Вера Бокова - Повседневная жизнь Москвы в XIX веке

• Название: Повседневная жизнь Москвы в XIX веке
• Автор: Вера Бокова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03367-2

На основе дотошного изучения и обобщения обширных архивных документов, воспоминаний и дневников московских старожилов, трудов историков, записок и сочинений писателей, журналистов и путешественников, как отечественных, так и зарубежных, автору удалось воссоздать многомерную и захватывающую панораму Москвы, сложившуюся после великого пожара 1812 года. Вторая столица предстает как город святой и древний, красивый и уродливый, но постоянно обновляющийся, город «нелепия и великолепия», с такой же, как он сам, контрастной и причудливой повседневной жизнью московских обитателей и обывателей всех сословий — дворян, купечества, мешан, мастеровых и фабричных, студентов и священников, нищих, юродивых и святых. Из книги также можно узнать о городском хозяйстве и властях — от будочника до генерал-губернатора, о семейных торжествах царствующего дома, религиозных традициях, праздниках и увеселительных садах, театральных и ярмарочных действиях, студенческих пирушках и волнениях, спорте.

---

На перекрестках устраивали триумфальные арки. Вдоль улиц, по которым проходило шествие, кое-где возводили трибуны для зрителей. Попасть на трибуны можно было по билетам, полученным у городских властей. Безбилетная публика наблюдала за происходящим с поставленных друг на друга ящиков, скамеек, заборов, фонарных столбов, а также из окон домов (владельцы домов с хорошим обзором продавали такие места за деньги и даже устраивали в оконных нишах что-то вроде многоступенчатых трибун).

Император обычно ехал верхом в сопровождении живописного конвоя из лезгин и черкесов в национальных костюмах, следом за государем гарцевали его сыновья, великие князья и иностранные принцы, приглашенные на торжество. Царская лошадь была подкована серебряными подковами с серебряными гвоздями (по окончании праздника подковы передавались на хранение в Оружейную палату). Императрица и другие члены царской семьи следовали за ними в золоченых каретах, запряженных цугом (в карете императрицы восемь белых лошадей). За ними в каретах и верхом следовали раззолоченная свита, гвардейские кавалерийские части, представители населяющих Россию народов в национальных костюмах, депутации дворянства и казачьих войск, придворный оркестр и Императорская охота — царские ловчие, стремянные и доезжачие, и длинная процессия растягивалась на километры, так что прохождение всех занимало часа два.

Процессия двигалась по Тверской-Ямской, затем по Тверской, с остановками у Триумфальных ворот, Страстного монастыря, дома генерал-губернатора, у Воскресенских ворот. В этих местах были построены специальные павильоны для представителей московских учреждений. Потом шествие сворачивало на Красную площадь, сплошь уставленную трибунами, и через Спасские ворота попадало в Кремль. После службы в Успенском соборе Кремля кортеж разворачивался и через Никольские ворота выходил на Никольскую улицу, а оттуда по Мясницкой и через Красные ворота двигался в Немецкую слободу, где располагались царские дворцы.

После возведения к 1849 году Большого Кремлевского дворца в церемониал были внесены изменения, и шествие стало заканчиваться в Кремле.

После торжества коронования в Успенском соборе Кремля, на которое пускали только по приглашениям, в Москве начинались многодневные празднества. Проводились приемы, парадные обеды в Кремлевском дворце, гала-спектакли в Большом театре, балы, маскарады. Дома, в которых устраивались мероприятия в честь коронации (Благородное собрание, Манеж), украшались и изнутри — сооружались беседки, палатки, зимние сады и т. п.

Нередко в программу праздников включались войсковые маневры и охоты. К коронациям часто приурочивались освящения больших храмов или открытие каких-либо общественных учреждений (к примеру, во время коронования Александра III был открыт Императорский Исторический музей и освящен храм Христа Спасителя). Тогда же, во время коронации Александра III, в мае 1883 года, М. В. Лентовским было устроено на улицах города костюмированное шествие «Весна-Красна».

Все московские сословия, городская дума, земство, офицерские собрания, митрополит, некоторые частные лица устраивали парадные приемы и обеды в честь государя со свитой, дипломатического корпуса, а также прибывших на коронацию из Петербурга гвардейских частей. Традиционны были праздники, даваемые дворянством в Благородном собрании, и обеды, устраиваемые купечеством в Манеже.

На состоявшемся 23 мая 1883 года на Сокольничьем поле обеде войскам, данном в честь коронации Александра III от московской городской думы и управы, было угощение: «холодная солонина, пирог с начинкой, лапша с говядиной, жаркое — свинина, сладкое — пряник Водка, пиво, мед, красное вино». Каждому гостю на обеде вручили на память о торжестве «от города Москвы» кружку, тарелку, чашку и ложку. Оркестр военной музыки под управлением В. В. Вурма играл народный гимн «Боже, Царя храни», коронационный марш и народные песни (для солдат), а оркестр под управлением С. И. Танеева (для офицеров) — «Увертюру» Рубинштейна и сочинения Глинки, Даргомыжского и Чайковского.

Вечерами, помимо пышной иллюминации, в разных частях Москвы устраивались фейерверки. Так, при коронации Александра II был фейерверк на площади перед Кадетским корпусом (в Лефортове). Сначала с балкона по натянутой проволоке была пущена ракета-«бабочка», зажегшая щиты с изображениями, причем «когда зажегся щит, на котором был изображен молящийся Сусанин, то музыка заиграла „Славься“; зрелище было трогательное»[357]. Потом пускали бесчисленные разноцветные ракеты.

Для народа обязательно устраивались бесплатные гулянья на какой-нибудь большой площади. В коронацию Александра I они проходили в Сокольниках, Николая I — на Девичьем поле, а при Александре II, Александре III и Николае II — на Ходынском поле.

Всю огромную площадь, отведенную под народный праздник, уставляли накрытыми скатертями длинными столами и скамейками. «На этих столах, — вспоминал М. Назимов, очевидец коронационного праздника Николая I, — установлено было бесчисленное количество разрезанных на куски окороков, говядины, телятины, баранов с золотыми рогами, пирогов, сыров и прочего, а посредине столов возвышались пирамидами разные печенья. В интервалах между столами находились фонтаны с бассейнами красного и белого вина. За столами в разных местах помещались открытые увеселительные балаганы, карусели, качели, столбы с сюрпризами, труппы волтижеров и прочее, с музыкою и песенниками. Все эти принадлежности обеда и гулянья украшались высокими разноцветными флагами и цветочными гирляндами»[358]. Иногда фрукты и разные лакомства развешивали и на растущих возле места гулянья деревьях. По краю площади были устроены крытые трибуны для «чистой публики», приглашенной полюбоваться на народный праздник, и императорская ложа в отдельном павильоне.

До начала торжества пришедшая на праздник празднично разодетая толпа — от ста до двухсот тысяч человек, как считали тогдашние газеты, оттесняемая полицией и жандармами, стояла за веревочным ограждением. Ждали приезда государя. Когда на краю поля появились император верхом, со свитой, и императорская семья в экипаже, громогласное «ура» возвестило о их прибытии. Царь со свитой дважды объехал все поле и занял место в отведенной для него ложе. Когда все гости расселись по местам, Николай поднялся и громко прокричал: «Дети мои, все это для вас!» В тот же момент возле царской ложи взвился белый сигнальный флаг с гербом, фонтаны забили вином, веревки ограждения упали, и толпа набросилась на выставленное угощение. «Не прошло и минуты, — писал очевидец, — как на столах все было разобрано, и на них бегали уже посетители, обирая остатки. Фонтаны запружены народом. Ковшей, конечно, не достало, берут шапками, шляпами, пьют лежа, прислонившись к бассейну, некоторые столкнутые в них и купаются»[359]. Те, кому не досталось еды (которую традиционно не ели, а уносили с собой), с криками «Тут все наше! Царь-батюшка сказал, что мы здесь хозяева!» принялись ломать сами столы и скамейки и обдирать скатерти. Пока часть толпы любовалась на вольтижеров и канатоходцев, другие стали «карабкаться на возведенные для благородной публики павильоны и амфитеатры со стульями и креслами, предоставленными городскими властями. Еще не вся публика успела покинуть эти хрупкие строения, как чернь стала овладевать банкетками и стульями и срывать драпировку и украшения»[360]. Дамы в ложах завизжали; прискакал обер-полицмейстер Шульгин с эскадроном казаков, и те принялись работать нагайками, но большого эффекта это не произвело. Тогда в дело были пущены пожарные, дежурившие на краю поля, и под напором воды и преследуемые казаками дебоширы были разогнаны.

По поводу этого праздника писатель М. А. Дмитриев возмущался: «Русский народ жаден и не способен ни к спокойному наслаждению, ни к порядку; удовольствие для него всегда сопровождается буйством. По первому знаку толпа бросилась на столы с остервенением, а никакая сила не удержит воли, когда не удерживает ее закон моральный и приличие. (…) Благоразумнейшие из народа или, лучше сказать, те, которые не добрались до добычи, остались доканчивать пир, и за недостатком белого и красного вина утешать себя сивухой; эти благоразумнейшие, вероятно, домой не воротились, а остались и ночевать на Девичьем поле. Благотворная ночь осенила их своим покровом, а на рассвете убрала их благотворная полиция»[361].

Несмотря на инцидент и учитывая масштабы толпы, пострадавших в тот день было немного: 14 ушиблено и трое покалечено, а смертных случаев не было ни одного. В общем, это было почти идеально. Народные праздники такого рода (а традиция их была очень давней) почти никогда не обходились без человеческих жертв. Практически всегда были задавленные, захлебнувшиеся в винном бассейне, до смерти избитые в свалке, — и в этом ценители русской народности даже находили некое молодечество, показатель своеобразного богатырского духа «черни».