Владимир Пистоленко - Товарищи

• Название: Товарищи
• Автор: Владимир Пистоленко
• Издательство: Государственное Издательство Детской Литературы Министерства Просвещения РСФСР
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 1963

По-разному шла жизнь ребят из повести «Товарищи» до их прихода в ремесленное училище. Здесь, в училище, они впервые встретились, здесь началась их дружба.

События происходят в годы Великой Отечественной войны на Южном Урале.

У героев книги — Бориса Жутаева, Оли Писаренко, Сережи Рудакова, Васьки Мазая, Егора Бакланова — разные характеры, во многих случаях противоположное отношение к одним и тем же житейским вопросам. Это нередко вызывает между ними столкновения, серьезные конфликты, которые не скоро уйдут из памяти, а возможно, надолго оставят свои следы в жизни ребят.

Герои повести находятся в том возрасте, когда они уже не дети, но ещё и не взрослые, когда появляются новые интересы, возникают новые отношения с окружающими, появляются ранее не изведанные чувства, по-взрослому осмысливаются поступки не только других, но и свои собственные и впервые возникает чувство большой гражданственности и ответственности за них перед обществом.

Героическое время борьбы с фашизмом, труд на заводе, где ребята сами, наравне со взрослыми льют снаряды для фронта, воспитывают в подростках самостоятельность, стойкость и патриотизм.

О дальнейшей судьбе героев этой повести автор рассказывает в книге «У открытых дверей».

Для средней школы.

---

— Ты брось эту самую беготню взад-вперед! — сказал наконец дедушка Кузьма, когда Егор снова пошел к двери. — Нечего мотаться из стороны в сторону, будто маятник. Если не сидится в избе, оделся бы да вышел к воротам. Там, глядишь, и встретил бы человека. А это что — мечется сюда-туда, как оглашенный!

— А я вроде как и не мечусь.

— Вроде… Ты слушай, когда тебе толком говорят.

Егор вопросительно взглянул на мать:

— Пойду?

— Иди, тут ничего плохого нет, — поддержала она деда. — Селезнев по должности мастер, но для тебя все равно что учитель. А учителя всегда надо встречать с почетом. Иди.

В дверь постучали. Егор опрометью бросился в сени, и уже оттуда послышались его слова:

— Проходите, товарищ мастер! Вот сюда проходите. В избу. У нас все дома.

У порога Селезнева встретили дедушка Кузьма и Анна Кузьминична:

— А мы уж заждались вас! Обрадовались-то как, когда Егор сказал, что вечерком зайдете! Это, Дмитрий Гордеевич, мой батя. Вот сюда проходите, за стол. Поужинаем вместе.

— Посидеть вместе с вами — с охотой, а вот насчет ужина — благодарствуйте. Только-только от стола,

Но дедушка Кузьма запротестовал:

— Нет, нет, вы обидите, ежели не отведаете нашего хлеба-соли! По нашему обычаю так положено. Сколько осилите, столько и вашего. Не обижайте хозяев.

Дедушка Кузьма так настойчиво приглашал к столу, что Селезнев наконец сдался. Но когда старик палил и пододвинул ему рюмку, Селезнев решительно отказался:

— Душа не принимает. Не обижайтесь. Больше полвека прожил, а так и не привык к сивухе. Не нравится. А зачем против воли пить? Чаёк — дело другое. Вы извините, что вмешиваюсь, но и внуку зря рюмочку поставили. Правда, Егор? (Егор покраснел и молча кивнул головой.) В училище на этот счет очень строго. Запрещается употреблять спиртное.

— Вон оно что! — протянул дедушка Кузьма и пристально взглянул на опустившего глаза Егора. — А я слыхал, что сам директор иногда рюмочку подает. Не всем, конечно, а кто заслуживает, за ударную работу.

Селезнев рассмеялся:

— Побасенок много рассказывают; на чужой роток, как говорят, не накинешь платок. Пусть говорят. Мы-то вот с Егором знаем, где правда, а где выдумка. Правильно, Бакланов?

— Правильно.

— Вы не были сегодня на плавке в эмтээс? — спросил Селезнев дедушку Кузьму.

— Не довелось. Совсем было собрался — дела не пустили. У нас сегодня на конном дворе столько говору! Все ребятишек ваших хвалят — не нахвалятся.

— Есть за что похвалить. Толково провели плавку.

Да и не только плавку. Сейчас мы заходили с директором станции в механический цех — там уже обрабатывают новые детали. Говорят, удачное литье, брака почти нет. А Егор ваш какой молодчина! Хорошо себя показал сегодня. Первоклассным мастером будет. Если, конечно, захочет. А хватка металлурга в нем есть.

Егор благодарно взглянул на Селезнева, и таким родным показался ему сейчас старый мастер, что захотелось обнять его и сказать что-нибудь хорошее-хорошее…

Дедушка Кузьма ждал прихода Селезнева, чтобы узнать, что думает мастер о деле Егора: оставят его в училище или, может быть, исключат. Старику хотелось сразу же спросить мастера об этом, но разговор зашел о другом, и было неудобно прерывать его. Когда Селезнев стал рассказывать о плавке, дедушка Кузьма решил, что наступил для вопроса самый удобный момент. Но тут постучали в окно — пришли новые гости; Егор вышел открыть дверь и вернулся с Жутаевым и Мазаем. Почти вслед за ними в избу вошли Максим Ивкин и Сережка Тюпакин. Дедушка Кузьма снова промолчал — ему не хотелось при посторонних задавать этот мучивший его вопрос.

— Товарищ мастер, вы не слышали, как Егор играет на гармошке? — спросил Мазай.

— На гармони? Нет, не слышал. Правда, Бакланов? Играете?

— Да, так… малость играю.

— А ты не прибедняйся, — возразил Максим Ивкин. — Не верьте ему, товарищ мастер, он здорово играет. Вот услышите — сами скажете. Бери гармонь, Егор!

— Да ну ее! — отнекивался Егор.

Ему и хотелось сыграть, но вместе с тем он никак не мог отделаться от смущения.

— У вас баян или двухрядка? — спросил Селезнев.

— Двухрядка.

— Ну-ка, несите, я ведь тоже когда-то играл. В молодости. Попробуем тряхнуть стариной.

Анна Кузьминична подала гармонь. Селезнев по-хозяйски осмотрел гармонь и не спеша перебрал клавиши.

— Хороший инструмент. И руки, видно, заботливые. Гармошка любит ласковый уход. — Он взял несколько аккордов. Лицо его стало радостно-задумчивым. — Мягкие тона. — Его пальцы не торопясь заходили по перламутру. — Сейчас я свою любимую…

Гармонь словно ожила и запела о «Варяге».

— А ну, еще что-нибудь, товарищ мастер, — попросил Максим.

Селезнев сыграл несколько песен и передал гармонь Егору:

— Ну-ка, вы, Бакланов.

Егор сыграл «Вечер на рейде».

— Хорошо получается! — похвалил мастер. — Очень хорошо.

— Вы бы послушали, как он поет под гармонь! Сам играет и сам поет, — сказал Сережка Тюпакин. — Прямо полная «самодеятельность» получается.

Егора попросили спеть, но он наотрез отказался.

— Ну чего ты отнекиваешься?! — прикрикнул на внука дедушка Кузьма. — Не надо ломаться, если люди добром просят. Людей уважать нужно.

Но Егор петь не стал и лишь подтягивал, когда ребята затянули «Землянку». Потом пели «Огонек», «Катюшу», «Ермака» и другие песни. Было уже часов десять, когда Селезнев поднялся и начал прощаться.

— Пора и честь знать, — шутя сказал он.

Анна Кузьминична стала уговаривать посидеть еще.

— Охотно бы, да время не терпит, — возразил он. — Нужно поспеть к поезду. Я еще должен зайти в эмтээс, а уж оттуда на вокзал. Директор обещал подвезти.

Ребята заторопились, начали одеваться.

— Мы вас проводим, Дмитрий Гордеевич. До эмтээс, — предложил Жутаев. — Можно?

— А почему нельзя? Конечно, можно. Пойдемте.

— Товарищ мастер, можно вас на минутку задержать? — попросил дедушка Кузьма.

— Пожалуйста.

— Мне бы словечком с вами перемолвиться. Весь вечер собирался поговорить, а не вышло.

— Сейчас давайте поговорим… Ребята, подожгите меня у калитки. Я скоро.

В комнате остались дедушка Кузьма, Анна Кузьминична и Селезнев.

— Что же будет с нашим Егором? — спросил наконец дедушка Кузьма.

— Ручаться не могу, но думаю, все обойдется благополучно. Буду просить директора. Он у нас человек умный. Настоящий. Не любит рубить сплеча. А парнишка, видно, и сам понял, осудил свой проступок… Играет он у вас хорошо. Прямо талант! И поет тоже. Ему бы, я так думаю, нужно в музыкальной школе учиться.

— Пускай к делу приучается, а от пения да гармошки никакой пользы, — возразил дедушка Кузьма.

— Это еще как сказать… Одним словом, мы в училище посоветуемся. До свидания… Да, вот еще что! Ругать и упрекать парня больше не надо. Лучше пригрейте его малость. За сегодняшнюю плавку. Не перехваливайте, конечно, а так, от души. По большому счету. Хороший человек из него может выйти.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Шефская бригада возвратилась в Чкалов днем. Вместе с ребятами приехал и дедушка Кузьма. Он все еще боялся, как бы Егора не исключили из училища. Посоветовавшись с Анной, старик отправился на денек, чтобы самому поговорить с директором и уладить дело.

Он не разрешил Егору заходить в общежитие, а сразу же, как только сошли с машины, повел его к директору. Колесов тут же согласился принять их, но Егор остался в приемной, а в кабинет вошел один старик.

— Я — дед Егора Бакланова. Учился он у вас почти два года, да беда случилась. Вот я и приехал поговорить о нем.

Колесов усадил дедушку и, выйдя из-за стола, сел рядом с ним:

— Так о чем вы хотели говорить со мной?

— Говорить бы о многом надо. Вот только не придумаю, с чего начать. Сбежал мой внук от вас. Из училища. Учился, учился и сбежал. Нас в землю втоптал, и вам приятного мало. Тут, конечно, мать виновата…

— Простите, а где сейчас ваш внук?

— Егор-то? За дверью там. Дожидается — может, позовут, если надо будет. Так я и говорю — мать. Я ей все время доказывал: пестуешь, Анна, через меру парня, ты жалей его так, чтоб ему и невдомек было. Верно я рассматриваю?

— Правильно, правильно. Именно так и нужно, — одобрил Колесов.

Дедушка Кузьма вздохнул и недовольно махнул рукой:

— Один он у нас. Вот и вышло. Привык завсегда торчать у мамки под бочком, думал — без конца так будет, а у людей-то не у всех мамкино обращение.

— Вы что же, пришли похлопотать за него?

— А как хотите понимайте, только спервоначала выслушайте меня. Я как узнал про все это дело — одно Егору толкую: отвечать тебе придется за свой проступок. Я ему па другой же день сказал: иди, говорю, явись в училище, пускай там сами решают, как с тобой быть дальше. Он давно бы пришел, ну, а там началась эта работа в метеэсе. Теперь вот мы и явились к вам — разберитесь чин по чину, взыщите с него, а только прошу, чтоб на нашей семье поганого клейма не осталось.