Эжен Сю - Приключения Геркулеса Арди, или Гвиана в 1772 году

• Название: Приключения Геркулеса Арди, или Гвиана в 1772 году
• Автор: Эжен Сю
• Издательство: Панорама
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1994
• ISBN: 5-85220-390-4

Пасторальные, полные юмора сцены жизни в Голландии, которые сменяются захватывающими, удивительными по своей экзотике эпизодами злоключений юных влюбленных в дебрях колониальной Гвианы, — найдет читатель в романе Эжена Сю.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

Вдалеке, по сторонам пыльной кремнистой дороги, разворачивались бирюзовые ковровые дорожки широких рек. На горизонте виднелась окраина леса, окутанная красноватой дымкой. Было жарко и душно; ветер приносил не прохладу, а тяжелый и горячий, как из печки, воздух.

В большом карбете крааля, между рустическими колоннами, его окружавшими, были натянуты сагаморы — большие полосатые бело-голубые холстины. От них в табуи было полутемно. В тени широких занавесей, укрывавших от зноя, собралось множество женщин.

Причиной такого общего собрания было одно довольно романтическое событие.

Бабоюн-Книфи, индейская колдунья, посланная на несколько месяцев в лагерь Зам-Зама в обмен на черную пророчицу, воротилась к себе в крааль и встретила там свою дочь, которая потерялась еще совсем маленькой девочкой. Это была Ягуаретта.

Когда люди Уров-Курова похитили Адою, месть и ревность маленькой индианки были удовлетворены: она полагала, что ее хозяйка теперь навек останется во власти Ултока-Одноглазого. Тогда она ушла из Спортерфигдта и вернулась в крааль.

Года за два до того Ягуаретта, гуляя по лесу, встретила старого пяннакотава, который упал с дерева и сломал ногу. Один в чаще, он с трудом дополз до какой-то пещеры и там укрывался от диких зверей.

Ягуаретта предложила отвести его в Спортерфигдт: там его прекрасно приняли бы и выходили. В то время индейцы открыто еще не поддерживали мятежников с Сарамеки. В пограничных поселениях их принимали и даже довольно часто использовали как почтальонов или охотников.

Индеец отказался. Тогда Ягуаретта пообещала принести ему еду, гамак и порох: у индейца порох кончился и ему нечем было обороняться от хищных зверей.

Старик лечился еще месяц. По некоторым знакам, татуировке на руках, он понял, что Ягуаретта из его племени и вдвойне преисполнился благодарности к своей спасительнице. Выздоровев, он пообещал ей делать для нее все, что она пожелает. Хотя от крааля до Спортерфигдта было более десяти миль, он каждый месяц приходил на то же место за ее приказаниями.

Надобно отдать Ягуаретте должное: пока она не ревновала к Адое, она всегда просила старого пяннакотава уговаривать своих — а он, как и все старики у дикарей, пользовался влиянием в своем племени — щадить Спортерфигдт. В то время индейцы уже объявили себя союзниками Зам-Зама против европейцев.

Но вот случилось так, что Ягуаретта полюбила Геркулеса Арди и решила, будто она и есть та роковая пантера, которая, по гаданию Мами-За, должна помешать союзу ее хозяйки и прекрасного европейца. Тогда Ягуаретта, зная о страсти Ултока-Одноглазого к Адое и его таинственных отношениях с Уров-Куровом, послала старого индейца к плантатору объявить, что, если Уров-Куров возьмется похитить молодую хозяйку из Спортерфигдта, он найдет в поселении помощь и поддержку.

К несчастью, это предложение было принято и дело сделано. Маленькая индианка деятельно участвовала в похищении своей хозяйки.

И вот уже несколько дней Ягуаретта жила в краале. Жестоко отомстив сопернице, она страстно мечтала о Геркулесе и желала лишь одного — встретить его, даже если это будет опасно для жизни.

Когда вернулась Бабоюн-Книфи, старик, которого спасла Ягуаретта, рассказал колдунье эту историю и, между прочим, сказал, какие знаки он видел на руках у маленькой индианки.

Бабоюн-Книфи побледнела как смерть и упала без чувств с возгласом:

— Дочка!

Ягуаретта была ее дочь.

По обычаю многих кочевых племен, Бабоюн-Книфи вместе с мужем пошла в набег на Спортерфигдт. Индианка несла ребенка в мешке за спиной. На привале она сняла мешок и повесила на дерево. Тут на них неожиданно напал отец Адои со своими неграми. Они открыли стрельбу. Колонист выстрелил первым и убил мужа Бабоюн-Книфи. Остальные индейцы разбежались. Вместе с ними убежала и несчастная мать, потеряв при бегстве свою дочь.

Как мы знаем, колонист подобрал девочку в лесу и вырастил ее в Спортерфигдте.

Чтобы окончательно осветить положение действующих лиц нашего рассказа, нам остается сказать, что три индейца, отвозившие Адою в поселение Ултока-Одноглазого, еще не возвратились в крааль.

Пускай же индейские женщины громко радуются, каким чудесным образом Бабоюн-Книфи встретилась с Ягуареттой, а мы покуда отведем читателя в карбет колдуньи.

XXV Две индианки

Ягуаретта сидела на тростниковой циновке. Бабоюн-Книфи молча стояла перед дочерью на коленях и глядела на нее не отрываясь. На смуглых, немного исхудавших щеках маленькой индианки виднелись следы недавних слез; лицо ее было ласково и печально.

Любящая мать с восхищением глядела на нее и не могла налюбоваться ее красотой. Она гордилась ею, она была счастлива, что у нее такая дочь.

— Что за волосы у моей красавицы! — воскликнула она, взяла обеими руками голову Ягуаретты и поцеловала черные блестящие волосы. — А что за ручки! — и поцеловала руки. — А что за шейка! — и поцеловала шею.

И вздыхала она, и вскрикивала от радости, и хохотала, и рыдала, как в бреду…

— Дочка! Дочка! Дочка нашлась! — восклицала Бабоюн-Книфи и не могла остановиться.

Но лицо матери светилось счастьем, а Ягуаретта оставалась пасмурна. Тогда колдунья с воплем закрыла лицо подолом платья:

— Она не любит меня! Ей грустно! Она не любит меня! Жди меня завтра, мой смертный час, я сегодня схожу с ума от счастья, что дочка нашлась, а дочка и не глядит на мою радость! Она не любит меня!

И несчастная мать разрыдалась.

В мучительном смятении бросилась Ягуаретта на шею к матери, тоже разрыдалась и сквозь слезы проговорила:

— Твоя дочка несчастна… Если бы сегодня она повстречала своего любимого, завтра ей тоже не было бы страшно умереть.

Колдунья вскочила с места. Нахмурились ее черные брови, дикая ревность пронзила ее: сердце дочери не целиком с нею, в нем живет другая любовь! Она не смела открыть дочери свои чувства — она боялась обидеть, ранить свое дитя. Бабоюн-Книфи опустила голову и тихонько заплакала.

Но когда Ягуаретта все ей открыла, рассказала, как отверг Геркулес ее любовь и предпочел Адою, лицо колдуньи воспылало гневом. Ее дочь отвергли!

— Этот европеец воюет с нами и с нашими друзьями с Сарамеки! — воскликнула колдунья. — Он любит бледнолицую девушку из Спортерфигдта, ее отец убил твоего отца! Забудь его, дочка, он тебя не стоит. Он злодей, он зол и лжив, как все его соплеменники. Ты дочь одного из самых отважных пяннакотавских вождей. Ты полюбишь молодого воина. Он повесит над дверью нашего карбета скальпы побежденных врагов и шкуры убитых тигров.

Мы уйдем из крааля в Синие Горы — там ты родилась, там могилы наших предков. Там не будет ни бледнолицых, ни чернокожих — ни один чужеземец не топтал еще землю наших прекрасных долин. Там и воздух чище, чем в низине, и солнце ярче. Дочка моя, милая, любимая, пойдем туда! Там найдем мы счастье и покой. Каждый день я буду приносить за тебя жертвы Мама-Юмбо. И Мама-Юмбо услышит мольбы мои — он любит меня, ведь он вернул мне дочь. И он пошлет тебе в супруги гордого и отважного воина с Синих Гор.

Ягуаретта выслушала мать, грустно покачала головой и сказала:

— У наших воинов кожа подобна гранатовой кожуре, как и у меня, а у любимого моего, матушка, кожа гладкая и белая, как караибская роза. У наших воинов черные злые глаза, а у любимого моего взгляд кроткий и глаза голубые, словно крылья мотылька. У наших воинов голоса грубы, а у любимого моего голос певучий и тонкий. Наши воины носят шкуры и перья, они свирепы и дики. А любимый мой — матушка! — если бы ты видела платье его, шитое золотом, и его блестящую шпагу, и бахрому на плечах, что он носит за храбрость! Он прекрасен и смел; так смел, что старейшие белые воины говорят с почтением о нем. Нет, матушка! Не вернется твоя дочь на родину, в Синие Горы: она там умрет.

Чтобы жила Ягуаретта на свете, ей надо дышать одним воздухом с прекрасным европейцем. Она еще его не видела, только слышала о нем, а уже любила, уже хотела быть красивой ради него. Она его увидала — словно нить-невидимка привязала ее к нему. Она не могла отвести глаз своих от его глаз. Куда смотрел он, туда смотрела она. Он говорил — она шепотом невольно повторяла его слова. Он улыбался — она улыбалась; он вздыхал — она вздыхала.

И с того дня, матушка, Ягуаретта смертельно возненавидела ту, кого судьба будто бы назначила в жены ему. Это молодая хозяйка Спортерфигдта; она была Ягуаретте как сестра. Но Ягуаретта предала ее, чтобы она не смогла соединиться с прекрасным чужеземцем — отдала ее в руки страшного Ултока-Одноглазого. Нет, матушка, не увидит больше дочь твоя Синих Гор. Она будет жить там, где живет прекрасный европеец, или умрет без него. О, если бы европеец взял ее как рабу и увез через большое озеро бледнолицых! — вскричала Ягуаретта, страстно заламывая руки.