот. Надо всё равно быть хорошим ребёнком — всем на зло! Спину прямо и улыбку на лицо, дочка! Мы — это мы, а они — это они!

Кто мы, это я знала, но кто они — в то время мне это было трудно понять. Да и сами-то они, эти взрослые люди, понимали ли!

Руйла 1997–2007

Михайлов-Северный В.

Игра в войну. Репр. открытки

Клевер Ю.

Хлебный хвост. Из моего окна. Репр. картины

«Октябрята катаются с горки». Репр. открытки

Луппов С.

Праздник 1-ого Мая. Репр. открытки

Примечания

1

Роосаманна (roosamanna — пер. с эст. «розовая манна») — манный мусс (здесь и далее — примечания переводчика).

2

«В Вяндраском лесу» — эстонская популярная песня «Vandra metsas».

3

«Та элагу!» («Та elagu!») — эстонская заздравная песня.

4

«Husqvarna» — велосипеды и мотоциклы шведской фирмы «Husqvarna Motorycles».

5

Имеется в виду государственный флаг Эстонской Республики.

6

Ротонда — меховая, бархатная и др. женская длинная теплая накидка без рукавов, распространенная в XIX — начале XX века.

7

Янкуд (jankud — эст.) — зайцы.

8

Названия песен, пением которых сопровождались танцы.

9

Мульк — житель местности Мульгимаа (Mulgimaa) на юге Эстонии.

10

На улице Пагари в Таллинне находился НКВД/КГБ, «Таллиннская Лубянка».

11

Дословный перевод с эстонского «Siin Tallinn!» аналогичен русскому «Говорит Таллинн!».

12

Известные эстонские артисты-певцы 1950-1960-х годов.

13

Hull — пер. с эст. «сумасшедший», «безумный».

14

Полуробсон — так девочка воспринимала имя американского певца Поля Робсона, песни которого в 1950-1960-е годы часто звучали по радио.

15

Habede, magede, jogede, vagede huii-uud! — пер. с эст. «бород, гор, рек, крик войск!».