Роберт Хейсти - «Если», 2002 № 10

• Название: «Если», 2002 № 10
• Автор: Роберт Хейсти
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКА
Ежемесячный журнал
Содержание:

Роберт Хейсти. СЕДЬМОЕ ЧУВСТВО, рассказ

Филип Дик. ОСОБОЕ МНЕНИЕ, рассказ

Видеодром

*Экранизация

--- Дмитрий Караваев. ОСОБЫЙ ВЗГЛЯД НА «ОСОБОЕ МНЕНИЕ» (статья)

*Рецензии

*Герой экрана

--- Сергей Кудрявцев. ДЖЕЙМС БОНД НА ГРАНИ ФАНТАСТИКИ (статья)

Внимание, мотор!

Новости со съемочной площадки

Джо Холдеман. ГЕРОЙ, повесть

Вл. Гаков. ВЕЧНАЯ ВОЙНА (статья)

Олег Овчинников. СЕМЬ ГРЕХОВ РАДУГИ, повесть

Грегори Бенфорд. ТОПОЛОГИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ, рассказ

Павел Амнуэль. В ПОИСКАХ НОВОЙ ПАРАДИГМЫ (статья)

Экспертиза темы // Авторы: Владимир Малов, Александр Громов, Христо Поштаков

Эдуард Геворкян…И НИКАКИХ МАСОНОВ (статья)

Рецензии

Андрей Синицын. БЕСКОНЕЧНАЯ ЛЮБОВЬ (статья)

Виталий Каплан. ПРОКЛЯТИЕ ВОПРОСОВ (статья)

Курсор

Конкурс Банк идей

*Дэвид Лэнгфорд. РАЗНЫЕ ВИДЫ ТЕМНОТЫ, рассказ

Personalia

_{Обложка И. Тарачкова к повести Джо Холдемана «Герой».Иллюстрации А. Балдина, А. Филиппова, И. Тарачкова, О. Васильева.} 

 

 

---

— С каких пор Шарль Перро стал выходцем из русского народа?

— Ну, французских.

— Не в том суть. Скажи лучше, куда подевалась твоя бдительная княжна?

— Понятия не имею.

Радио я сообразил включить только в две минуты первого, и то лишь после наводящего вопроса: «А как там дела у княжны?». Так что вступительную заставку мы прослушали и теперь терялись в догадках, суть которых Пашка выразил верно: что за галиматья? Часы показывали десять минут первого, однако никаких признаков «Ночных бдений» с ведущей Мариной Циничной в эфире не наблюдалось.

— Может, частота не та? — предположил Пашка.

— Шутишь? Я скорее свой адрес забуду. Или телефон.

Мы еще некоторое время послушали, как какой-то тип — судя по тембру голоса, ему хорошо за тридцать, по интонациям же это вечный щенок, застрявший в пубертатном периоде — повествует о похождениях Красной Шапочки, а потом Пашка попросил:

— Выруби, пожалуйста!

По неписаному закону подлости звонок телефона застал меня в ванной. Однако на этот раз закон сработал только вполсилы, и я не спеша домыл руки, слыша сквозь шум воды, как Пашка снял трубку и сказал:

— Шурик сейчас подойдет. Как вас представить?

«Чего только не нахватаешься, общаясь с секретаршами!» — хмыкнул я и поспешил к телефону.

— Это княжна, — шепнул Пашка, по конспиративной привычке прикрывая клешней микрофон трубки. — Предложила представить ее в разгар лета на нудистском пляже.

— Дай сюда! Але?

— Секретничаете? — полюбопытствовала Маришка.

— Ага, — признался я. — Минувшие дни вспоминаем. Копирайт…

— И понял вдруг, что не могу вспомнить автора.

— Вспоминайте, вспоминайте. Воспоминания склеротиков порождают легенды. Пиво небось пьете?

— Уже нет. Или еще нет. Это как посмотреть. Что-то случилось? — насторожился я.

— Как сказать… У меня две новости, и обе плохие. С какой начинать?

— С той, которая получше.

— У нас изменения в эфирной сетке. Я теперь выхожу на полтора часа позже.

— Почему это?

— Падение рейтинга, — флегматично заявила Маришка. — Ты слышал, что пустили в эфир вместо «Бдений»?

— Слышал, но не въехал. Кто это?

— Некто Максим Фрайденталь. Он только на этой неделе переметнулся к нам из команды «Ухо Москвы». Ведет что-то невразумительное, то ли «Сказка на ночь», то ли «Лабиринты музыки».

— Ладно, — сказал я. — Давай свою самую плохую новость.

— А ты сидишь?

— Нет, и не собираюсь. Сидя я засыпаю… Ты говори, обещаю в обморок не падать. — И сделал осторожный шаг навстречу: — У тебя опять рецидив?

— Хуже… Не у меня, — сообщила Маришка. — Это передается.

И я мгновенно постиг смысл ее слов и безоговорочно поверил им. И даже не удивился — не знаю, алкоголь ли притупил во мне эту способность или я подсознательно готов был к чему-то подобному. Только спросил:

— Каким путем?

— Не волнуйся, — успокоила Маришка, — никакого криминала. Я, честно сказать, сама не поняла. Мы просто сидели с Антошкой в курилке, последнюю десятку обсуждали, вдруг, смотрю, а у него лицо в фиолетовую часть спектра смещается. Медленно так, от подбородка к темечку, и неравномерно: щеки быстрее, а нос — еле-еле.

— Это-то понятно, — буркнул я.

— Что тебе понятно?

— Почему нос медленнее. У твоего Антошки на лице такая картошка — и Церетели за неделю не раскрасит. А о чем он в этот момент говорил, не помнишь?

— О! Много о чем. Как всегда. Кажется, прямо перед этим он раз пять подряд повторил одно слово. Да. Или шесть.

— Что за слово?

— М-м-м… боюсь, — неожиданно призналась Маришка. — Вдруг я его повторю, а меня…

— Не бойся! — я улыбнулся в трубку. — Выдаю тебе разовую индульгенцию. Этот мелкий грешок отпускаю заранее.

И все же Маришка, наученная горьким опытом, произнесла слово по буквам, с затяжными паузами:

— Олег… Тамара… Семен… Тамара… Олег… Иван краткий.

— Вас пэ, о, эн, о… — начал я в тон, но скоро сбился. — Короче, вас понял. Он что, и сейчас такой?

— Антошка? Нет, уже нормальный. Но видел бы ты, чего мне стоило уговорить его передо мной извиниться, причем искренне, причем он так и не понял, за что. К счастью, он даже не заметил, что с ним что-то такое происходило. С трудом его домой отправила, наплела что-то правдоподобное про начало весны, про инфекционное обострение, короче, посоветовала рот раскрывать поменьше, особенно на улице и вообще…

— В общем, конец у сказки счастливый?

— Пока да, но что будет, если завтра все повторится? Может, стоило сразу ему все объяснить?

— Погоди пока объяснять, — сказал я. — Самим бы сначала решить, что такое хорошо, а что такое плохо. Где благо, а где эта… скверна. Что культивировать в себе, а что, наоборот, усекать. Мы с Пашкой третий час только об этом и думаем.

— Да? И что надумали?

— Теперь неважно. После твоего рассказа придется передумывать заново.

— Ну, думайте. Не буду мешать.

— Да ты и не мешаешь. Ты вот что… Постарайся там больше никого не это… — Слово подобралось не самое удачное, но никакое другое просто не шло на ум. — Не заразить.

— Хорошо, — вздохнула Маришка. — Я попробую.

— Ну что? — спросил Пашка.

— Все, — лаконично обобщил я. — Теперь ты сам можешь пройтись по школам, тюрьмам и колониям. Поздравляю. — Мы вернулись в кухню, и под бутерброд с колбасой и сыром я передал ему краткое содержание нашей с Маришкой беседы.

— Значит, все-таки вирус, — констатировал Пашка.

— Вирус, — согласился я. — Или что-то еще, передающееся наподобие вируса. Причем, не знаю, как ты, но я-то точно его носитель. Тебе не страшно сидеть рядом со мной?

— Чего мне бояться? — Пашка изобразил недоумение. — Табельное я еще ни разу не использовал. Взяток не беру. Изменять мне вроде пока некому. А в остальных грехах я как-нибудь найду, перед кем покаяться.

— А твое окружение? Друзья, родственники? За них тебе не боязно?

— Разберемся, — успокоил он. — В конце концов, это моя работа — вскрывать тайные пороки, так что для меня мало что изменится. То ли дело ты… Подумай: кто ты был неделю назад? Обычный веб-дизайнер, вкалывающий за четыре сотни зеленых в месяц. Зато теперь ты поведешь людей к свету!

— К цвету, — скаламбурил я. — Был такой слоган у фирмы «Эпсон»: «Сделай свой мир цветным!» Только, боюсь, никто за мной не поведется. Опять же непонятно, в какую сторону вести.

— Вопрос даже не в этом.

— А в чем?

Бешеный кролик игриво подмигнул и спросил:

— Кто идет за «Клинским»?

— Сегодня, — ответил я, — самый фиолетовый!

И исступленно захихикал, глядя, как торопливо Пашка осматривает свои конечности, только что с табуретки не свалился от смеха.

В час тридцать снова включилась магнитола. Однако вместо родного голоса мне предложили прослушать блок рекламы. Потом еще раз. И еще.

Должно быть, один и тот же блок повторили пять раз подряд, поскольку Пашка четырежды спрашивал у меня:

— Шурик, а у тебя бывает дежа вю?

Потом реклама закончилась, и я целую минуту был счастлив. В динамиках было тихо, лишь время от времени что-то негромко дзинькало. Затем магнитола ожила, но вместо обычного Маришкиного «А вот и я!» эфир заполнил суровый и заспанный мужской голос.

— Ночные новости, — объявил он. — Экстренный выпуск. — И смолк.

Я напрягся. Таким вступлением и интонациями можно довести нервного слушателя не хуже, чем внеплановым «Лебединым озером».

— В студии Сергей Дежнев, — вновь заговорил диктор. Повторил для слабослышащих: — Ночные новости. Экстренный выпуск. — И вдруг выдал: — Ночь, господа! — Пауза. — Пора любви и отдыха от трудовых будней. — Пауза. — Московское время. — Пауза. — Один час сорок две минуты. — Пауза. — Что в сумме составляет… — Продолжительная пауза. — Нет, уже сорок три минуты.

На этот раз Пашка без лишних слов протянул руку к пульту, прерывая экстренный выпуск новостей.

— Нельзя, — с осуждением сказал он, — пить на работе.

— А за рулем? — спросил я. — Можно?

— И за рулем нельзя, — ответил Пашка, протягивая мне пустую кружку.

Я со вздохом плеснул в нее немного из бутылки и напомнил:

— Только закусывай. У тебя же мероприятие — не забыл?

Выпроводил я его только в начале третьего.

— Напомни, чья завтра очередь звонить в семь утра? — спросил он перед уходом.

— Твоя, естественно. Мне по своей воле в такую рань не подняться, — ответил я и… не обманул, конечно, но здорово ошибся.

Потому что без четверти семь меня разбудил звонок в дверь. Пятый или шестой; на предыдущие я не отреагировал, посчитав их продолжением сна.

Босиком прошлепал в прихожую, прищурившись, поглядел в глазок… и убедился, что все еще сплю и вижу кошмар, навеянный прослушанной на ночь сказкой.