Елизавета Полонская - Стихотворения и поэмы

• Название: Стихотворения и поэмы
• Автор: Елизавета Полонская
• Издательство: Издательство Пушкинского Дома, Издательство ООО «Первый ИПХ»
• Жанр: Поэзия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-87781-017-4

Ученица Гумилева, Полонская — единственная женщина в составе легендарной питерской литературной группы «Серапионовы братья», с которой связаны ярчайшие достижения русской литературы 1920-х годов. Именно на 1920-е годы приходится пик ее поэтического творчества. О поэзии Полонской заинтересованно писали Эйхенбаум и Кузмин, Г.Иванов и Адамович, Шкловский и Эренбург… В книгу вошли полностью первые три книги ее стихов (1921–1929), а также избранные стихи и переводы (Киплинг, Брехт, Тувим) последующих лет; немало стихотворений публикуются впервые.

---

Ранней весной на Неве

Туман. И Петропавловская крепость
Едва маячит в сумраке дневном.
Волшебная приходит полуслепость
Декабрьским влажным, теплым днем.

Молоденькие клены, стоя в парах,
Все ветви устремили в высоту.
Чуть светится зелененький фонарик
Там, на горбатом Кировском мосту.

Бродить бы так до ночи по тропинке
Вдоль Академии над вздыбленной Невой,
Но отсырели тонкие ботинки.
Пора домой.

1962

Брату

Я оттепели ленинградской
Люблю внезапную капель,
Как будто к декабрю апрель
Пришел поговорить по-братски
И напроказил…
Так и ты
Смягчаешь зим моих суровость
И вносишь в комнату, как новость,
Мимозы желтые цветы.

<1962>

Сверстнице

Как прожить без любви, дорогая,
Без любви столько лет?
На ладони твоей я читаю
Улетевшего прошлого след.

Есть глаза голубые
У беспечных, как дети, людей,
Есть и косы седые,
Наших кос, дорогая, седей.

Но испытанный в древних ремеслах
Весельчак Фигаро
Цвет ореха вернет нашим косам —
Это сделать не так уж хитро.

Ты не хочешь подделывать чувство?
Так отвергни его!
Преврати прожитое в искусство
И мастерство.

<Январь 1957, Переделкино — 12 февраля 1963, Ленинград>

Праздник песни в Эльве

Зал зеленый без ограды
Был открыт со всех сторон.
Склон горы служил эстрадой,
Крышей — серый небосклон.

Как ручьи сбегают к морю,
Как тропинки с гор — к шоссе.
Шел на праздник целый город,
От детей до дедов, все.

Реют флаги, блещут трубы…
Смех и гомон голосов…
Сколько синих, красных юбок,
Сколько белых рукавов.

Стало тихо, и докладчик
Праздник песенный открыл.
Дождик маленький украдкой
Между тем заморосил.

Дождь окончился с докладом.
Детский выстроился хор.
Мы с тобой сидели рядом.
Вышла туча из-за гор.

Сельский регент руку подпил.
Зашумел над ливнем лес.
Песни вырвалась свободно
И взлетела до небес.

Так тревожно, беспокойно
Пели голоса детей:
«А нужны ли русским войны?
Вы спросите матерей!»

Мы про ливень позабыли.
Не стирая слез с лица,
Мы ладони все отбили,
Аплодируя певцам.

Оглянулись: не одни мы
Говорили: «Подождем!» —
Песню мира пели с ними
Десять тысяч под дождем!

<1963>

«Напудрены снегами все деревья…»

Напудрены снегами все деревья,
Как будто восемнадцатого века
Опять пришли на землю времена.
Окончились печальные кочевья,
И вечно-ищущего человека
Сверхатомная разнесла война.

Нет, это лишь последствия метели,
Февральской вьюги над страной карельской.
Нам жить и жить еще года…
И никому еще не надоели
Ни прелести спокойной жизни сельской,
Ни хищнее гиганты города.

Мы ляжем спать спокойно, безмятежно,
Проснемся утром, в светлый день веселый,
В день гибели грядущей неизбежной,
Среди развалин, в мире катастроф.
Увидим жизнь бессмысленной и голой,
И не услышим ни людей, ни строф.

<31 января 16 февраля 1964, Комарово>

«Спасибо вам, усталые глаза…»

Спасибо вам, усталые глаза:
Далекое не охватить вам взглядом,
Я вижу ясно только то, что рядом —
Прозрачное, как детская слеза.

Открытое, как детское веселье,
Как слово чести, как желанье жить…
Быть может, недалеко новоселье,
Но все хочу — грядущее любить.

<27 января — 4 июня 1964>

Толмач

Не буду тратить чувства на других,
Чужим не стану озаряться светом!
Луна я, что ли? Для чего свой стих
Иноязычным отдаю поэтам?

Толмач — вот имя скучное мое.
Но не хочу жить этим грустным словом!
Зачем алмаз в чужое бытие
Пережигать мне творческим ознобом?

Довольно! Стоп! Но попадется вдруг
Такое на глаза и запоет так больно,
Что у меня захватывает дух
И льются русские стихи невольно,

И я уже ловлю себя на том,
Что строчка вырастает за строкою…
Толмач, толмач! А вот и новый том
На полке встал, переведен тобою.

1964

Карельский пейзаж

Так хорош этот бледный карельский пейзаж,
Нашей жизни обыденный круг,
Что его никогда, никогда не отдашь
За приветливо-приторный юг.

Только сосны да ели, леса да леса,
И тропка, бегущая вниз.
А на небе лазоревый свет разлился,
Там, где море с землею слились.

На холодном пожаре вечерней зари
Встали черные сосен стволы.
За горою как будто зажгли фонари.
Но леса нерушимо белы.

Все померкло. И ночь раскрывает одна
Оловянную сень над землей,
Пробивая туман, молодая луна
В небо бросила серп золотой.

И уже розовеет восток на глазах,
Озаряет сумрачный лес…
Бледный месяц растаял в небесных лугах
И в холодных просторах исчез…

Зимний воздух лесов дунул в створки ушей
Скрипом санок и шорохом лыж…
Постою на горе, чтоб запомнить живей
Радость глаз и карельскую тишь.

И наполнит мне легкие воздух лесной,
Силой юности в сердце мне брызнет.
Жизнь, еще мы померимся силой с тобой.
Мы теперь победители жизни!

1964

Анне Ахматовой («Мы Вас любили, мальчики и девочки…»)

Мы Вас любили, мальчики и девочки,
Нам дорог был Ваш профиль горбоносый,
И все усмешечки, и все припевочки,
И юбка узкая, и шаль на косах.

Мы Вас любили, юную и гневную,
И подражать Вам иногда старались.
Вы нам казались свергнутой царевною,
Но от родной земли не отказались.

Солдатам на войне выходят жребии,
И гибнет витязь в одеянье барсовом,
Но, не печалясь о насущном хлебе, Вы
Своим путем шагали полем Марсовым,

В потертых туфельках, непокоримая,
Усталая, но все-таки державная.
Мы выросли, а Вы — всегда любимая
Стихов российских муза славная.

<1961–1965>

Лодзь

О, как я помню этот город,
Хоть он и был тогда чужим…
И голых окон длинный морок,
И суету, и вечный дым.

Не русский снежный, лютый, лютый —
Ветрами дышащий февраль,
А почек розовую смуту
И неба голубую даль.

Весной на шиферные крыши
Спадают крупные дожди…
И девочки кричат, ты слышишь, —
— Почекай на мене! — Подожди!

Костел и кирха близ участка.
Собор на площади большой,
Где молится сам пристав частный,
Оплот законности чужой.

И узость улочек кирпичных,
Где меж восстаньями не спят, —
Убогое твое жилище —
Текстильный пролетариат!

И фабрик дымные объятья
Меня встречали на пути,
Где даже летом в белом платье
Нельзя по улице пройти.

И как шипение вулкана,
Пред изверженьем, может быть, —
Язык, где, как это ни странно,
Запомнить — значит позабыть!

<10 февраля 1965. Ленинград>

Мадонна Рембрандта