Кэтрин Гэскин - Я знаю о любви

• Название: Я знаю о любви
• Автор: Кэтрин Гэскин
• Издательство: Аурика
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-6046-14-9

Жанр, в котором пишет известная американская писательница, автор десятков популярных на Западе книг, вряд ли может быть отнесен к легковесному потоку так называемых «любовных романсов». Ее книги — это романы о женщинах, женщинах с большой буквы, об их проблемах, страстях, тяготах и удачах.

В романе «Я знаю о любви» действие происходит в Австралии XIX века. Юной героине романа предстоит преодолеть немало унижений, тягот и страданий, прежде чем она завоюет свое право на счастье.

---

— Я должна отдать письма капитану Лэнгли. Мы поговорим об этом позже, Джеймс.

— Да, миссис Эмма… однако…

Мгновением позже я поняла конюха. Безумная ярость охватила меня, когда я увидела Розу в конюшне. Ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам, и кружевной подол широкого халата волочился по пыльной земле.

Адам проверял подпругу, когда я подошла к дверям. Он казался удивленным. Я молила Бога, чтобы это было так, что они не договорились о встрече. Роза стояла очень близко к нему и смотрела на него в упор.

— Роза, ты с ума сошла! Прийти сюда!

— Я не могла не прийти. Я не могу позволить тебе уйти в этот раз, Адам. Не могу.

— О чем ты говоришь?

Она положила руку ему на плечо.

— Тебе придется взять меня с собой, Адам. Я не могу здесь больше оставаться. Я должна уехать с тобой.

— Теперь я знаю, что ты сошла с ума. Ты не соображаешь, что говоришь. Это невозможно.

— Я могла бы догнать тебя на дороге, — настаивала она. — Это можно устроить. Мы можем уехать вместе в Сан-Франциско, Адам. У нас будут деньги — я продам свои драгоценности. — Она неистово трясла его за руку. — Пойми же, это возможно.

Он взглянул на нее, его лицо было жестким и суровым.

— Ты бы сделала это для меня, Роза? Ты до конца ведешь свою игру. Ты хочешь доказать, что каждый мужчина поблизости — твой, не так ли?

Она слегка отшатнулась от него.

— Что ты говоришь? Разве ты не понимаешь, что ты единственный. Ты один, кого я когда-нибудь любила. С самого первого взгляда.

Он покачал головой.

— Ты не понимаешь, что делаешь.

— Нет, понимаю, — сказала она с торжеством. — Я вполне понимаю, что делаю. — Она приподнялась на цыпочки. — Поцелуй меня! Поцелуй меня, Адам!

Казалось, он колебался одну-две секунды, но наконец наклонился, приблизил свои губы к ее губам. Казалось, их тела слились в одно. И тут я обрела язык.

— Ну, Адам? Ты собираешься сделать так, как она говорит? Ты берешь ее с собой?

Они отпрянули друг от друга. Удивление на лице Адама длилось миг, после которого на его лице не осталось и тени смущения. Он ответил мне сразу.

— Нет, Эмми. Можешь мне не верить, но даже если бы ты не вошла в этот момент, я не взял бы ее с собой.

Он протиснулся мимо Розы и повел за собой коня на поводу. В дверях он остановился и снова обратился ко мне.

— Мне трудно найти слова извинения, Эмми. Слова теперь ничего не значат. Могу только сказать, что обидел тебя не нарочно.

И вскочил на лошадь. Я стояла, глядя ему вслед, думая о том, что он сказал, и наконец повернулась от залитого солнцем двора к тому месту, где в тени конюшни все еще стояла Роза.

— Не могу сказать, что я перед тобой не виновата, Эмми. Это было бы неправдой. Если ты не явилась бы, он был бы моим… да, он был бы моим — я добилась бы этого.

— Ты не понимаешь Адама, — сказала я как можно спокойнее. — И никогда его не поймешь. Он снова ускользнул от тебя. Ты потеряла его, Роза.

Она покачала головой.

— Нет, не потеряла. Я не потеряю его до тех пор, пока мы оба живы. Адам — часть меня, а это потерять нельзя.

Я отвернулась от нее и пошла по дорожке за Адамом. Я покорно прощалась с ним под взглядом Джона Лэнгли, и наши губы встретились без видимого трепета. Адам приподнял шляпу в прощальном приветствии, а я с веранды смотрела на него, пока он не скрылся из виду. И то, что оставалось от Эмми Браун, ушло с ним, все то глупое, полное надежд, наивное — что было в девочке, встретившей и полюбившей его на прииске.

Я стала наконец женщиной, полностью изменившейся и знавшей, что ждет ее впереди. И сказала Джону Лэнгли:

— Я хотела бы поговорить с вами. У меня есть предложение.

Книга третья 1862 год

Глава первая

I

Каждый вечер я работала так, что, казалось, само время не успевало за мной, чтобы покончить с бумагами на моем рабочем столе до того, как придут дети. Я пила кофе, они ели пирожные, пили молоко и рассказывали о том, как провели день. Если не было посетителей, я возвращалась с ними домой, и мы вместе шли в комнату для занятий. Я помогала купать их и немного читала им перед сном. Иногда Бен Сэмпсон или Лоренс Клей хотели обсудить какие-то вопросы со мной, и мне приходилось задерживаться. Иногда Джон Лэнгли давал какие-то поручения, хотя он редко отнимал у меня время, посвященное детям. Я жила ради этой части дня — когда могла быть с ними, — и он это знал.

Бен Сэмпсон заглянул в мою комнату.

— Миссис Эмма, миссис Джордж Хатауэй прислала записку, что завтра утром ей нужно выбрать материю на платье для бала у губернатора, и она будет признательна вам за помощь.

Его косматые брови были подняты, когда он говорил это, ожидая моей реакции. Я закончила колонку цифр, прежде чем ответила ему.

— Это значит, что мы оба проведем два часа в магазине, прежде чем она решит, что какая-то ткань стоит ее денег. Порой я задаю себе вопрос, стоит ли овчинка выделки, — я имею в виду время и беспокойство.

Он хотел немного посплетничать, поэтому прошел в комнату.

— Ну, теперь-то уж вы знаете наверняка, миссис Эмма. Она хочет получить лучший совет в Мельбурне о том, какой именно цвет в этом году самый модный и какой фасон нужно выбрать. Да и дюжина женщин будет смотреть, как миссис Джордж Хатауэй получает советы от миссис Эммы. Они расскажут об этом двенадцати дюжинам других дам, и мы продадим до ярда самое дорогое полотно.

Растирая онемевшие пальцы, я отвечала:

— Мне это нравится больше, чем сидеть здесь и подсчитывать пенни.

— Ну, если вам доставит удовлетворение эта мысль, то можете быть уверены, что одели добрую половину женщин, приглашенных на бал, продав им материю, кружева, веера, дав им советы относительно фасонов платьев и к какому портному обратиться.

— Да, это доставляет удовлетворение. Но это мне больше нравилось раньше, когда вы и я — только мы, больше никто — продавали каждый ярд ленты, вели дела и бухгалтерские книги, одним глазом посматривая на дверь в ожидании покупателя. Борьба мне нравилась больше, чем успех…

Он прервал меня.

— Вы — самая уникальная женщина в Мельбурне, Эмми, — сказал он. — И, черт возьми, это просто позор, что вы не будете танцевать на балу у губернатора. Если вы захотели бы, то могли бы достичь… вместо того, чтобы вкалывать на Джона Лэнгли.

Я покачала головой.

— Мои клиенты не хотят встречаться с торговцем мануфактурой в «Тоораке». Кроме того, я сама не хочу идти, вы должны это знать.

Он бросил на меня хмурый взгляд и потянул себя за кончик уса. — Вы работаете на износ, разрываясь между магазином, клиентами, детьми Лэнгли, да еще нервничаете из-за Мэгьюри.

— А что прикажете мне делать? Сидеть дома и вязать, Бен? Вы знаете, я так же мало гожусь для этого, как и Роза, 234 хоть и скрываю это лучше. — Пером я указала ему на стул у стола. — Вы не в духе оттого, что весна нынче слишком ранняя.

Он был не просто не в духе, а выглядел измученным. Бен так гордился своей мужественностью и болезненно воспринимал всякие намеки на возраст. Он красил волосы и усы, и я не могла осуждать его за это. В магазине Бен пользовался большим успехом у женщин.

Я дернула за шнурок звонка, и вошла Сьюзен Хиггинс, дочь моего лучшего друга — возчика из Лэнгли Лейн. Ей едва минуло семнадцать, и предполагалось, что она у меня обучается. Девушка всюду следовала за мной и пыталась научиться всему, что могла узнать.

— Сейчас я выпила бы чаю, Сьюзен. Принеси свежий чай, когда придут дети, и виски для мистера Сэмпсона.

Я могла заказать виски для любого джентльмена в своем Офисе, и это уже никого не шокировало, так как весь Мельбурн знал, кто такая Эмма Лэнгли. Вот уже почти шесть лет, как открылись двери моего магазина, и за это время я приобрела влияние и определенное доверие людей. Я сумела уговорить Джона Лэнгли создать в магазине отдел дамских шляпок и тканей, с отдельным входом, шелковыми занавесками на окнах и высокими мягкими стульями у прилавков, где покупательница могла в комфорте примерять шляпки и перчатки. Я всего лишь отделила кружева и ленты от прилавка с ружьями и брюками. Я создала мир женщины в этом крыле магазина, куда женщины приходили и тратили деньги с чувством, что они получают все самое модное, и где им всегда помогут выбрать нужную вещь. Бог свидетель, я выписывала те же журналы дамской моды из Лондона и Парижа, что и они, но никто в Мельбурне не изучал их более тщательно, чем я. И ни у кого во всем Мельбурне не было Бена Сэмпсона, такого красивого, когда он стоял там в своем сюртуке с шелковыми Лацканами и уверял покупательниц, что именно этот лиловый оттенок — последний крик моды в Нью-Йорке. Милый Бен, словно он знал больше меня о том, что было последним криком моды в Нью-Йорке!

Бен появился после того, как шесть лет назад я послала письмо в Балларат с просьбой помочь мне открыть это крыло магазина, а Джон Лэнгли согласился его финансировать. Тогда это было сомнительное предприятие, Джона Лэнгли мог бы удовлетворить только полный успех, но он доверился мне. Он пошел против бытовавшего в его время понятия, что женщин нельзя делать партнерами в бизнесе. Может быть, он понял то отчаяние, которое заставило меня сделать ему подобное предложение в те дни, когда Адам приезжал в Лэнгли Даунс, понял, что мне было просто необходимо заполнить чем-то свою жизнь. Меня, в общем-то, не очень заботило, как он на это посмотрит — как на вознаграждение (компенсацию), взятку, плату за то, что натворила Роза. У меня появилась цель в жизни.