Луи Буссенар - Десять миллионов Рыжего Опоссума. Через всю Австралию

• Название: Десять миллионов Рыжего Опоссума. Через всю Австралию
• Автор: Луи Буссенар
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1992
• ISBN: 5-86218-008-7

«Десять миллионов Рыжего Опоссума» — приключения в далекой Австралии, где каждый туземец может оказаться людоедом, где природа грозит многими опасностями… Однако неустрашимые путешественники преодолевают все препятствия благодаря своему мужеству, образованности и непоколебимому желанию достичь заветной цели.

_{Художник А. Махов}

---

— Эй, пес, что ты там нашел? Отлично, Мирадор, отлично, умница!

Собака издает глухое рычание, шумно вдыхает воздух. Ее черный нос подрагивает, уши встают и опускаются, как будто слух призывается на помощь обонянию. Значит, здесь прошел зверь. Пес рвется вперед, ускоряя бег…

— Молодец, Мирадор, давай!

Под оглушительные крики попугаев, заинтригованный, продвигаюсь шаг за шагом, держа палец на курке. И вот меня настигает волна воздуха, пропитанная характерным запахом зверя, похожим на запах лисицы, только более резкий, ближе к запаху представителей фауны, именуемых вонючками.

Вскоре Мирадор загоняет какое-то существо в заросли гелиотропов. Оно бьется и хрипит, чувствуя свой конец, бросается вперед, потом отступает назад. Мне это начинает надоедать.

— Пиль, Мирадор, пиль! — приказываю я.

Собака делает рывок. Следуем за ней, но, к нашему удивлению, Мирадор вдруг останавливается и начинает с остервенением лаять на удивительное животное величиной с кошку, которое то прыгает, как жаба, то ползет, как летучая мышь[111].

Оно издает странный крик, похожий на воронье карканье, а затем, поддерживаемое крыльями без перьев, тяжело взлетает более чем на пятьдесят метров и усаживается на ветке камедного дерева.

Открываем огонь, но без особого успеха. Может быть, все дело в слишком мелкой дроби? Перезаряжаем ружья на дробь более крупную и все вместе крадемся к дереву, на котором сидит, свесив хвост и вцепившись когтями в ветку, летающее четвероногое. Однако хитрая бестия не ждет, пока мы приблизимся: она снова взлетает, расправив, сколько можно, свои неуклюжие крылья, и, шлепая ими, достигает высоты по меньшей мере ста пятидесяти метров. Кошка-мышь уже явно устала и тяжело опускается на ветку, накрепко вцепившись в нее, несмотря на то, что та прогнулась и сильно качается.

Теперь дело за нами.

Звучит выстрел, и дичь падает с легким шумом.

— Вот чудеса! — восклицает МакКроули, рассматривая трофей. — Да у этого животного хвост служит рулем, на животе сумка, а в ней два детеныша. Месье ученый, как же оно именуется?

— Если не ошибаюсь, — говорю я растерянно, — некоторые авторы называют его галеопитеком, что по-гречески означает примерно «летающая кошка».

— Давайте попробуем! — плотоядно смотрит на «кошку» голодный моряк.

— Браво! А где?

— Прямо здесь. Вот ручеек и попугаи, которых можно через несколько минут подстрелить и поджарить. А зеленый ковер послужит скатертью.

Сказано — сделано. Костер разожжен, дичь жарится, потрескивая, и немного времени спустя мы усиленно работаем челюстями.

Несмотря на полную безвредность жидкости, добытой из ручья, нас охватывает приятная истома, сонными глазами каждый следит за спиралью дымка от своей сигары.

Канадец Френсис складывает охотничий нож, лезвие которого убирается со щелчком. Прежде чем кто-либо начинает хоть что-то понимать, великан вдруг вскакивает и, расставив длинные ноги, посылает пулю из карабина в сторону ручья.

— Попал! Ах, разбойник, теперь не уйдешь! — кричит Френсис, сияя.

— Кого вы подстрелили?

— Месье Б., — восклицает канадец, — я убил его для вас.

— Но кого?

— Орниторинхуса[112].

— Вы убили орниторинхуса?

— Уверен в этом. Посмотрите на кровавый след.

Действительно, видим широкую красную полосу, ведущую к ручью, на поверхности которого булькают пузырьки.

— Подождите, сейчас и он сам появится.

Канадец оказался прав. Проходит с полминуты, и животом вверх всплывает самое удивительное животное из всех существующих.

Хотя теоретически я знаю его строение и необычную анатомию, все равно рассматриваю с превеликим интересом. Остальные охотники разделяют мое любопытство, ибо, кроме канадца и старого австралийца, никто из нас никогда не видел ничего подобного.

Поворачиваем добычу из стороны в сторону и все более громко выражаем удивление.

Первое сообщение, полученное в Европе об этом необычном четвероногом, вызвало всеобщее негодование ученых всех стран. По какому праву это существо, не имеющее никакого «научного гражданства», пытается опровергнуть все классификации? Слишком поздно оно появилось, и тем хуже для него! Все места уже заняты.

И вообще, к какому виду его отнести, как назвать? К птицам — не причислишь, ибо оно не летает. У него есть четыре лапы, чтобы бегать и плавать, есть и сосцы, чтобы кормить детенышей, значит, млекопитающее? Но как тогда быть с перепончатыми лапами и утиным носом? И в довершение всего с тем, что его самка откладывает яйца!..

Отчаявшись найти решение этой трудной проблемы, ученые единственный раз дружно расписались в своем неведении и единогласно решили, что такого австралийского животного попросту не существует.

Однако то, что происходило в другом полушарии, не имело никакого значения для самого героя научного конфуза. Самки продолжали откладывать яйца и заботливо питать молоком потомство.

Если решение профессоров нимало не тревожило покой животного, то австралийские колонисты, не желая слыть обманщиками и справедливо возмутившись оскорблением, нанесенным одному из обитателей их новой родины, решили проучить премудрых скептиков. В один прекрасный день зоологи Европы остолбенели, узнав, что два скваттера, приехавшие в Глазго, привезли с собой шесть прекрасно законсервированных экземпляров животного, не признаваемого ученым миром.

Оживленно беседуя на эту тему, мы вернулись в лагерь с превосходной добычей, которая, можете мне поверить, была весьма желанной, поскольку уже три дня члены экспедиции питались исключительно консервами.

Я боялся, что мой бедный Сириль, оставшийся в «полевом госпитале», узнав о наших подвигах, пошлет к черту свою рану. Вовсе нет, он сияет, нисколько не сожалея о том, что не сделал ни одного выстрела. По-моему, он даже благословляет свое ранение, ибо оно обеспечило ему свидание с милой Келли. Ну что ж, мой герой, все прекрасно, подождем завершения экспедиции, похоже, оно будет напоминать конец романа.

Я же тщательно почистил свой карабин, а потом принялся свежевать добытого утконоса. Благодаря захваченному с собой запасу мыла, содержащего мышьяк, удается сохранить шкуру животного в прекрасном состоянии. Хочется привезти ее домой, где она хорошо будет смотреться в моем большом стеклянном шкафу с трофеями охотника-натуралиста.

ГЛАВА 10

Переход через тропики. — Нашествие крыс. — Песчаная пустыня. — Нехватка воды. — Эпизоотия[113]. — Непоправимые несчастья. — Мы вынуждены бросить четыре повозки. — Офтальмия. — Дерево от лихорадки. — Ужасные последствия солнечного удара.

— Двадцать три с половиной градуса южной широты и сто тридцать пять градусов восточной долготы, — объявил майор, определявший наше местонахождение. — Господа, пересекаем тропик[114] Козерога.

— Спасибо, майор, — поблагодарил МакКроули, растянувшись под квадратным куском парусины, прикрепленным к четырем большим деревьям, не отбрасывавшим тени. — Хронометр так же, как и солнце, сообщает, что сейчас полдень, не так ли? Мы шли с трех часов ночи и проделали примерно семь-восемь французских лье.

— Превосходно, — оживился старый офицер. — Пробудем здесь до завтра. Слава Богу, после схватки с людоедами мы значительно приблизились к цели.

— И к счастью, без помех.

— Было бы пренеприятно, мой лейтенант, — как всегда, официально обратился Сириль к МакКроули, — каждый раз сталкиваться с австралийцами, желающими насадить нас на вертела или рассечь головы своим каменным оружием.

— Вполне разделяю ваше мнение, дорогой охотник, и до сих пор с содроганием вспоминаю о встрече с дикарями. Да, горячая была схватка!

— Бедняги! И почему только они ведут себя подобным образом с такими людьми, как мы, которые и мухи-то не обидят.

Да, вы, французы, — филантропы. Но, дорогой друг, когда делают омлет, разбивают яйца. Если хочешь колонизировать страну, нельзя останавливаться ни перед чем. Лучше убить каннибалов, которые хотят помешать другим попасть в этот рай, чем быть убитыми ими.

— Минуточку, лейтенант! Я предпочел бы сам мучиться, чем пролить кровь ближнего.

— Благодаря заботам нашего друга мы уже на ногах, раны зажили, пройдено триста километров после того злополучного дня, который мог стать для нас последним, — вмешался Робартс. — Еще одна неделя — и путешествие завершится. Так забудем же этот кошмар и простим несчастных, они более невежественны, чем виновны.

Сам МакКроули был олицетворением тех английских филантропов, которые препятствуют торговле чернокожими и поддерживают эмиграцию китайских кули[115], а будучи членами Общества против злоупотребления спиртными напитками и табаком, экспортируют колоссальное количество крепких ликеров и опиума. В Европе они возражают против смертной казни и требуют лучших условий содержания для заключенных, но преследуют без сожаления коренных жителей своих колоний.