Златослава Каменкович - Его уже не ждали

• Название: Его уже не ждали
• Автор: Златослава Каменкович
• Издательство: Книжно-журнальное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1963

Роман о борьбе трудящихся за свои права в конце XIX века. А еще он о любви и верности, подлости и предательстве, о тяжелых испытаниях, которые выпали на долю героев книги.

За революционную деятельность Ярослав Руденко был осужден к сибирской каторге. Через годы он возвращается во Львов, чтобы посетить могилу любимой жены Анны. Однако оказалось, что Анна жива, вышла замуж и исчезла из города.

В данной версии отсутствует часть текста — с. 215–216, в этом месте сделана отметка: ОТСУТСТВУЕТ ТЕКСТ.

---

Частные уроки перешли от матери к Ярославу. Их осталось всего два. Педантичные родители побаивались доверить образование своих юных дочек красивому молодому студенту. (Как-то «Брачная газета», не жалея красок, описала романтическую историю побега из дома богатой девушки с нищим репетитором). Мизерного заработка Ярослава, конечно, не хватало даже на то, чтобы расплатиться с домовладельцем за квартиру.

Но Ярослав не терял надежды. Ничего не говоря матери, он вместе с другими бедными студентами разгружал на железной дороге вагоны с ящиками консервов. За это платили сносно — на день-два хватало свести концы с концами.

Но настоящим ударом явилось заявление ректора университета:

— Я никому не позволю порочить доброе имя нашего учебного заведения. Если вы сами не оставите университет, я вынужден буду сообщить о вас полиции.

— Может быть, пан ректор объяснит, в чем дело? — взволнованно спросил Ярослав.

— Что ж, пожалуйста, хотя причина вам должна быть известна без моего объяснения. — Ректор прищурил глаза: мол, кого вы хотите обвести, молодой человек? — Так вот, для исключения вас из университета у меня действительно должна быть причина. Ваше участие в подпольных кружках — это скорее повод для ареста, нежели для исключения из учебного заведения. Между тем, я не хочу, чтобы мой студент прямо с университетской скамьи попал на скамью подсудимых. Вот так… А вам, юноша, советую не заниматься политикой. Сами знаете, в Панкрац дорога широка, а оттуда — не очень…

Случилось то, чего можно было ожидать. Ярослав оставил университет, чтобы не попасть в Панкрац — пражскую тюрьму для политических заключенных.

Об этом каким-то образом стало известно в семьях, где он давал уроки. И подобно тому как после первых осенних заморозков дерево теряет листья, Ярослав лишился учеников. А нужно было платить доктору, покупать матери лекарства, продукты, платить за квартиру. Дошло до того, что Ярослав тайком от матери продал свое пальто и последний сюртук.

Однажды Ярослав вышел из дому в одной летней рубашке. Увидев его, домовладелец пан Марек удивленно пожал плечами. Что за мода? На улице холодный апрельский дождь, а студент ходит без плаща и сюртука. Впрочем, какое Мареку дело? Важно другое, и домовладелец становится суровым:

— Пап Калиновский, вы обещали сегодня уплатить.

— Я уплачу, пан Марек, сегодня не позже восьми вечера.

— Ровно в восемь я зайду. Если не заплатите, завтра же освободите квартиру.

Ярослав вышел из дому, чтобы заложить у ростовщика самую дорогую семейную реликвию, с которой он никогда не расставался, — небольшой золотой медальон на тоненькой золотой цепочке, а в медальоне — портреты Дембовских — дедушки и его брата.

Еще больше огорчился Ярослав, когда увидел опущенные жалюзи на лавках знакомых ростовщиков. Идти же в центр города Ярослав не решался. Не потому, что ему было холодно, — это еще полбеды, можно стерпеть. Он даже не думал, что может простудиться. Нестерпим был стыд, потому что люди недоумевающе оглядывались на него. Да и полицейские бросали подозрительные взгляды и, чего доброго, могли схватить и втолкнуть в «корзинку».[41]

«Хорошо, что мама не знает о пальто и сюртуке», — думал Ярослав, направляясь в аптеку, чтобы на оставшиеся несколько геллеров[42] заказать лекарство.

В семь часов вечера Ярослав вернулся домой. Мать спала. Он тихонько положил на тумбочке у кровати лекарство и вышел на кухню. Сел на стул и погрузился в невеселые думы.

Преданный Барс бесшумно подошел к Ярославу, лег у его ног и посмотрел на хозяина умными глазами. Нет, он не просил есть, не жаловался на голод, словно понимал, что Ярослав и сам с утра ничего не ел. Но наконец Барс не утерпел и тихо заскулил, мягко постукивая хвостом об пол.

— Что, голоден? — Ярослав погладил собаку по голове. — Плохи наши дела, Барс. Если бы мой профессор в университете был умным и честным, я сейчас бы учился и ты не голодал бы. — Ярослав продолжал говорить сам с собой, — ну, могу ли я молчать, когда этот невежда, лакей угодничает перед престарелым идиотом — монархом, предает забвению великих чешских национальных героев — Яна Гуса и Яна Жижку, всячески восхваляя Австро-Венгерскую империю? Ему представляется счастьем поражение чехов в битве с крестоносцами у Велой горы. Этот коронованный осел[43] утверждает, будто расцвет чешской культуры начался именно с тех пор, когда Чехия попала под пяту Габсбургов и утратила независимость. Да имеет ли он право, никчема, считать себя историком, и к тому же профессором? И можно ли называть университетом заведение, где большинство кафедр возглавляют предатели народа, коронованные ослы, которые выдают себя за жрецов науки? И может ли в душе тлеть хотя бы искра уважения к таким ученым? О Барс, какой ты счастливый, что не знаешь подобных профессоров! Да, тебе, конечно, не известно, Барс, что вот-вот придет хозяин этих хоромов и потребует с нас деньги, а у нас их нет. Ну, а что если мы его не впустим? Как ты думаешь?

— Гав, — тихо подал голос Барс.

— Значит, ты согласен?

— Гав! Гав! Гав!

— Тише, маму разбудишь.

Барс виновато уткнулся головой в колени Ярослава.

Постучали. Барс рванулся к дверям, но Ярослав удержал его за ошейник.

— Тссс!..

Собака легла и положила морду на вытянутые лапы.

Стук повторился. Барс вопросительно посмотрел на Ярослава.

— Тссс! Лежать!

Ярослав вышел в переднюю, плотно закрыв за собой дверь.

— Славик, стучат, — донесся из комнаты голос матери.

— Кто там? — спросил Ярослав.

— Здесь проживает пан Калиновский?

Голос чужой, незнакомый. Ярослав поспешно открыл дверь.

На пороге стоял полицейский в кивере с петушиным пером.

— Мне нужен пан Ярослав Калиновский.

У Ярослава мелькнула догадка: «Донесли! Если меня сейчас арестуют, погибнет мама…» И в его голове родился план.

— Прошу, войдите.

Когда полицейский вошел в кухню, Ярослав прикрыл за ним дверь и непринужденно сказал:

— К сожалению, Ярослава Калиновского сейчас нет дома. Что ему передать?

— Слава Иисусу! Наконец-то он нашелся! — обрадовался полицейский.

«Нашелся? Разве полиция не знает, что я здесь живу? Какая-то неурядица. Что он мелет?» — старался понять Ярослав, некоторое время молча вглядываясь в морщинистое и совершенно безбровое лицо полицейского. Невольно подумалось: как могли сохраниться на его лице такие наивно-доверчивые, с чистой голубизной глаза ребенка? На длинной жилистой шее, словно узел веревки, резко выпячивал кадык. Во время разговора кадык, подобно челноку на ткацком станке, то вскакивал вверх, то опускался вниз.

— А вы кем приходитесь пану Ярославу Калиновскому? — полюбопытствовал полицейский.

— Я его кузен, — не моргнув, нашелся Ярослав.

— Тогда позвольте и вас поздравить. Говорят, с пчелами жить — меду быть.

— Прошу, входите, — у Ярослава сразу отлегло от сердца.

— К вашему кузену весьма благосклонна судьба. Он получил огромное наследство, — сообщил полицейский. — Разрешите присесть.

— О да, прошу.

Полицейский притянул к себе один-единственный на кухне стул, да и тот с порванным сидением, и присел.

Гость явно не понравился Барсу, и пес недружелюбно зарычал. Полицейский с опаской покосился на собаку.

— Это пес… пана Калиновского?

— Да.

Полицейский так заискивающе улыбнулся собаке, словно перед ним был сам будущий миллионер пан Калиновский. Затем он перевел взгляд на «кузена» и заговорил, отчего на его шее «челнок» запрыгал вверх-вниз, вверх-вниз.

— Венский «Акционгезельшафтсбанк» полгода разыскивает пана Ярослава Калиновского. Всем полицейским комиссариатам прислан запрос. Видите, мне посчастливилось, — радостно выпалил полицейский и совсем интимно спросил — Он у вас как, не скупой? По праву я должен рассчитывать на щедрое вознаграждение. Это бы мне не помешало — у меня большая семья, дети…

— Будьте уверены, у вас в долгу не останутся, — сказал улыбаясь Ярослав, окончательно успокоенный.

— Вы разрешите мне его подождать?

Ярослав не успел ответить, как кто-то постучал во входную дверь.

— Ага! Так может стучать только хозяин. Это, наверное, идет сам пан Калиновский! Позвольте, я ему открою, — полицейский, не дождавшись разрешения, поспешил в коридор и впустил пана Марека.

— Добро пожаловать, пан Калиновский! Я принес вам радость. Вы получили огромное наследство, — приветствовал опешившего домовладельца полицейский. — Вот, прочтите… Я кончил работу, время идти домой, но ведь я отец большого семейства… Одиннадцать детей… Я счел своим долгом не откладывать до утра… Спешил обрадовать.

Едва домовладелец успел прочесть протянутую ему бумагу, как в переднюю вышел Ярослав.

— Пан Ярослав! Поздравляю вас, поздравляю! — начал раскланиваться хозяин. — Вы не думайте, что я пришел за деньгами, боже упаси, можете уплатить, когда захотите…