Олег Вишлёв - Сталин и Гитлер. Кто кого обманул

• Название: Сталин и Гитлер. Кто кого обманул
• Автор: Олег Вишлёв
• Издательство: Издательство Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-44168-6

Олег Викторович Вишлёв - один из самых известных российских историков, занимающийся проблемами отношений между СССР и Германией накануне войны. В его книге рассмотрены все аспекты советско-германского Пакта о ненападении 23 августа 1939 г., освещаются деятельность советских и германских спецслужб, проводившиеся ими операции в 1939-1941 гг.

Вопреки мнению официозных историков автор утверждает, что в это время СССР под руководством Сталина не сдал свои позиции под давлением гитлеровской Германии, но, напротив, усилил их, создав мощную военную, дипломатическую и разведывательную базу, которая помогла Советскому Союзу выстоять в 1941 году, а в дальнейшем одержать победу над Германией.

Работа основывается на германских политических, военных, дипломатических и разведывательных документах, большинство из которых впервые публикуется на русском языке.

---

«Такого рода высказывания Сталина, — сообщает далее Хоффман, — немцам были известны и раньше. Начальник Отдела иностранных армий Востока Генерального штаба сухопутных сил доложил 18 октября 1942 г. о совпадающих "независимо друг от друга составленных сообщениях" трех военнопленных советских офицеров о речи Сталина. По их словам, речь Сталина содержала следующее: "1) призыв приготовиться к войне с Германией; 2) высказывания о военных приготовлениях Красной Армии; 3) эра мирной политики Советского Союза закончилась. Отныне необходимо расширение Советского Союза на запад силой оружия. Да здравствует активная наступательная политика Советского государства! 4) война начнется в самом недалеком времени; 5) высказывания о блестящих перспективах победы Советского Союза в войне с Германией. Одно из трех сообщений содержит примечательное высказывание о том, что существующий мирный договор с Германией является лишь обманом и занавесом, за которым можно открыто работать"».

«Ключевые положения речи Сталина 5 мая 1941 г., — продолжает Хоффман, — подтвердили генерал-майор И.П. Кру- пенников (3-я гвардейская армия) и генерал-лейтенант Л.А. Мазанов (30-я армия). С ними беседовал советник посольства Хильгер соответственно 18 января и 22 июля 1943 г. Кру- пенников... заявил, "что Сталин долгие годы последовательно готовился к войне с Германией и под благовидным предлогом, не нападая непосредственно на Германию, развязал бы ее самое позднее весной 1942 г. ... Конечной целью Сталина является завоевание мирового господства с помощью старых большевистских лозунгов освобождения трудящихся". Мазанов, наоборот, "заявил, что точно информирован о речи Сталина на банкете в Кремле 5.5.1941 г. Хотя он сам не присутствовал на этом мероприятии, он почти дословно процитировал высказывание Сталина о необходимости готовиться к наступательной войне". Первыми же свидетельствами на этот счет немцы располагали уже в самом начале войны... Полковник И.Я. Бартенев (53-я стрелковая дивизия) сообщил 15 июля 1941 г., что Сталин на банкете по случаю выпуска молодых офицеров немедленно отклонил тост за мирную политику, поднятый одним генерал-майором, и заявил: "Нет, политика войны!" Шесть офицеров из разных дивизий "как один" засвидетельствовали 20 июля 1941 г.: "При выпуске офицеров генерального штаба в мае этого года Сталин заявил следующее: "Хочет того Германия или нет, а война с Германией будет". В протоколе допроса полковника Н. Любимова (49-я танковая дивизия), составленном 6 августа 1941 г., говорилось: "Пленный подтверждает прежние показания о том, что Сталин в начале мая при выпуске офицеров из военной академии сказал, что война с Германией непременно будет"».

«Генерал-полковник Волкогонов, — завершает свои рассуждения Хоффман, — следующим образом резюмирует директивную речь от 5 мая 1941 г.:'"Вождь ясно дал понять, что война в будущем неизбежна. Нужно быть готовыми к безусловному разгрому фашизма". И далее: "Война будет вестись на территории противника, и победа должна быть достигнута малой кровью". Волкогонов цитирует некоторые ключевые документы, которые показывают, как после речи Сталина были форсированы приготовления к нападению»[257].

Разбор речи Сталина в статье Хоффмана сочетается с цитированием различных документов, касающихся как вопросов внешней политики СССР, так и военной доктрины, оперативного планирования Красной Армии, которые, по его мнению, также свидетельствуют о наличии у советского руководства в 1941 г. намерений развязать войну против Германии.

Несколько слов о творчестве Хоффмана

Всестороннее рассмотрение историко-политической концепции, которой придерживается Хоффман и другие представители так называемого «ревизионистского направления», не входит в задачи настоящего исследования. Наша цель — дать конкретный источниковедческий анализ тех документов, на которые опирается Хоффман, трактуя речь Сталина как «агрессивную» и «антигерманскую», т.е. выяснить аутентичность этих документов, допустимость их использования в качестве первоисточника, а также точность их цитирования и интерпретации Хоффманом. Это, в свою очередь, позволит составить представление о качестве документальной базы, на которую опираются приверженцы тезиса о «превентивной войне» гитлеровской Германии против СССР, об их методах работы с документами, о степени обоснованности их концептуальных построений.

Однако прежде чем приступить к разбору вышеприведенного отрывка из статьи Хоффмана, выскажем все же некоторые общие замечания, касающиеся его творчества в целом.

Как и писания Суворова, работы Хоффмана— это события не научной, а скорее политической жизни. Их сложно разбирать и критиковать с позиций академической науки, поскольку они лежат вне принятой в ней системы координат. Хотя Хоффман и является профессиональным историком, он4 явно не признает ни знаний, накопленных мировой историографией в изучении тех вопросов, которые его так занимают, ни выработанных ею общих принципов и методов анализа событий прошлого и работы с первоисточниками. Произведения Хоффмана оставляют впечатление, что такие понятия, как исторический контекст, причинно-следственная связь, контраргумент, для него вообще не существуют. Шокируют его приемы отбора, цитирования и интерпретации документов, а также обхождение с мнением других авторов.

Пытаясь оценить то или иное положение в трудах Хоффмана, невольно теряешься в догадках: что это — недоразумение или сознательно искажение фактов? Как может, например, исследователь, несколько десятилетий занимающийся военно-исторической проблематикой, не знать:

что понятия «нападение» и «наступление», которыми он оперирует, не являются синонимами;

что укрепление и модернизация вооруженных сил государства сами по себе еще не дают основания для его обвинения в подготовке агрессии, поскольку чаще всего диктуются необходимостью противостоять внешней угрозе, равно как не может являться таким основанием и уверенность государства, его вооруженных сил в своей победе в случае войны;

что наступательная военная доктрина СССР в тот период— это доктрина, предусматривавшая не нападение на противника, а переход в мощное стратегическое контрнаступление после того, как вражеские силы вторжения связаны и разгромлены в приграничных боях;

что военные намерения государства оцениваются не по проектам оперативных планов, которые генштаб любой армии плодит в великом множестве в расчете на все случаи жизни, и не по репликам и тостам на банкетах, а по тем документам, которые утверждены правительством и приняты вооруженными силами к исполнению;

что недопустимо давать оценку принципиальным политическим вопросам на основании показаний нескольких военнопленных, полученных неизвестно каким способом и при каких обстоятельствах, тем более зная, что армейские майоры, полковники и даже генерал-майоры — это фигуры, которые, как правило, не посвящены в тайны большой политики, а цитируемые показания противоречат показаниям подавляющего большинства других военнопленных?

Список недоуменных вопросов, которые вызывают работы Хоффмана, можно было бы продолжить. Однако обратимся к разбору конкретных аргументов, с помощью которых он пытается доказать, что 5 мая 1941 г. Сталин якобы говорил военным о намерении СССР напасть на Германию.

Ошибка Александра Верта. Негожие свидетели: Хильгер, Риббентроп

Свидетельство Верта, с которого Хоффман начинает свои рассуждения, приверженцы тезиса о «превентивной войне» уже давно рассматривают как один из наиболее веских аргументов, подтверждающих их версию. Оно имеет для них исключительную ценность, поскольку исходит из лагеря бывших союзников СССР в войне против Германии. Это обстоятельство позволяет им представлять высказывание Верта о том, что Сталин якобы говорил выпускникам военных академий: война с Германией «почти неизбежно» начнется в 1942 г. и, может быть, СССР возьмет инициативу ее развязывания на себя, — как неоспоримое. Однако свидетельство Верта, к которому апеллируют не только представители «ревизионистского направления», но нередко и его критики[258], требует к себе в высшей степени осторожного отношения. На это обстоятельство уже указывали исследователи[259].

Дело в том, что в 1941 г. советскими службами были пущены в оборот с небольшим интервалом две совершенно противоположные дезинформационные версии речи Сталина перед выпускниками военных академий. Одна версия была «подброшена» в мае— начале июня 1941 г. германским журналистам в Москве, другая, после того как война уже началась (на это время указывает в своей книге Верт), — британским. Ни та ни другая версия, как о том можно судить, сравнив их с «краткой записью» речи Сталина 5 мая 1941 г. (см. Приложение), не имели ничего общего с тем, что говорилось в действительности. Обе версии были нацелены на решение конкретных политических задач. С помощью одной накануне войны пытались повлиять на немцев, подтолкнуть их к переговорам и тем самым предотвратить, хотя бы временно, военное столкновение. С помощью другой, когда война уже началась, Кремль рассчитывал оправдать перед англичанами свой курс в отношении Германии после 23 августа 1939 г. и подчеркнуть, что Советский Союз, хотя и сотрудничал с Германией, намеревался-де в самом ближайшем будущем силой оружия покончить с ее господством в Европе. Такая версия отвечала потребностям СССР в налаживании союзнических отношений с Великобританией в рамках антигитлеровской коалиции. Неслучайно версия сталинской речи, «подброшенная» в 1941 г. Верту, учитывая ее характер и причины появления на свет, была впоследствии опущена им при издании на русском языке авторизированного перевода его книги[260].