Эдвард Чупак - Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ

• Название: Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ
• Автор: Эдвард Чупак
• Издательство: АСТ
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-066280-7

Книга «Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ» приведет в восторг поклонников легендарного «Острова Сокровищ», которые мечтают снова встретиться с героями Стивенсона и узнать, что осталось «за кадром» его повествования. Предыстория любимых персонажей — и их новые приключения. Правда о том, кто и когда зарыл на острове Сокровищ «пиастры капитана Флинта», путь к которым указан на карте Билли Бонса. Вкусный пиратский колорит, острый сюжет и незабываемый главный герой — Одноногий Джон Сильвер, самый прославленный и обаятельный образ «джентльмена удачи» в мировой литературе!

---

Добро пожаловать в церковь Джона Сильвера.

Солнце и звезды придуманы задним числом. Большую часть года Бристоль живет, не видя солнца, и люди неплохо обходятся без него. В ясный вечер на небе можно увидеть звезды, хотя такие вечера — редкость. Впрочем, никто не жаловался. Есть люди, которые верят в первородство Солнца. Они упорствуют в своем мнении, однако даже самый дикий моряк скажет иначе, а нет такого моряка, который не был бы дикарем в той или иной мере.

Итак, первой возникла луна, а за нею — моря и приливы. Потом появились люди, мужчины и женщины, разные животные твари и констебли.

Я тоже дикарь. Дикарем родился, дикарем же покину сей мир. Могу присягнуть лишь в том, что видел собственными глазами, а я видел шифровальный круг в самом бледном свете. Большего доказательства тому, что спасение есть, никому не встречалось.

Ты забил ставни моей каюты, но лунный свет в них все равно проникает. Когда я слышу, как по палубе снуют люди, то знаю: снаружи день. Когда до меня долетает лишь вой ветра и стук волн в корму — значит, наступила ночь. Уверен я и в другом: в том, что мои люди еще мне верны. Они захватят мой корабль и вздернут тебя с первым приливом, и тогда я буду спать, как престарелый судья, вышедший на покой.

Я писал о своих преступлениях подробно и вкратце. Ты знаешь и о других моих подвигах. Впрочем, даже взаперти Сильвер еще на многое способен. Сейчас я намерен во всех красках изобразить, как стал капитаном этого судна. Хватайся за седалище, ибо план мой был немыслимо дерзок и дьявольски хитроумен.

Да, и не забудь рассказать о нем Маллету. Глядишь, он вдохновится моими свершениями и однажды применит его к тебе. Как я сказал, наш долг — заботиться о новом поколении.

* * *

Мой жар наконец отступил, и я пишу о Лондоне — о городе Ньюгейтской тюрьмы и суда Олд Бейли. О том самом городе, где ты намерен повесить Сильвера и куда мы сейчас направляемся. О городе, где я избавил мир от морского пса Черного Джона. Эту повесть следовало бы не чернилами писать, а кровью. Уж мы-то ее навидались на своем веку, верно?

Небо над Лондоном черно днем и ночью: камины чадят дымом и коптят небеса. Этот город черен, как мое сердце.

Люди в нем снуют туда-сюда, из проулка в проулок, кружат, словно стрелки часов. Нищие и богачи, кто в мехах, а кто в ветоши. Толкутся у лавок, у повозок, у перекрестков — и так целый день, нигде, кроме Лондона, не бывая.

Деньги — вот что дает пищу им и огонь их каминам. Все ищут наживы. Нищие стоят в грязи, высокородные граждане прогуливаются по городу — ради нее. Даже облезлые псы и жирные крысы грызутся за кусок пожирнее. Ничто так не насыщает тело и душу, как звонкая монета. Псы голодают, крысы пируют, а дьявол веселится, и все вместе они шарят по лондонским улицам.

Лондон не место для слабого, увечного или бедняка. Они там не выживают. Извозчик не осаживает клячу перед калекой, а давит его колесом. Нищие бродят гурьбой и обкрадывают друг друга, пока ветер не сдувает их, словно солому. Жаждущие молятся о дожде или о сердобольном трактирщике. Если молитвы не помогают, они мрут от жажды. На все нужны деньги. Без них горло не промочить. Таков Лондон.

Однажды его посетили пятеро пиратов: Черный Джон, Кровавый Билл, Билли Бонс, юнга Эдвард и я. Пятеро пиратов явились в Лондон после пяти лет плавания.

Обратно вернулись не все.

Целых пять лет нам улыбалась удача. Мы здорово разбогатели назло Черному Джону. Он всегда старался выбирать маленькие и безоружные торговые посудины. Если у корабля была хоть одна пушка, он и за десять лиг к нему не подошел бы. И все-таки нам удавалось топить даже тех, кто мог себя защитить. Конечно, большую часть добычи капитан забирал себе. Он до того разбогател, что стал прятать свою долю в матрац. Однако на денежной горе ему спалось не лучше. Я видел, как мерцает огонек свечи в его каюте, когда капитан или его тень пересчитывали награбленное. На «Линде-Марии» многого не утаишь. У капитана была и другая причина для бессонницы: он думал обо мне. Он замышлял измену. Я был ему столь же ненавистен, сколь и он мне. Меня до сих пор не убили лишь потому, что мне не было равных в бою. Я перебил больше торгашей, чем любой на этом корабле. Морской пес знал об этом, и все знали, включая тех же торгашей. Только Кровавый Билл был мне достойным противником, но капитан никогда бы не осмелился выставить против меня свое чудище — слишком дорогой могла быть потеря. Билл на своем веку положил почти стольких же. В этом и заключалась загвоздка: Черный Джон не мог себе позволить потерять никого из нас.

Было и еще одно обстоятельство: я по-прежнему готовил для команды, потчевал их байками и лечил время от времени. Это вылилось в преданность.

Я становился сильнее, а капитан ослабевал. Он все чаще оступался и запинался. Я знал, что близок час, когда «Линда-Мария» перейдет в мои руки. С тех пор как капитан заявил, что мы направляемся в Лондон, его бессонница отступила. Он выбрал время, чтобы убить меня. Мы оба принялись ждать.

Черный Джон, собрав всю свою злость, пообещал мне и «моему щенку» «знатное развлечение»; Бонсу велел подыскать трактир, а Биллу — притащить дам, не уточняя, живых или бездыханных.

Тем же вечером я сказал Эдварду, что он дольше проживет, если доверится кинжалу, нежели Черному Джону или еще кому-то из его своры. Его ответ меня удивил. Он сказал, что доверяет мне, и постучал по Библии. Ближе к ночи команда разошлась по койкам, а мы снова сели разбирать шифры, как много раз до того. Сколько воды утекло с тех пор… Тогда бы и я ему доверился, если бы умел.

Следующим утром, едва спустили шлюпку на воду, капитан послал Пью за своим снадобьем — желтокорнем да имбирем.

Ром вот лекарство от любой хвори, — заявил Бонс, усаживаясь на банку, к вящему ужасу последней.

Пью бросил нам капитанские снадобья. Билл сидел, по обыкновению, молча, безучастный, как доска, глядя снизу вверх на корабль и на свое место у гакаборта, словно прощался с чем-то дорогим. Капитан неспроста взял его с собой: Билл воплощал чистую злобу. Морской пес решил свести разом все счеты, пока мы будем на берегу. Ему нужно было вернуть себе спокойный сон.

Капитан проглотил свои корешки и запил водой из фляги.

— Хорошее пищеварение, — произнес он, — пожалуй, важнее всего в этом мире.

Бонс пригладил волосы, а те тут же встали торчком.

— Весла за борт, — приказал Черный Джон Эдварду.

Мы гребли до тех пор, пока не поймали ветер. Тогда капитан взялся за румпель, я стал следить за парусом, Билл — глазеть на море, Бонс — тянуть ром, а Эдвард — верить в меня. Таким порядком мы и приплыли в бухту, где и оставили шлюпку.

Бонса отправили раздобыть лошадей, Билл поплелся за ним. Пока они отсутствовали, капитан милостиво поведал нам о своих кровавых деяниях. Мне даже стало жаль убивать старика после того, что я услышал. Да, Черный Джон умел порассказать о грабежах и убийствах — так некоторые говорят о луне и девичьей красоте. У этого прохвоста трюмная вода текла вместо крови, а в душе витал морской туман. Негодяй из негодяев — вот кем он был. А мне очень хотелось стать капитаном. Вдобавок я его ненавидел.

Билл вернулся со словами «Коней нет». Весьма красноречиво, сказал бы я. Бонс горестно добавил, что трактиров поблизости тоже не встретилось. Поэтому мы пошли куда глаза глядят, пока не набрели на ферму. Билл взял лошадей, и мы поскакали в город, где и поселились в трактире под вывеской «У старухи Мэри», что в конце улицы — через дорогу и за угол — от твоего драгоценного парламента.

Старуха Мэри, беззубая карга, усадила нас за стол. Она подала баранину, пирог и эль, много эля. Мы набили животы, так что чуть не лопались. Я бы умер прямо там, не сходя с места — не за Англию, не за короля, а за мясной пирог.

Затем хозяйка проводила нас в комнаты, а Бонс схватил бутылку ржаного виски и устроился прямо за прилавком. Мы сразу же отправились спать. Я так давно не был на суше, что с непривычки еле уснул на соломенном тюфяке, однако утром поднялся раньше всех. Потом встали Эдвард и капитан. Мы с Эдвардом сошли по лестнице полностью одетыми — нарочно проснулись пораньше, чтобы обсудить Библию, которую Эдвард прятал за пазухой. Черный Джон спустился в ночном халате, колпаке и шлепанцах. Последним появился Билл — в чем мать родила. Капитан заманил его в комнату, словно ручного зверя, и уговорил одеться. Во время подъема его самого посетила мысль сменить костюм.

Бонса мы нашли там, где оставили. Он храпел за прилавком в окружении пустых бутылок, которые выстроились вокруг него кольцом языческих истуканов.

Старуха Мэри, редкое страшилище, прошествовала вниз по лестнице.

— Ну и глотка, — произнесла она, глядя на Бонса. Капитан отсыпал ей пригоршню гиней, которую та мигом припрятала. — Погодите-ка, — спохватилась она и засеменила обратно, подбирая юбки. — Я переоденусь. Когда принимаешь господ, у которых водятся гинеи, нужно выглядеть прилично.