Вера Бокова - Повседневная жизнь Москвы в XIX веке

• Название: Повседневная жизнь Москвы в XIX веке
• Автор: Вера Бокова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03367-2

На основе дотошного изучения и обобщения обширных архивных документов, воспоминаний и дневников московских старожилов, трудов историков, записок и сочинений писателей, журналистов и путешественников, как отечественных, так и зарубежных, автору удалось воссоздать многомерную и захватывающую панораму Москвы, сложившуюся после великого пожара 1812 года. Вторая столица предстает как город святой и древний, красивый и уродливый, но постоянно обновляющийся, город «нелепия и великолепия», с такой же, как он сам, контрастной и причудливой повседневной жизнью московских обитателей и обывателей всех сословий — дворян, купечества, мешан, мастеровых и фабричных, студентов и священников, нищих, юродивых и святых. Из книги также можно узнать о городском хозяйстве и властях — от будочника до генерал-губернатора, о семейных торжествах царствующего дома, религиозных традициях, праздниках и увеселительных садах, театральных и ярмарочных действиях, студенческих пирушках и волнениях, спорте.

---

Везде картина была одна и та же: «Внизу, в большом подвальном помещении, ютились в тесноте и грязи самые что ни на есть отбросы, настоящая голь, пьяная, грязная, постоянно почти ссорившаяся, страшная, а наверху сдавались углы, каморки, койки. Здесь было немного почище, но в общем и там, и здесь царствовал один и тот же бог — нужда»[288]. «Квадратная, большая, с низким (высокий человек стукался головой) потолком комната-сарай тонула в каком-то вонючем, кислом, щекочущем горло полумраке. Там и сям по углам, близко и далеко, мелькали огоньки от горевших свечных огарков, около которых сидели, стояли и двигались люди»[289].

Со второй половины XIX века самым известным и наиболее характерным трущобным районом Москвы стала знаменитая Хитровка.

В начале 1860-х годов рынок труда на Варварской площади был ликвидирован и переведен в более отдаленные районы. При этом он разделился надвое: приезжавшие в Москву мужики-отходники, имевшие в руках востребованную в городе профессию — плотника, столяра, печника, каменщика и пр. (то есть мастеровые), — отправлялись на площадь Красных ворот и здесь, сбившись в артели, ждали (и довольно быстро дожидались) нанимателя.

Крестьяне же, не умевшие делать ничего полезного в городе и имевшие на продажу только пару рук и готовность выполнять любую работу (чернорабочие), отправлялись за Покровку, где на месте нынешнего Покровского бульвара был военный плац, а за ним — Хитров рынок.

Этот рынок возник еще в 1820-х годах рядом с владением генерала Хитрово (его собственный дом сохранился до наших дней во дворе углового дома по Большому Трехсвятительскому переулку) на его земле. В те времена это было окраинное место, довольно глухое — на соседнем Воронцовом поле в оврагах «пошаливали» — и не слишком населенное, но в то же время вполне приличное: соседями Хитрово были Н. Н. Демидов, граф Ф. А. Остерман, Д. Н. Лопухина. Зеленной рынок стал пользоваться некоторым успехом, особенно перед праздниками, когда здесь был большой привоз и вереницы возов с поросятами, телятами, битой птицей и дичью тянулись по всем окрестным переулкам и даже по Солянке.

С переводом сюда рабочего рынка Хитровка еще более оживилась, и дальше ситуация развивалась по тому же сценарию, что ранее с Толкучкой: наем разнорабочих (а на иное клиенты Хитровки не годились) шел довольно вяло, много народу оставалось невостребованным и ему нужно было где-то спать, есть и развлекаться. Затем сюда, как на всякое торговое место, потянулись проходимцы и бродяги всех мастей… — и появилась та Хитровка, о которой столь красочно писал В. А. Гиляровский, а до него С. Ф. Рыскин и другие бытописцы. В 1890-х годах, когда Толкучий рынок был ликвидирован, на Хитровку переселились и его обитатели. В конце века люмпенов на Хитровке стало так много (одновременно жило до 4–5 тысяч человек), что, как острили тогда, образовалась даже не одна «золотая рота», а целый «золотой полк». Близость к Хитровке чувствовалась уже на Солянке: здесь то и дело встречались люди в лохмотьях, замызганные, с опухшими от пьянства и нередко украшенными «фингалами» лицами.

«Большая четырехугольная, поперек продолговатая площадь вся обставлена домами, — описывал это место П. Д. Боборыкин. — Справа смотрит на нее желтое здание Мясницкой части с каланчой и каменным забором. Кругом и поблизости в переулках, идут двух — и трехэтажные дома с трактирами, пекарнями, кабаками и пивными, с ночлежными квартирами. В солнечный день с раннего утра две трети рынка покрыты сплошной массой народа, пришедшего искать заработка. Мужчины скучиваются на самой средине и ближе к торгу, к навесам торговцев и возам; женщины занимают все правое крыло площади. Летом красный и розовый цвета сарафанов и фартуков так и мечутся вам в глаза. Сотни крестьянок приходят сюда предлагать себя во что угодно: в кухарки, поденщицы, горничные, прачки, работницы. Между ними шныряет городская женская прислуга, хорошая и плохая. В конце торга, если кто останется без места, тут же ложатся на мостовую, отдыхают или просто спят, едят что попало, а ночь проводят в ночлежных, если есть в кармане пятак»[290].

Пропитаться можно было в окружавших рыночную площадь «закусочных лавках», на вывесках которых значилось «Вареная ветчина и рыба». Здесь продавались вареные и жареные, обильно наперченные и сдобренные луком колбаса, головизна, брюшина и печенка, картошка во всех видах, промозглые соленые огурцы и кислый квас, которым хорошо снималось похмелье. Имелось также несколько трактиров, наиболее знамениты из которых были «Сибирь», «Пересыльный» и «Каторга». «Из трактиров самый характерный — „Каторга“, — писал П. Д. Боборыкин. — В рыночные дни, с сумерек, просторные комнаты этого заведения наполняются публикой обоего пола. Идут чаепитие и выпивка, толкуют о своих заработках, и законных, и подспудных…»[291] Несмотря на дурную репутацию и очень специфическую публику, среди которой встречались беглые каторжники с неуспевшими еще вырасти на обритой половине головы волосами, это были вполне традиционные трактиры — с половыми в белом, с салфетками на столах и даже с музыкой в виде какого-нибудь доморощенного хора.

Район Хитрова рынка имел как временных, так и постоянных жителей. Здесь оседали «стрелки» (нищие) разной специализации, всевозможные «бывшие» — оказавшиеся на дне отставные офицеры, бывшие помещики, старые барыни, выгнанные со службы чиновники, уголовники, алкоголики. Оставалось здесь жить и довольно много пришедших на заработки крестьян. Оказавшись (как всякий отходник) здесь зимой в поисках заработка, пришлый мужичок довольно часто попадал в стандартную для этих мест ситуацию: долго не работая, проживал все деньги или же его обворовывали в ночлежном доме. При этом он часто лишался паспорта. Развеять горе он отправлялся в ближайший кабак, пил с горя и довольно быстро пропивался: на Хитровке, как и в других подобных местах, на это существовала хорошо поставленная система. Если на мужике была добротная одежда, то либо на нее находился покупатель, либо кабатчик принимал ее вместо денег. Тут же выискивался старьевщик, который оценивал тулуп или другую одежду и предлагал за нее, к примеру, 15 рублей, одновременно выдавая владельцу «сменку» — какое-нибудь старое пальто или пиджак на вате. Через какое-то время с помощью трактирных завсегдатаев (а русский человек не пьет в одиночку) деньги заканчивались, и мужик предлагал кабатчику вместо денег — пальто. Та же процедура (только денег уже меньше) и новая «сменка» — рваный суконный армяк. Вслед за верхней одеждой та же участь постигала сапоги, шапку, штаны, рубаху — и в результате на свет появлялся «хитрованец» — в дырявых штанах, изодранном пиджаке прямо на голое тело, заколотом у горла булавкой, и галошах на босу ногу, а то и просто в одном халате, под которым светилось не особо прикрытое естество. Стыдливо запахиваясь, такой «золоторотец» объяснял: «Уж извините, православные, потому всей моей одёжи один этот халат остался, давеча сапоги и шапку пропил».

С этого времени надежды на нормальную жизнь исчезали, и горемыка уже не мог никуда деться с Хитровки: на пристойную работу его никто бы не взял, а на отъезд из Москвы не было денег. Он поневоле толокся вблизи рынка — более дальних вояжей его более чем легкий костюм не позволял, — пытался как-то «сшибить копейку», грелся по кабакам, смутно надеясь на дармовую выпивку, кормился в основном даровой закуской со стойки (где дадут, а где и выгонят), ночевал в ночлежках и мечтал о полицейской облаве, когда его, как беспаспортного, заберут и отправят по этапу домой вместе с другими беспаспортными или владельцами просроченных паспортов.

Со временем выяснялось, что и на Хитровке можно выжить: даже если не находилось пятака на ночлег, можно было пойти в бесплатную ночлежку Ляпиных, а обед найти в благотворительной бесплатной столовой. К тому же редкая булочная или мелочная лавка отказывала просящему в подаянии вчерашним хлебом. Многие московские монастыри по утрам бесплатно кормили всех желающих хлебом и квасом: для этого в ограде обители устраивалось специальное окошко. В самом крайнем случае можно было добровольно отправиться в работный дом, хотя этого варианта московские босяки не любили и побаивались.

Работный дом в Москве был основан в 1837 году, при активном участии известного писателя, автора повести «Тарантас» графа В. А. Соллогуба, служившего по тюремному ведомству. Бывая в Англии, Соллогуб заинтересовался тамошними работными домами и счел такие учреждения полезными для России, как места «для занятия нищих работою и для предоставления заработка лицам, добровольно обращающимся в него за помощью».

Для размещения Работного дома был приобретен один из домов князей Юсуповых в Большом Харитоньевском переулке (напротив известных всей Москве «палат Волкова-Юсупова») и в нем устроено мужское отделение на 300 мест, а еще женское и детское отделения и отделение «для неспособных к труду». По местонахождению заведение часто именовалось среди бедноты «Юсуповым работным домом».