D.O.A. - Время скорпионов

• Название: Время скорпионов
• Автор: D.O.A.
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-01183-0

Автор, укрывшийся за псевдонимом D.O.A. (Dead on arrival / Мертв по прибытии), во Франции признан одним из наиболее интересных современных авторов, работающих в детективном жанре, наследником Жан-Кристофа Гранже и Жан-Патрика Маншетта. Впервые на русском языке — его книга «Время скорпионов», отмеченная в 2007 году «Grand prix de Litterature Policieres» (самой престижной премией в области детективной литературы) как лучший остросюжетный роман.

Шпионы и секретные агенты, радикальные исламисты и полицейские, акулы пера, красотка, мечтающая не о бриллиантах, а о журналистской карьере, банкир, представители спецслужб, реальные события, связанные с 11 сентября 2001 года и президентскими выборами во Франции, и выдуманные встречи, стычки вооруженных групп и политическое Зазеркалье… Протянув сквозь пространство романа добрый десяток сюжетных линий, автор виртуозно перекидывает действие с одного материка на другой, жонглирует персонажами и событиями. Почти шестьсот страниц романа читаются на одном дыхании.

---

Он опять изучал фотографии химика, сделанные, судя по надписям на обороте каждой из них, в девяносто шестом году. За это время человек должен был измениться. Его сфотографировали, когда он выходил из здания с белоснежным фасадом и усаживался в автомобиль. Перспектива предполагала использование телеобъектива. Снимки наружного наблюдения.

— Пять лет назад Уннас был близок к властям в Алжире. Очень близок. У него и его семьи все складывалось хорошо. Однако он имел небольшую слабость. Интимные удовольствия, скажем, несколько необычного толка, что у нас совсем не рекомендуется придавать гласности.

Понсо пристально взглянул на собеседника:

— Например?

— Он любит маленьких мальчиков. Ваша служба внешней разведки обнаружила это и провернула операцию по перевербовке Уннаса. Очевидно, твои приятели давно хотели внедрить или завербовать кого-нибудь внутри нашего государственного аппарата, в наших нефтяных и газовых кругах. Он оказался идеальным кандидатом. К несчастью для вас, ЦРУ, защищающее и представляющее американские интересы в Алжире, об этом прослышало и передало сведения куда следует. Вы лишились информатора, а Уннас своего привилегированного положения. Ему едва удалось избежать наказания от нашей службы военной безопасности, арестовавшей всю его семью. Кончилось тем, что родные от него отказались и у него не осталось другого выхода, как примкнуть к рядам фундаменталистов.

Понсо иронично отнесся к присутствию среди бородачей педофила.

— Вера знает, как приспособиться к человеческим слабостям, друг. Уннасу достаточно было только засвидетельствовать свою благонадежность и объявить о возвращении на путь истинный. Помолиться тут, помолиться там, а его опыт химика довершил дело. Лицемерие религиозных деятелей повсюду одинаково, корысть чаще всего преобладает над их набожными речами. К тому же мало кто по-настоящему в курсе, никому не хотелось предавать дело огласке. С этой точки зрения американцы, пожалуй, хорошо сработали.

— Как это?

— Им известно, что кое-кто среди наших руководителей противится их проникновению и продолжает дружески относиться к французам. Но наши сдают позиции. Соединенные Штаты не замедлили этим воспользоваться. Некоторые всерьез поверили, что когда американцы сотрудничают с нами, то делают это на равных началах.

— Да ладно тебе! Они пытаются надрать вас, как уже сделали со всеми, а если не выйдет, они вас бросят.

Алжирец взглянул на французского полицейского все с той же ироничной снисходительностью:

— Возможно, но пока они не страдают от старых колониальных комплексов, а это все, что имеет значение для большинства наших дражайших руководителей.

— В таком случае, почему ты мне помогаешь?

Язид попросил метрдотеля принести десертное меню.

— По дружбе, разумеется.

Завтрак подходил к концу. Во время еды Амель молчала. Целиком сосредоточившись на своем сыне и его профессиональных «подвигах», родители мужа не слишком обращали на нее внимание. В оправдание Сильвена следует сказать, что все его попытки вовлечь молодую женщину в беседу закончились провалом. Так что она, занятая своими мыслями, ограничивалась тем, что улыбалась и кивала.

Сильвен вернул ее к действительности, взяв за руку. Тут Амель заметила на столе четыре бокала для шампанского и поняла, что наступил роковой момент.

— Мы оба, э-э-э… Мы должны вам кое-что сказать.

Амель опустила глаза, что ее свекровь расценила как знак кротости и смирения.

— Мы решили завести ребенка. Амель перестала… — Голос мужа заглушил шум ресторана.

Когда журналистка подняла глаза, она обнаружила, что сотрапезники подхватили бокалы и ждут ее, чтобы чокнуться. Она последовала их примеру, и бокалы столкнулись, издав низкий хрустальный звон.

Мадам Рувьер заговорщицки склонилась к ней:

— Знаете, я понимаю ваше волнение. Быть матерью: для нас это так важно. А в первый раз… что может быть прекраснее! — Она перевела влюбленные глаза на сына и не заметила, какого нечеловеческого усилия стоило Амель сдержать слезы.

Пикап с включенными аварийными сигналами стоял поблизости от служебного входа. Камель ждал возвращения Фареза, несущего остатки использованного в эти выходные материала. Первая фаза их работы завершена. Они высверлили и замаскировали все пазы, не оставив ни малейшего следа своего присутствия.

До их следующей встречи Фарезу предстояло вернуться к обычной работе, а Камель должен приступить к изготовлению разных зарядов. Ракеты доставят в последнюю очередь, когда прибудет Vx.

Камель следил за бесконечным потоком несущихся по набережным Сены автомобилей: после короткого отдыха в выходные парижане спешили домой. Он вспоминал о похожих событиях другой жизни, когда его еще звали Зубеир Уннас и он что-то собой представлял. Он с горечью признал, что время радости, простоты и умиротворения в его жизни миновало. Сегодня он вел жизнь параноика — тайную, тревожную, лишенную покоя.

Из отверстия подземной галереи появился Фарез и, закрыв за собой решетку, подошел к машине:

— Все в порядке. — Он поставил в пикап ящик с инструментами и опустил заднюю дверцу кузова. — Куда тебя подвезти, гуйа?

Камель все не мог оторвать взгляда от воскресного потока машин.

— На Лионский вокзал. Там я сяду на поезд скоростной линии метро.

Входя в квартиру по возвращении из Вексена, Ружар пропустил жену вперед. Она сразу же молча прошла в спальню. Глядя ей вслед, он с облегчением думал о том, что наконец закончились эти два дня, когда они не обменялись ни единым словом, кроме самых необходимых. Он в очередной раз уступил из приличия, потому что обещал и хотел покоя. Из трусости. Вопреки своим прекрасным речам, Ружар был не способен отказаться от мелких бытовых удобств и финансовых вливаний в свою жизнь. С годами оба смирились с ситуацией, виновным за которую в основном был он. Деньги и горечь осознания невозможности когда-нибудь иметь детей, боль от совершенного предательства были единственным, что он еще разделял со своей женой. Ему принадлежала только его работа, только ею он действительно владел.

И временные любовницы. Воспоминание о залитом потом лице Амель в туалете бара пронзило его воображение. Девчонка оказалась не слишком умелой, но по ее заднице он скучал.

Ружар взглянул на часы и решил заглянуть в редакцию нынче же вечером. Все выходные он думал о замогильном почтовом отправлении Жан-Франсуа Донжона. В пятницу днем заголовки электронных писем предоставили ему несколько интересных деталей, например перекличку между датами некоторых писем и событиями, на которые обратил его внимание «самоубийца». К тому же эти совпадения бросали новый свет на содержание двух расшифрованных сообщений, но журналист не имел возможности покопаться в материалах, поскольку уехал. Клейн решил, что лучше запереть документы в сейфе у себя в кабинете и не выпускать наружу ни одной копии.

Сотруднице журнального архива удалось разыскать для него имена жертв упомянутого в статье происшествия. Нурредин и Халед Харбауи. Она же сообщила ему, что эти двое были в числе подозреваемых, арестованных несколько недель назад сотрудниками контрразведки.

Все это вывело его на правильную дорогу.

Одно из нерасшифрованных электронных писем было послано отправителем, назвавшимся «EPEIRE»,[219] вскоре после «дорожно-транспортного происшествия». На первый взгляд сообщение выглядело совершенно невинным, но в случае, если оно имело отношение к смерти братьев Харбауи, принимало более мрачный оборот. Интуиция подсказывала журналисту, что у него в руках отчет о выполненной работе, в результате которой было одновременно поражены две цели. Произошли две смерти. Две казни.

В распоряжении Ружара наконец оказалась ниточка, связывающая две из четырех подозрительных смертей, — зашифрованные сообщения, очевидно относящиеся к дорожно-транспортному происшествию и к Обществу оперативной обработки, откуда, похоже, отправлялись эпистолы.

Это были не единственные обнадеживающие открытия пятницы. Поль изучил последний документ из посылки «Мартины» — распечатку цифровых данных. Коллега подтвердил то, что Ружар уже и сам подозревал. Таблица содержала данные о серии финансовых транзакций, датированных разными днями, в первой колонке, проведенных одним-единственным подателем заявки, чье имя в закодированном виде возникало в следующей колонке. Оставшиеся буквенные и цифровые последовательности, вероятно, соответствовали адресатам этих операций. Поль, сохранивший крепкие дружеские отношения в люксембургских редакциях, пообещал все разузнать, но предупредил, что на это понадобится время.

Ружару следовало запастись терпением. Поразмыслив, он принял решение не выходить вечером из дому и отправился в гостиную. Наливая себе портвейн, он увидел, как по коридору прошла жена, переодетая ко сну. Под халатом угадывался ее слегка расплывшийся силуэт, и Ружар отвел взгляд, чтобы не думать о надвигающейся ночи, которую ему предстоит провести возле этого стареющего тела.