Генри Мортон - Южная Африка. Прогулки на краю света

• Название: Южная Африка. Прогулки на краю света
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-41321-8

Это самая европейская страна Африки, в которой причудливо сочетаются современность и архаика, а с многолюдными городами соседствует по-настоящему дикая природа. Это страна, где добывают золото и алмазы, где охотятся в знаменитом вельде, делают отличное вино, где когда-то существовало королевство зулусов, а англичане воевали с голландцами. Это страна, за южной оконечностью которой — мысом Доброй Надежды — обрываются населенные человеком земли. Это страна на краю света.

Добро пожаловать в Южную Африку!

---

Церес меня совершенно очаровал. Этим знойным летним полднем городок, казалось, сладко дремал в окружении гор. Единственным звуком, нарушавшим его безмятежный полуденный сон, был неумолчный звон цикад в садах. Я обнаружил, что весь Церес состоит из одной-единственной широкой улицы, пары-тройки магазинчиков, одноэтажных бунгало с прилегающими садами и прелестной речушки, которая лениво несет свои воды меж заросших плакучими ивами берегов.

Любопытно, что здесь меня посетило то же самое ощущение, которое не давало покоя в Андалусии. Мне казалось, будто я попал в сонное царство, и ходить тут можно лишь на цыпочках — чтобы, не дай бог, не разбудить спящих жителей. Я и вправду заметил старого оборванного негра, который крепко спал в тени раскидистого дуба. Рядом с ним — в той же самой тени — стоял выпряженный из тележки серый ослик. У него был вид философа, размышляющего над судьбами Вселенной. Городские псы спасались от полуденной жары под стенами домов. Все оконные жалюзи были опущены, и единственным бодрствующим в гостинице оказался сам хозяин — маленький подвижный человечек в рубашке с закатанными рукавами. Он вручил мне ключ от номера, расположенного прямо над каменной верандой.

Занавески на окнах были задернуты, и в комнате царила прохлада. Единственным признаком царившего снаружи зноя была узкая полоска ослепительно-белого света — там, где занавеси неплотно смыкались. Я бросил взгляд на кровать, которая манила меня своим уютом, но затем решительно шагнул к окну и впустил в комнату жаркое ноябрьское солнце. Снаружи по-прежнему царила сонная тишина. Темные контуры гор четко вырисовывались на фоне аквамаринового неба. Посреди пустынной улицы я увидел цветного мальчишку, который куда-то брел, вздымая босыми пятками фонтанчики белой пыли. Пальцы его лениво перебирали струны мандолины — парнишка тихо напевал себе под нос. Интересно, подумал я, о чем поют эти чернокожие трубадуры, которые бродят со своими гитарами и мандолинами по дорогам Южной Африки? Вы встречаете их далеко за пределами ближайшего города: пыльное сомбреро надвинуто на лоб, на лице играет белозубая улыбка… Идет себе этакий темнокожий Блондель — сам с собой разговаривает, чему-то посмеивается, тихо напевает. Куда идет, зачем? Непонятно…

Ближе к вечеру гостиница начала наконец просыпаться. На длинной каменной веранде появились постояльцы, вернувшиеся из экскурсий или пеших прогулок. Я тоже вышел подышать свежим воздухом и расположился рядом с мужчиной, который, как выяснилось, приехал из Йоханнесбурга. Он рассказал мне, что, в отличие от прочих областей Капа, где процветают огромные фруктовые хозяйства, фермеры Цереса довольствуются небольшими садами, размером примерно в сорок акров. В них они выращивают свои знаменитые груши — самые лучшие в Союзе, а также превосходные персики, яблоки, сливы и абрикосы. Церес — благодатный край, со всех сторон его окружают горные хребты, защищающие от юго-восточных ветров. Кажется, будто сама богиня Церера распростерла над городком свою охраняющую длань.

Люди со всего Союза круглогодично приезжают в Церес на отдых. Зимой сюда устремляются толпы горнолыжников: их привлекают склоны Матросберга, где нередко выпадает снег. В летний же сезон к услугам отдыхающих великолепный открытый бассейн — по словам моего собеседника, один из лучших во всем Союзе.

Заинтригованный его рассказом, я вышел на закате из гостиницы и поднялся по склону ближайшего холма. Там я набрел на маленькую рощицу, стоявшую на берегу огромного искусственного водоема. Меня поразило, сколько труда вложено в его оформление: на берегу аккуратно подстриженные газоны, по ним проложены мощеные дорожки — вот уж неожиданный изыск в африканском боккевельде! Русло небольшой речушки специально перегородили плотиной — так, чтобы воды ее проходили через водоем и лишь потом устремлялись вниз по склону, в город. В результате вода в бассейне неизменно сохраняла горную прохладу и свежесть. На своем веку мне довелось повидать множество рукотворных водоемов, но должен признать, что не припомню более живописного и романтического места. Я бы не удивился, если б повстречал на берегу Цересского бассейна не только Цереру, но и саму Венеру.

Помимо меня здесь отдыхало несколько семейных групп — люди сидели на траве, наслаждаясь последними лучами ноябрьского солнца. Их присутствие ни в коей мере не нарушало великолепия тихого летнего вечера.

Я успел уже достаточно хорошо изучить южноафриканцев, чтобы утверждать: даже если б их здесь собралось не двадцать человек, а целая сотня, то и тогда не возникло бы шума и беспорядка. Просто крикливая вульгарность не числится среди недостатков этого народа. Среди сравнительно небольшого белого населения Южной Африки вам навряд ли встретятся потенциальные завсегдатаи Блэкпула или Кони-Айленда. Я никогда не видел, чтобы белый южноафриканец орал, горланил песни или каким-либо иным способом оскорблял чувства окружающих (а ведь, что греха таить, подобное поведение давно уже стало едва ли не нормой для современных западных демократов). Полагаю, если такие порывы и возникают в среде южноафриканцев, то они легко гасятся благодаря природной суровости национального характера. Опять же, Южная Африка — достаточно просторная страна, чтобы подобные «крикуны» имели возможность уединиться где-нибудь на ферме и дебоширить в свое удовольствие, не досаждая соседям. И вообще, если говорить о моих впечатлениях от Южной Африки, то я бы на первое место поставил хорошие манеры ее жителей.

Мы уселись обедать под тихое шуршание электрических вентиляторов. Здесь тоже было немало семейных групп. Помимо них я отметил несколько молодых людей в шортах цвета хаки и с походными рюкзаками за плечами — судя по всему, они только что спустились с окрестных гор. Присутствовала и дюжина моряков из Саймонстауна — весьма воспитанных ребят, совершавших автомобильную поездку по Капу. После обеда я вышел прогуляться по вечернему городу. На улицы Цереса спустилась южная тьма. С ярко освещенных веранд доносились звуки граммофона и обрывки радиотрансляции с очередного матча по крикету. Неожиданно для самого себя я принял решение посетить биоскоп!

Не поверите, но я уже два года не был в кино. На сей раз мне повезло: шел фильм по сценарию, написанному одним из моих друзей. Там рассказывалось об американском солдате, которого война забросила в круг английской семьи. Зрители смотрели фильм с искренним интересом, и было их в зале на удивление много. Честно говоря, я даже не подозревал, что в Цересе столько жителей.

Обратно я возвращался уже в полной темноте. В небе мерцающим покрывалом рассыпались южные звезды. Оглушительно трещали сверчки. Я готов был поклясться, что все южноафриканские сверчки собрались в эту ночь на симпозиум в крохотном Цересе.

8

И вновь я ехал перевалом Майкл-пасс, приближаясь к тем долинам, что по праву считаются житницами Союза. Большая часть урожая была уже собрана, однако кое-где еще виднелись несжатые куски полей. Стояло жаркое летнее утро, и все это вместе — щедрое южное солнце, прозрачный, чистый воздух и голубые горы, испещренные темно-лиловыми тенями — создавали непередаваемое ощущение благоденствия и безмятежного счастья. Сердце мое преисполнилось тихой радости, и я, пусть ненадолго, почувствовал себя одним из тех темнолицых трубадуров, что бродят по дорогам Африки со своими мандолинами.

По дороге мне встретился старый фермер, который поведал, что урожай в этом году выдался на редкость хорошим. Я поинтересовался, сколько же бушелей зерна он собирает с одного акра. И тут в беседе возникла заминка — мы безнадежно запутались в единицах измерения. Однако старичок попался упорный, и в конце концов ему удалось растолковать мне все насчет мюйдов, моргенов и проч. В результате выяснилось, что урожай его не так уж и хорош. Если я ничего не напутал с таблицей перевода мер и весов, то он составлял всего лишь семь с половиной бушелей с акра — для любого английского фермера это равносильно катастрофе! Я сообщил старому африканеру, что в моих родных краях обычно собирают по шестьдесят бушелей с акра, но, думаю, он не поверил. Меня удивило, насколько экономно сеют пшеницу в Южной Африке — всего сорок фунтов зерна на акр площади. У нас в Гемпшире эта цифра колеблется от ста пятидесяти до ста восьмидесяти фунтов.

После этого я задал вопрос, который давно уже меня интересовал. Когда-то в книге Петера Кольбена мне попалась любопытная картинка — крестьяне молотят зерно при помощи лошадей. Внешне это выглядело так: пшеничные колосья засыпали внутрь круглой каменной загородки высотой почти по грудь взрослому человеку. Туда заводили связанных гуськом лошадей и начинали гонять их рысью по кругу. Я хорошо запомнил ту иллюстрацию. В самом центре загородки стоял человек с длинным кнутом (точь-в-точь как инспектор манежа в цирке) — он-то и задавал темп движения. Я поинтересовался у фермера, доводилось ли ему — может, в далеком детстве — наблюдать подобную процедуру.