Александра Давид-Неэль - Путешествие парижанки в Лхасу

• Название: Путешествие парижанки в Лхасу
• Автор: Александра Давид-Неэль
• Издательство: «Армада-пресс»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-309-00018-6

Удивительное путешествие выпало на долю француженки Александры Давид-Неэль (1869–1969) — пешком из Китая в Индию через Тибет.

«Медленное восхождение к высокогорным перевалам было исполнено очарования; затем внезапно передо мной предстала великолепная необозримая панорама тибетских плоскогорий, окутанных вдали неким туманным видением, которое являло взору беспорядочное скопление сиреневых, оранжевых вершин, увенчанных снежными шапками.

Что за незабываемое зрелище!»

---

Немного подремав, я открыла глаза и первым делом увидела Йонгдена. Он стоял на одной ноге, прислонившись спиной к земляной стене и опираясь на посох. Его поза напомнила мне некоторых духов, которых изображают на сводах даосских пагод, и при других обстоятельствах я бы рассмеялась, но бедный парень выглядел расстроенным.

— Я не могу идти, — произнес Йонгден, — я уже несколько раз пытался, но это невозможно.

Его щиколотка сильно распухла, и стопа была немного искривлена. Мы были вынуждены остаться.

В течение нескольких часов мы обсуждали свои дальнейшие действия. Я предложила Йонгдену остаться в пещере с вещами и питаться тсампа, которая еще была у нас в запасе, а я тем временем отправилась бы за помощью в деревню. Мой сын сомневался, что крестьяне захотят утруждать себя, чтобы прийти на выручку двоим нищим; кроме того, было опасно показывать им деньги и предлагать приличное вознаграждение за хлопоты — это могло бы привести к еще более досадным последствиям.

Возможно, Йонгден проявлял излишний пессимизм по отношению к жителям По, но он руководствовался не только этими соображениями. Мы не подозревали о том, какое расстояние отделяет нас от ближайшей деревни, и лишь приблизительно представляли дорогу, которая туда ведет. Несколько дней назад, спускаясь с перевала Айгни, мы заметили три тропы, но, скорее всего, теперь их засыпало снегом.

Что будет, вопрошал Йонгден, если я собьюсь с пути и мне придется блуждать среди снегов без пищи? А если вдобавок со мной произойдет несчастный случай, подобный тому, что сделал его неподвижным, и у меня не хватит сил, чтобы добраться до цели?

Как бы мой сын ни сгущал краски, нельзя было отрицать, что опасности, о которых он предупреждал, существуют. Меня охватывал неописуемый ужас при мысли, что я должна оставить своего бедного спутника одного в пещере, где ночью на него может напасть какой-нибудь голодный зверь: волк, медведь или леопард — и он совершенно беззащитен перед ними.

Время шло, а мы все продолжали строить планы, от которых тут же отказывались. В конце концов я решила спуститься в долину, чтобы убедиться, не зимуют ли там докпа, и вернуться в тот же вечер в пещеру, если пастухи не захотят перенести ламу к себе.

Я шагала целый день, встретила два опустевших стойбища, но там не оказалось ни души. Мне было жаль возвращаться со столь неутешительными известиями к сыну, который ждал меня, дрожа от холода.

Насколько лучше было бы нам в какой-нибудь хижине, где по крайней мере можно согреться у огня. Я обязана любой ценой найти что-нибудь, из чего мы сможем развести костер. Но как это осуществить? У меня не было ни сумки, ни тряпицы, куда положить сухой навоз, чтобы он не отсырел за время пути; для этого требовался кусок толстой шерсти. Я сняла с себя нижнюю юбку из плотной саржи тибетского производства, завернула в нее топливо, завязала узелок своим поясом и, взвалив его на спину, повернула обратно.

Возвращение было трудным. Снег шел непрерывно, и мое легкое китайское платье — единственная одежда, которая на мне осталась, — тотчас же промокло; мне казалось, что я принимаю ледяную ванну. Стало темнеть, а я находилась еще далеко от са пуг. Я не могла заблудиться, так как все время следовала вдоль реки, но в темноте трудно было разглядеть пещеру, расположенную на довольно большом расстоянии от берега. В конце концов я задумалась, следует ли продолжать подниматься по долине или пора поворачивать обратно. Я собиралась позвать Йонгдена, но тут заметила огонек чуть повыше того места, где остановилась, чтобы оглядеться, и поняла, что лама решил указать мне дорогу и зажег восковую свечу, которую мы хранили в одной из котомок.

— Я чуть не умер от страха, — сказал он, как только я вошла в пещеру. — Когда стемнело, а вас все не было, я стал воображать всякие ужасные вещи.

Огонь, который мы поспешили развести, и горячий чай, сдобренный тсампа, придали нам бодрости, хотя, в сущности, наше положение ухудшилось.

У нас оставалось лишь две-три чайные ложки тсампа и немного чая, а мы по-прежнему не знали, далеко ли до ближайшего селения и ведет ли туда прямая дорога; кроме того, Йонгден все еще был не в состоянии идти.

— Не беспокойтесь обо мне, жетсунема, — сказал мне лама, когда я обсушилась у огня. — Знаю, что смерть вас не пугает. Я тоже ее не боюсь. Я долго массажировал днем ногу и теперь собираюсь поставить горячие компрессы. Вероятно, завтра смогу двигаться, в противном случае вы уйдете одна и постараетесь спастись. Не вините себя за то, что со мной случилось; причина всего, что с нами происходит, таится в нас самих. Этот несчастный случай является следствием речей и поступков, совершенных мной, моим телом или духом[120] в этой жизни либо в предшествующих воплощениях. Ни боги, ни люди, ни демоны в этом не виноваты. Жалобы нам не помогут. Поэтому давайте спать…

И мы оба заснули крепким сном, а снег все валил и валил…

На следующее утро Йонгден смог держаться на ногах. Я связала наши котомки в один узел, взвалила его на спину и, поддерживая юношу, продолжила свой путь. Не стоит и говорить, что мы двигались со скоростью улиток. Когда мы вошли в лес, я срезала довольно прямую ветку, прикрепила к одному из ее концов кусочек дерева, обмотала его пустым мешком из-под продуктов и вручила этот самодельный костыль своему спутнику, чтобы он мог обходиться без моей помощи.

Обследовав накануне местность, я пришла к выводу, что долина постепенно сужается, и это вызвало у меня опасение, как бы в конце концов она не стала непроходимой. Тропа, поднимавшаяся по лесистому склону, которую я заметила, когда мы спускались с перевала Айгни, внушала мне больше доверия. Она удалялась в сторону от дороги, по которой мы шли через пастбища, и, как я полагала, вилась параллельно реке. Возможно, дорогу проложили гораздо выше уровня реки именно потому, что внизу не было прохода.

Мы наверняка сумели бы отыскать тропу, не возвращаясь окольными путями на то место, где я ее обнаружила, но Йонгден не мог карабкаться по крутым склонам и пробираться через чащу — ему было трудно шагать даже по ровной дороге.

Поэтому нам пришлось вернуться назад и пройти большое расстояние, прежде чем мы отыскали тропу, отчетливо видневшуюся между деревьями.

Погода наконец прояснилась, и, если бы не сугробы, которые намело за двое с половиной суток, и мои переживания за Йонгдена, старавшегося идти из последних сил, эта прогулка показалась бы мне восхитительной.

Местность радовала взор прекрасными высокогорными пейзажами; по-видимому, здесь было особенно чудесно весной и в конце лета, после сезона дождей. К сожалению, новая неприятность помешала мне полностью погрузиться в созерцание окружающих красот. Утром, выходя из пещеры, я обнаружила дыру в подошве своего сапога. За несколько часов дыра сильно расширилась и уподобилась зияющей пасти сказочного чудовища, челюсти которого то открывались, то смыкались при ходьбе. Второй сапог был отнюдь не в лучшем состоянии[121], и каждый шаг причинял мне ужасные страдания. Недавно выпавший снег обжигает тело, отчего образуются язвы, и тибетские горцы, чью кожу трудно назвать нежной, всячески пытаются избежать соприкосновения с ним.

Вечерело, но нигде не было видно ни возделанных полей, ни домашних животных, и надежда добраться до какой-либо деревни до наступления ночи стала совсем призрачной. Мы приготовились провести ночь под открытым небом, так как тщетно искали хижины докпа, которые, по словам недавно приютивших нас крестьян, стоят на обочине тропы, ведущей в обжитые долины. Возможно, мы не заметили их под снегом. Остались ли они позади, или же мы, на свою беду, сбились с пути?

Мы говорили мало и все время возвращались к этой теме, однако решили не спрашивать друг друга об усталости и страданиях, выпавших на долю каждого из нас, понимая, что ничем не можем помочь друг другу и всякие разговоры по этому поводу были бы напрасными. Вскоре мы также перестали обмениваться своими предположениями относительно становищ докпа и гадать насчет того, не сбились ли мы с пути.

Ночью снова начался снегопад. Тогда же иссиня-черное небо и все вокруг озарилось странным светом. Казалось, что от белоснежной земли исходит неясный, бледный, сумрачный свет, который преобразил заснеженные деревья и превратил лес в царство теней. Усыпанные снегом с головы до ног, мы продолжали брести по этой призрачной местности подобно двум привидениям, спешащим на зов тибетского колдуна, или жалким слугам нищего Деда Мороза.

Дед Мороз!.. В самом деле, ведь стоял декабрь! Но в то время я пользовалась уже много лет китайско-тибетским календарем, не соответствующим григорианскому, и позабыла, как высчитать нужное мне число. Я пообещала себе свериться на досуге с китайским почтовым календарем, лежавшим в моей сумке, где указаны рядом даты обоих летосчислений.