Леонид Золотарев - Люди без имени

• Название: Люди без имени
• Автор: Леонид Золотарев
• Жанр: Биографии и Мемуары

Роман «Люди без имени» написан в конце 40-х и начале 50-х годов прошлого столетия Леонидом Михайловичем Золотаревым и нигде не публиковался, рукописи хранились в архивах семьи. Для автора, как и для миллионов русских людей, Отечественная война стала не только отражением национальной трагедии и национального триумфа, но и фактом собственной биографии…

---

Лейтенант, барон Пуронен, впервые отменил официально телесные наказания для военнопленных и ввел новую меру наказания — ставить с мешком за плечами, в котором тридцать два килограмма песку, или по команде «смирно» с вытянутыми руками. От первого наказания не избавлена и охрана. Максимальное наказание — восемь часов с ежедневным отстаиванием по два часа после работы. Легче перенести плети, чем стоять два часа с тридцатью двумя килограммами песка за спиной. Самое мучительное наказание стоять с вытянутыми руками, держа полено навесу. Руки клонятся вниз. Наблюдающий подставляет финку под локти, чтобы пленный не опускал руки вниз. Когда получишь укол в локоть, невольно поднимаешь руки на уровне плеч.

Пронос хлеба в лагерь считается преступлением. Найденный кусок хлеба, изделие для продажи — неизбежно влекут за собой наказание — мешок.

В системе лагерей военнопленных барон Пуронен — лицо не новое. До Никеля работал в Выборге.

Прекратились подсобные работы и стройки в поселке. Завод заработал. Пленные работают в три смены. Бригады переформированы, и большинство пошло в шахту. Предусмотрительный начальник склонных к побегу, отобранных Гавриловым, направил в лес. Постепенное ослабление и потеря сил — неизбежная судьба лесных бригад. Когда ослабеет человек, его направляют в другую бригаду, уже несклонного в смысле побега.

Леонид, Громов, Гаврила Быков и Васькин составляли ядро бригады. Избавлен только Солдатов: он снова работает кузнецом при шахте.

В лесной бригаде не разживешься ни табаком, ни хлебом, и не продашь ничего. От работы не увильнешь и не простоишь, каждому дана определенная норма. Единственным утешением друзей было то, что попал с ними хороший охранник. Фронтовик, раненый в ногу, он и сейчас продолжает прихрамывать. Арва, так зовут солдата, но военнопленные обычно называют его «красными петлицами», по цвету петлиц на френче.

Арва не молод, ему свыше трех десятков лет. Чистое и симпатичное лицо, стройная фигура, гладко зачесанные набок светлые волосы, равнодушное выражение глаз, делают его молодым и изумительно красивым. К его красоте идет и его кроткая натура. Он делает вид, что не замечает, когда русские пилят не заклейменные деревья. После окончания нормы позволяет пленным прекрасно выспаться или заниматься своими делами.

Лесная бригада никогда не имеет табаку — Арва не курит, зато избавлены от обысков при входе в зону, побоев и ненужных оскорблений и унижений.

Леонид принялся за старое — менять хлеб на табак. Друзья удивлены его поведением. Он не может побороть дурной привычки, влияющей на его здоровье. Это видит Арва. Всегда чистоплотный и аккуратный, он не постеснялся пойти на немецкую свалку и насобирать окурков для русских. Не обращая внимания на насмешки фрицев, он стал делать так каждый день. Часто они предлагали ему закурить, он отказывался. Военнопленные с каждым днем проникались чувством уважения к своему конвоиру.

— Сколько плохих и хороших охранников пришлось видеть русским за все время, но таких, как Арва, не встречалось. В нем есть что-то отличительное от других, — заметил Леонид. — Не будучи в силах помочь материально русским, он водит их на свалку собирать отбросы.

Вежливое человеческое обращение у солдата не только к своей рабочей бригаде, но и ко всем пленным.

Каждый выходной день приезжают немцы на машинах за русскими, которых продает охрана за водку на день для уборки мусора и других работ.

И тот, кто попадает к ним на работу, оказывается счастливцем. Двойная выгода: во-первых, у них легче достать хлеба и табаку, продать кольца, портсигары, ящики, и они кормят три раза в день; во-вторых, сохраняется своя пайка, привезенный хлеб не отбирается. Выехать к ним можно только по «милосердию» старшины лагеря. Раньше лесные бригады ездили в первую очередь, а при бароне путь для них был закрыт. Унижаться перед Гавриловым лесники не желали, и когда многочисленная толпа старалась прорваться к немцам, выглядывали в окно. Партия за партией уезжает на машинах. Желающих много. Подошла еще машина. Туда нужно только десять человек.

В барак пришел Арва и предложил свей бригаде ехать. Лежит только Леонид, остальные мгновенно на машине. Старшина пытается запротестовать, пообещав поездку, он с вечера взял у некоторых взятки; усилия его напрасны. И так, все выходные: девять мест лесной бригаде обеспечены.

— Я не желаю работать на немцев, для меня достаточно того, что приходится подневольно работать на финнов, — сказал Леонид и никогда не ездил к немцам.

На работе Арва по-прежнему хорошо относится к русским. Вскоре Арву перевели конвоировать другую бригаду, благодаря неосторожности со стороны Гаврилы Быкова. Гаврила ухитрился схватить ободранную лису, валявшуюся в мусоре, когда работали в поселке. Приложив ее к животу, он крепко подпоясался. Возвращались домой. «Рыжая голова» указал Арве на ноги, видневшиеся из-под шинели большого мужика. Солдат не обратил внимания на замечание. В лесу спросил у Гаврилы: «Что несешь? Быков боялся, что лисицу могут выбросить, хотел сказать, что это заяц, но не знал, как он называется по-фински. Показывая руками, как он прыгает, повторял: — Стрыбает, стрыбает!

Арва засмеялся, но лису не выбросил, а велел спрятать подальше. Никто из русских не предполагал, что последствия будут плохие, и они расстанутся с хорошим человеком. Рыжий донес. Арву и Гаврилу начальник наказал. Гаврилу из-под мешка на десять минут раньше срока освободил Арва. Ему стоять тяжело: упор приходится делать на одну ногу. Помочь из русских никто не мог. С лесной бригадой на работу он больше не вышел, но по-прежнему остался хорошим для всех.

Его заменил — «Конская голова». Леонид заболел. Шаров договорился с санитаром, чтобы ему дали освобождение. Он чувствовал себя плохо, но все время держался на ногах, стараясь побороть болезнь. Изредка ходил на кухню чистить картофель. Тот, кто работал на кухне, получал за труды лишнюю порцию супа и конские мослы. Получив кость, Леонид вышел из кухни и остановился напротив ворот, что-то насвистывая. Бригада возвращалась с работы. Звуки то затихают, то снова усиливаются. Когда не слышно свиста, он грызет кость. Бригада стояла у ворот и дожидалась, когда придет вахтер и откроет ворота. Солдат заинтересовался русским и стал наблюдать. Приложив губы к кости и на минуту задумавшись, Леонид продолжал свистеть. Лицо его бледное, взор устремлен в одну точку. Он не видит, что друзья прибыли с работы, и охранник показывает на него пальцем, говорит Громову: — Русский одинаково собака!

Менялось начальство лагеря. Каждый из них по-своему относился к русским. Одни запрещали охране иметь взаимоотношения с пленными, другие не обращали на это внимания. Будь то хороший или плохой начальник, строгий или мягкосердечен, никто из них не мог запретить солдатам смеяться над пленными. И они смеялись по всякому поводу. Пленный подбирал на ходу недокуренную сигарету — солдаты смеялись и били их, а потом, собравшись между собою, копировали поведение пленных.

Пленные рылись в мусорном ящике, в котором вывозились нечистоты из поселка — солдаты отворачивались в сторону и плевались. Гордые, они говорили военнопленным, что лучше повеситься, чем рыться по помойным ямам. Но к удивлению охраны, никто из пленных не лез в петлю. Чем труднее становилось жизнь в плену, тем ярче и прекраснее она рисовалась в будущем на родине, и они всякими способами боролись за жизнь.

Над пленными смеялись — не оставались в долгу и они. На шутку отвечали шуткой, на издевательство издевательством.

Когда финский повар заметил русского, который осмелился взять из корыта свиньи одну картошку, он под реплики и издевательства охраны заставил русского стать на колени и есть вместе со свиньей. Повару не обошлось это даром. Утром, перед разводом пленных на работу, повар выпустил свиней на прогулку. Одна из них пролезла в подворотню и зашла в зону. Охрана выходила из бараков; русские начинали строиться. Повар не волновался и не беспокоился, так как рассчитывал, после развода выгнать свиней из зоны. О случае, когда пленный ел вместе со свиньей он успел уже забыть, но не забыли и не могли простить ему русские. Пленные ушли на работу — повар не мог разыскать пятипудовой свиньи в зоне военнопленных и обратился к начальнику: — Перед разводом наша свинья зашла в зону пленных, но я не мог ее найти.

— Поищи лучше! Если не найдешь, то непременно она зарезана русскими. Сделайте обыск — мясо изъять!

Перерыв весь лагерь, повар и охрана не обнаружили ни живой свиньи, ни куска мяса.

— Подлец! — сказал барон. — Свинья не иголка, если бы она зашла в зону к русским, то какие-нибудь следы остались бы. Ты свинью продал немцам — деньги пропил, а сейчас сваливаешь вину на русских. На восемь часов под мешок! Стоимость свиньи будет удержана из вашей зарплаты.