Майкл Стаудингер - Взлет сокола

• Название: Взлет сокола
• Автор: Майкл Стаудингер
• Жанр: Фэнтези

Рой профессор университета, необъяснимым образом переносится в другой мир, где его принимают за Верховного Мага и где он встречается с красавицей Митрой. В этом мире правит магия, а стихи оказываются заклинаниями, управляющими Четырьмя Началами: Огнем, Воздухом, Землей и Водой.

---

Куинта была не единственной силой, данной Рою; ему принадлежали также Рала и Кешья. Его дружба с Моратой была явным доказательством того, что какой-то властью над летающими существами он обладает, но это было слабым утешением. Помимо галок и Повелителя Соколов единственным летающим существом, которое встретилось Рою, был Креозот, и, надо сказать, у Роя не возникало особого желания испытывать судьбу попыткой как-то управлять огромным зверем. Время от времени, бродя вдоль побережья, он пытался созвать к себе галок. Но признать эти попытки удачными было нельзя, так как галки то садились на песок перед ним, то просто не обращали никакого внимания на его мягкие призывы. Мората старался объяснить ему, что галки очень пугливы, и присутствие сокола, безусловно, являлось основной причиной их недоверия. И тем не менее Рой не заблуждался относительно своей более чем скромной способности властвовать над летающими созданиями.

Кешья, власть над землей, была скорее силой созидания, чем разрушения. Власть Кешьи обычно ограничивалась ежегодными ритуальными благословениями земли на обильный урожай, либо освящением зданий и других построек, стоящих или лежащих на земле. Только очень немногие из магов могли слегка сдвигать камни, и уж совсем небольшому их числу удавалось вызвать небольшие землетрясения, подобные тому, которое вызвал Рой во время атаки Мордета. Он впоследствии пытался поэкспериментировать с землетрясением, но боязнь потерять контроль над ними сдерживала Роя, и поэтому все попытки были безуспешными. Он еще походил по спящему городу и пришел к выводу, что лучше всего держать власть над землей про запас и использовать ее только в случае крайней необходимости.

Митра рассказала ему о слабом месте Черного Лорда, о том, что свет имеет силу и власть над тьмой. Разговор носил как теологический и философский, так и сугубо прагматический характер. Митра была неисправимой фундаменталисткой, свято верящей в триумф добра. Рой согласно кивал и слушал, как Митра объясняла ему, что день всегда побеждает ночь, и что люди всегда тянутся к свету. У него были несколько иные суждения и о свете, и о вероятности их поражения в предстоящей войне, но он предпочел не возражать, не рассказывать Митре о том, как свет сжигает мотыльков, тем более, что мотыльков, возможно, в Кешье и не было.

Не сказал он ей и о своей озабоченности тем, что иногда жизнь идет не так, как мы ожидаем, и не так, как мы хотим. Мысли о сокращении факультета английской литературы в университете все еще часто приходили ему на ум, как и потерянные надежды как-то выяснить отношения с Гвен. Роя раздражала мысль о том, что здесь, в новом мире яркая, живая женщина отчаянно влюбилась в него, а он в ответ может только мысленно представить себе отношения, которые, возможно, могли бы установиться между ними.

Возможно? Рой почувствовал прилив отвращения к этому слову. Он был навсегда захвачен этим миром, лишен возможности вернуться в свою прежнюю привычную жизнь. А что его, собственно, ждет там, в его прежнем мире? Возможные отношения с женщиной, которой он никогда и ничего не говорил о любви. Ясно, что место в университете он уже потерял. Интересно, что Регенты сделали с вещами Роя после его смерти? Продали, наверно. Он вспомнил пункт в контракте, гласивший, что имущество преподавателя, умершего, не составив завещания, передается в собственность университета. У Роя не было семьи, но сейчас он хотел бы, чтобы его имущество перешло к Гвен. По крайней мере, хоть это-то у нее было бы.

Но он сейчас находился в Кешье в преддверии неизбежной войны с ужасной, мерзкой силой. Мордет напоминал ему кого-то, возможно, злых героев в старых по shy;эмах. Рой начал перебирать в памяти эти поэмы, сам того не желая.

Впрочем, все это не имело в данный момент никакого значения, а имела значение только подготовка к войне. Мысль о войне волновала Роя больше, чем его неспособность управлять тремя имеющимися в его распоряжении силами. Способ ведения войны, который они сейчас планировали, в его мире был бы признан архаич shy;ным. Сам Рой рассматривал войну вообще как безличностную; не как конфликт между людьми, но исключительно как битву идей. Врага бомбили или обстреливали. Танки и пушки стреляли друг в друга. В воздухе воевали самолеты. Ты никогда не видел врага в лицо. О битвах лицом к лицу с врагом Рой слышал разве только из рассказов своей бабушки. Когда-то давно она служила в армии при пехоте. Ему вспомнилось, как бабушка поддразнивала деда, убежденного пацифиста, противника войны, в которой она принимала участие. Дед никогда не принимал ее шуток, и сейчас, перед лицом надвигающегося сражения, Рой прекрасно понимал его.

Ему не очень по нраву было и форсированное привлечение научных достижений в этот мир. Как легко он восстановил в памяти способ изготовления бомб, используя порох! Одно время Рой гордился тем, что является дальним потомком Альфреда Нобеля, хотя это было слишком отдаленное родство. Особенно он гордился тем, что его знаменитый предок учредил премию Мира после того, как выяснилась ужасная разрушительная сила его изобретения, динамита. И вот сейчас Рой возрождал это изобретение с одной-единственной целью – убивать и калечить людей.

Пока что наука не торопилась предоставлять ему большое преимущество. Алхимикам еще не удалось найти нужную пропорцию для трех составляющих. Накануне Рой наблюдал, как они подожгли факелом кучку самодельного пороха. Холмик запузырился, раздулся, приобрел черный цвет, и в конце концов на его месте остались какие-то змеевидные полоски. Вонь была ужасная, а вот нужного эффекта – быстрого, интенсивного возгорания – не получилось. Рой почувствовал разочарование, когда аптекари повернулись и посмотрели на него, ожидая указаний. Все, что он мог им сказать – это продолжать испытания.

С катапультой дело обстояло немногим лучше, хотя, казалось, ее сооружение не было столь сложным с точки зрения физики. Мастера, привлеченные к ее сооружению, выполнили свою задачу, но когда они попробовали испытать ее, оттягивая огромный рычаг назад при помощи, как им казалось, толстой веревки, то свитый из травы шнур преждевременно лопнул. Катапульта подскочила, и ее главный рычаг, оторвавшись, со страшным треском шарахнул по каменной площади. К счастью, никто не пострадал, но катапульта оказалась сильно повреждена и требовала серьезного ремонта, для чего требовалось несколько дней. Если войска Мордета подойдут быстро, Прадата утеряет преимущество обладания дальнобойным орудием. Рой чувствовал, что его попытки помочь Прадате в предстоящей войне могут оказаться безуспешными.

Он также продолжал спорить сам с собой по поводу собственно войны. Ему пришлось признать, что уничтожить Мордета абсолютно необходимо. Ничто не могло оправдать его. Возможно, следует казнить и Кроту, хотя Рой надеялся, изложив совету свои взгляды на цивилизованный способ решения подобных вопросов, убедить старейшин судить Кроту за его преступления. Но когда все кончится? Гражданская война – это кровавый, очень нежелательный способ решения проблем, стоявших перед Кешьей.

Есть ли альтернатива массовому уничтожению войск Мордета? Согласно сведениям, полученным от Митры, Мордет запретил использование Четырех Начал, уничтожал своих солдат, осмелившихся не подчиниться. В то же время Черный Лорд совершенствовал свое искусство владения черными силами, не делясь этим искусством ни с кем. Отсутствие в армии Мордета черных магов могло оказаться важным фактором окончательного исхода войны. Рой знал, что может контролировать посох таким образом, чтобы тот не убивал людей, а просто лишал их чувств. Будут ли так же поступать остальные маги?

Множество вопросов продолжало бушевать в голове Роя, словно шторм, и он, устав сопротивляться, искал спокойную гавань. Наконец, такая гавань была найдена; единственное, чему он полностью мог довериться, – поэзия. Эта идея отвлекла его от мрачных раздумий и, прогнав мысли о войне, дала какую-то надежду. Он подошел к куче наваленных друг на друга деревьев, принесенных откуда-то морем, и уютно пристроился с подветренной стороны. Вслух он произнес строки из Вордсворта, звучавшие словно мольба о надежде:

Одинокий, как облако, высоко

Над долинами и холмами плывущее,

Я бродил и увидел толпу пред собою -

Золотые нарциссы, во множестве

У озера под деревьями растущие.

От легчайшего ветерка

Трепетали они

И порхали…

Рой посмотрел вверх на чистое, совершенно безоблачное небо, успев заметить последнюю вспышку утренней звезды перед восходом солнца.

– Это символично, – пробормотал он. – Ни единого облачка в небе. Ни единого цветочка на земле. Почему не слагают романтические поэмы о пустынях?

Он опустил голову и посмотрел на море, разлившееся словно по всей земле. Довольно далеко от Роя над морем кружилась чайка, от которой отражался свет восходящего солнца, словно мед, стекающий с ее крыльев. Он поднялся, опершись на посох, и протянул руку, как протягивает величественное дерево свои ветви навстречу возвращающейся птице.