Долли Хиггинс - Женщина его мечты

• Название: Женщина его мечты
• Автор: Долли Хиггинс
• Издательство: Издательский Дом «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-7024-1122-6

Случайно встретившись с красавицей англичанкой Элли Осборн, американский писатель, известный под псевдонимом Джон Парнелл, не признает в ней юную Хелен Тенби, некогда соблазненную и оставленную им. Он увлекается ею, хотя что-то в ее облике и манере тревожит его. Она же, с первого взгляда узнав в нем молодого яхтсмена Бена Конгрива и все вспомнив, не подпускает его к себе. И конечно, не сообщает о главной радости своей нынешней жизни — малышке Чарли, их дочери. В то же время, она не может не признаться себе, что все прошедшие годы он оставался ее единственной любовью.

Простая и старая как мир ситуация. Но вот то, как Элли-Хелен выйдет из нее, автор романа «Женщина его мечты» решает оригинально и весьма увлекательно для самого искушенного читателя.

---

— Я сказал ей, что, возможно, еще приеду в Англию до конца года, она ухватилась за этот шанс. Я не мог отказать.

— Большинство людей не может устоять перед ее натиском, а в подобном случае каждый бы так поступил. Но я рада, что вы обнаружили свою пропажу.

— Что ж, теперь мне, пожалуй, лучше уйти…

— Может быть выпьете кофе?

Даже слыша эти слова, ей было трудно представить, что она произнесла их. Гипноз какой-то… Но пока она раздумывала, как бы взять назад свое предложение, они уже прошли на кухню, и она наливала воду в кофеварку, пытаясь осмыслить, какого черта она совершает очередную глупость, причиняя себе новую боль. А кроме того… у нее еще уйма дел.

— Другая причина моего прихода заключается в том, что я надеюсь еще на одну встречу с вами до моего отъезда в Штаты…

— О, не думаю, что это возможно. — Слава Богу! Ей наконец удалось взять верный тон. И, наливая в кружку кофе, Элли нашла в себе силы изобразить мягкую улыбку. — Как-нибудь в другой раз. — Она все же попыталась смягчить отказ, хотя решила быть твердой. — Возможно, я могла бы принять участие в беседе, о которой вас просила Таня.

— Это совсем не то, что я имею в виду, — возразил Бен с едва скрываемым раздражением. Не отрываясь, он долго смотрел на нее, затем опустил глаза, с сосредоточенностью средневекового алхимика размешивая сахар в кружке. Поднеся к губам кружку, отхлебнул кофе и только тогда вновь поднял глаза на Элли. — То что я предлагаю, это свидание. — Кружка с глухим стуком была поставлена на стол, немного кофе выплеснулось на деревянную поверхность. — А вовсе не приглашение послушать поток банальностей по поводу сочинения детективов, которого, как я полагаю, ждет от меня Таня.

Почти автоматически Элли потянулась за тряпкой, и не спеша, аккуратно вытерла мокрое пятно, спокойно выдержав и его взгляд, и его злость. Но душа ее тихо ликовала: Бен наконец проявил признаки раздражения. Это было немного по сравнению с тем, что он заслуживал, но все же! К тому же она испытывала еще и дополнительное удовлетворение: на этот раз она управляет ситуацией. И дай ей Бог удержаться на этом уровне и дальше.

— Свидание, — повторил он более решительным тоном, — в присутствии вашей дочери, если для вас так проще.

«Вашей дочери»! При этих словах кровь бросилась ей в голову. Это прозвучало так, будто он отрекался от своего единственного ребенка. А впрочем, почему единственного? Кто может быть уверен в этом? Уж конечно, не он, при таком безответственном поведении. Стиснув зубы, не желая встречаться с ним глазами, она поднялась и, повернувшись к буфету, потянулась за банкой печенья.

— Ваше предложение лестно для меня, не скрою. — Элли отлично сознавала, что ее тон выражает прямо противоположное. — Но я больше не занимаюсь подобными глупостями…

Открыв буфет, она не удержала дверцы, и они резко захлопнулись. Бен подошел ближе и молча помог ей. Потом, скрестив руки на груди, Бен уставился на нее.

— По крайней мере имейте смелость сказать правду. Пусть даже это будет не то, что я хочу услышать. Нет ничего хуже неопределенности. Вчера, пока вы были на кухне, ваш доктор занимал нас рассказом о вашей совместной поездке в Лондон на симфонический концерт, и, думаю, это далеко не единичный случай, так что не надо рассказывать мне, будто вы покончили…

Этот слегка агрессивный тон, взгляд исподлобья, резко брошенные слова — все было внове для нее. От нервного возбуждения легкая дрожь пробежала по спине.

— Я предполагаю, что в таких случаях вы отсылаете Чарли на ночь с этой… как ее имя… Венди, кажется? И когда возвращаетесь назад с Дэвидом, — его лицо перекосилось, выражая презрение, которое он не намеревался скрывать, — вам ничего не мешает пригласить его к себе в постель?

— Как… как вы смеете?!

Серые глаза сверкнули огнем, она задохнулась от гнева, от мучительной боли, сжавшей железными тисками ее сердце, но это касалось не ее отношений с Дэвидом, а его слов о Чарли. Она отсылала своего ребенка, когда ей нужно было?.. О, слышать такое от мужчины, который, вероятно, разбросал по всему свету любовниц и напрочь забыл о них… Нет, это уж слишком! Злость кипела в груди, эмоции переполняли ее. Она вспомнила себя беременной, одинокой, покинутой… А что было бы с ней, ее мысли становились беспорядочными, не встреть она Грега Осборна и не позволь ему убедить себя выйти замуж?

— Вы невыносимы! — Гнев искривил ее рот в нескрываемом презрении к нему и его словам.

— Вы так думаете? — Бен положил руки на ее плечи, в его душе теснились противоположные чувства, злость и желание утешить, они накатили как прилив, неудержимо и бесповоротно. Такого стремления к женщине он никогда не испытывал, и, с одной стороны это почти пугало его, а с другой, ему мучительно хотелось защитить эту женщину. Покорить и защитить, и второе желание было почти соразмерно с первым. Он засунул руки в карманы брюк. — Вы самая невероятная женщина, которую мне приходилось встречать за свою жизнь.

— Значит, другие женщины, которых вы знали, доставляли вам меньше хлопот? — спросила Элли с вежливой холодностью. — По сравнению со мной, так? — Она саркастически приподняла тонкую бровь.

Бен молчал, соображая. Что, собственно, в ее словах вызвало его безумную, убийственную ревность? Да, собственно, ничего, она не говорила, ничего определенного о своих отношениях с доктором, но стоило ему на долю секунды представить ее в постели с этим… Пара глубоких вздохов, и он снова взял себя в руки.

— Кажется, я обидел вас, Элли. Простите. Поверьте, я совсем не хотел этого. Как вы сказали мне раньше, у меня нет никакого права вмешиваться в вашу личную жизнь. — Хотя, подумал он с легкой горечью, я бы с удовольствием сделал это. Но раскаяние казалось единственно правильным выбором в данных обстоятельствах. — Если вы спите с Дэвидом, то это ваше личное дело, ваше и его, и я не вправе комментировать.

— Но, это не так, — холодно возразила она. — Говорят, писатели прирожденные психологи, однако на этот раз вы ошиблись. Я ломаного гроша не дала бы за ваше суждение о Дэвиде или о каком-то другом эпизоде моей личной жизни. Когда-то давно… — Она прикусила язык, пусть сам поломает голову. В эту минуту она достаточно хорошо владела собой и не могла отказать себе в удовольствии лишний раз лягнуть его. — Это было… — Ее голос дрожал.

— Расскажите мне.

— Оставьте меня в покое с вашими идиотскими вопросами! — вспыхнула Элли, понимая, что ее повело совсем не в ту сторону. — Скажите лучше, как вам в голову могло прийти, что я могу бросить Чарли для того, чтобы развлекаться? А вы не подумали о той вине, которую я ощущаю, когда должна оставлять ее? Все работающие матери переживают, когда вынуждены доверять своих детей другим людям, а вы смеете сыпать соль…

Она еле сдерживалась, чтобы не подойти ближе и стукнуть кулаками в его грудь. Но сдержалась и лишь вызывающе взглянула на него.

— Люди подобные вам, я хочу сказать, рожденные с серебряной ложкой во рту, понятия не имеют, что значит поддерживать себя и свою семью на относительно приемлемом уровне комфорта. Что вы знаете обо всем этом, чтобы осмеливаться касаться такой темы? Почему всех занимают работающие матери, «бросающие» своих детей, но никто не употребит это слово, говоря об отцах?

— Послушайте, Элли… — Он позволил себе положить руки ей на плечи и тихонько потрясти ее. — Послушайте, я уверен, что вы прекрасная мать. У меня и в мыслях не было ничего другого. Просто мне совсем не хочется сейчас говорить с вами о вашем милом докторе, неужели мы не можем поговорить о чем-то другом?

— Иногда приходится пропускать детский концерт в школе, — продолжала Элли, не обращая внимания на его слова, — потому что нужно выполнить срочный заказ… А дни рождения, когда не можешь уделить должного внимания, которого ребенок ждет от тебя целый год, потому что звонят из налоговой инспекции и надо приготовить внеочередной отчет…

— О'кей. — Он поднял вверх руки, показывая, что сдается. — Вы меня убедили. Это непростая жизнь, и вы представили ее очень эффектно. Я понимаю, что вы чувствуете, потому что, когда вы говорили о своей дочери, в ваших глазах такая нежность… Да и Дженни рассказывала мне…

— Дженни? — Глаза Элли вспыхнули. Его замечание только подлило масла в огонь. — Что там еще Дженни наговорила обо мне? Я предпочитаю, чтобы мои друзья поменьше болтали…

— Зачем вы так, Элли? Мы все говорим о наших друзьях. И, поверьте, судя по тому, что я слышал, все ваши друзья искренне преданы вам.

— Хорошо… — Понимая, что проиграла, она старалась успокоиться.

— И я снова могу вам напомнить, Дженни ничего не стала бы делать просто так. Она знает, что вы безмерно интересуете меня, что, более того, я увлечен вами, если хотите правды… Она знает, что вы одиноки, также как и я, и ничего удивительного, что она рада быть нашей покровительницей. Конечно, она делает это, зная, что я не какой-нибудь проходимец…