Кэтрин Гэскин - Я знаю о любви

• Название: Я знаю о любви
• Автор: Кэтрин Гэскин
• Издательство: Аурика
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-6046-14-9

Жанр, в котором пишет известная американская писательница, автор десятков популярных на Западе книг, вряд ли может быть отнесен к легковесному потоку так называемых «любовных романсов». Ее книги — это романы о женщинах, женщинах с большой буквы, об их проблемах, страстях, тяготах и удачах.

В романе «Я знаю о любви» действие происходит в Австралии XIX века. Юной героине романа предстоит преодолеть немало унижений, тягот и страданий, прежде чем она завоюет свое право на счастье.

---

Я много раз бросала взгляд на ту сторону костра и видела, что Адам оставил свою серьезность и беззаботно смеялся, как будто знал всех нас уже много-много лет. Рядом с ним находился его кузен, Том Лэнгли, которого он нашел в баре «Палас», и который по такому случаю был в жилете и при галстуке. На ногах у него были самые мягкие, самые элегантные туфли, какие я когда-нибудь видела.

Они были совсем не похожи внешне, Адам и Том. Слишком много свадеб и новых кровей разделяли их родственные узы. Том, с каштановыми волосами и карими глазами, был более красив, чем Адам. Ему был всего лишь двадцать один год, и он еще походил на мальчишку. Том обладал безукоризненными манерами. У него был тот же акцент, который я уже однажды слышала от одного клиента в лондонском магазине, — приобретенный в хорошей английской государственной школе. Он был тем, кого некоторые старатели называли щеголем. Его желание посетить нас было трогательным.

Я заметила, что глаза Тома время от времени останавливаются на Розе. Роза, уже рассмотрев и одобрив Тома, дарила свои чары как ему, так и Адаму, и надо сказать, небезуспешно. Я подумала, что она очаровывала Тома только для того, чтобы показать Адаму силу своей власти, но Тома было не так легко раскрутить.

Вдруг Кон, придвинувшись ближе ко мне, поскольку мы сидели рядом у костра, вздохнул и прошептал:

— Ты красивая, Эмми!

Наверное, это была правда. В зеленом шелке и такая возбужденная — вполне возможно, что я была красива в ту ночь.

Были танцы, прямо здесь, на этой ухабистой земле. Я танцевала с Пэтом; вдвоем у нас хорошо получалось. На Эрике не приходилось танцевать по кругу. Все, что требовалось от танцоров, — быстро передвигать ноги, что я и делала. Но парой, которая обращала на себя внимание, были Роза и Адам.

Затем пели ностальгические песни об изгнанниках, которые всегда поют эмигранты, потом шуточные баллады об их новом пристанище и песни, которые мы узнали здесь, на приисках Балларата. А потом Роза пела одна. Она пела старые песни о любви и расставании, которые воспринимались ее слушателями, в основном ирландцами, с ностальгией: «Мальчишка-странник пошел на войну…»

Я видела, как мужчины, сидящие у костра, украдкой смахивали слезу, просили Розу петь еще и еще. В эту ночь Розе простили все: надменность, высокомерие, то, что она просто не замечала многих из них. Ее лицо было настолько красивым, что никто не осмелился бы назвать ее самолюбивой гордячкой. Она их восхищала и очаровывала, и они готовы были обожать ее: «В диком мире нет прекраснее долины…»

В эту ночь Том Лэнгли влюбился в Розу, и я думаю, что Адам тоже в эту ночь полюбил Розу.

IV

Австралийская весна готовилась уступить дорогу лету. Дикорастущие цветы распустились и увяли под сенью кустарников, до которых еще не добрался палаточный городок. Только что появившиеся красные кончики листьев эвкалипта тут же меняли свой цвет на серо-зеленый, хотя издалека казались голубыми. Тонкая пелена пыли начала окутывать город. Ею были покрыты даже макушки деревьев; а когда дул сухой ветер, они, казалось, засыхали и увядали. Вдали от города меланхоличные и серьезные коалы непрерывно жевали листву эвкалиптов, уже не такую вкусную и сочную, как месяц назад. Громадные кенгуру поедали высохшую колкую траву на склонах гор. И когда они, услышав людей, выбегали из своих укрытий, их мощные задние ноги вздымали огромные клубы пыли.

Люди, которые прожили здесь целый год, поговаривали, что лето будет засушливым.

В глубоких шахтах становилось жарко и душно. Денег нам хватало только на оплату ежедневных расходов. Мэгьюри по натуре были нетерпеливы, а работа была тяжелой; сказывалась монотонность. Эта ежедневная работа на фоне успешно развивающегося предприятия Ларри казалась Пэту никчемной. Он поговаривал о том, чтобы начать раскопки на Александровой горе. Но это были только разговоры.

Эта монотонность нарушалась лишь с постоянными приездами и отъездами Ларри. Адам всегда был с ним. Балларат оказался хорошим рынком для привозимого ими товара. Дорога между Мельбурном и шахтами была очень плохой, и приходилось постоянно опасаться засады грабителей, что вынуждало повышать цену за товар. На эту дорогу туда и обратно уходило много времени — неделя, иногда дней десять.

— Если золота в Балларате хватит надолго, то мы будем достаточно богаты, — говорил Ларри.

Под этим он подразумевал, что если они с Адамом поднапрягутся и будут безостановочно курсировать по своему маршруту, практически без сна и отдыха, выбирая в Мельбурне товар, то скоро разбогатеют. Так будет до тех пор, пока не иссякнет золотая лихорадка.

Забастовки в эти дни были очень редки; шахты становились все глубже, и маленьким группкам людей уже невозможно было их обрабатывать. Некоторых это ввергло в нищету, люди еще больше негодовали, когда начиналась ненавистная проверка документов. Слишком часто приходилось сталкиваться с насилием и угрозами.

Мужчины стали объединяться в группы протеста против несправедливости, говорили о том, что нужно послать делегацию к правительству, к сэру Чарльзу Хотману в Мельбурн. Появились лидеры. Пэт ходил на каждое собрание и брал с собой Сина. Они каждый день появлялись в лагере поздно вечером.

— Накличут они беду, — говорила Кэйт. — Накличут…

Но это, в конце концов, была беда, о которой каждый мог говорить и беспокоиться вслух. Меня же снедала личная тревога, причина которой заключалась во мне и о которой знал только Ларри. Когда он вернулся из первой поездки, то подождал, пока я останусь одна, рано утром, и протянул мне страничку мельбурнской газеты «Аргус», которая была датирована двумя неделями раньше. В уголке странички была маленькая заметка. Слова, казалось, пронзили меня: «…«Диггерз Армс»… тело владельца Уильяма Гриббона. Полиция ведет следствие…»

Я безмолвно посмотрела на Ларри, ожидая, что он скажет. Он так же молча забрал у меня газету и сжег ее на костре.

— Я ничего не собираюсь у тебя спрашивать, Эмми. Это было все, что он сказал.

Я покачала головой.

— Это не то, о чем вы думаете…

Он кивнул.

— Я верю тебе, — сказал Ларри и больше ничего не спрашивал.

Он пробыл в Балларате около трех дней и узнал меня лучше, чем тогда, когда мы утром сидели у костра и обо всем договаривались. С того времени мое положение изменилось. Теперь я была частью его жизни: я это сознавала, и он тоже. Появился кто-то, кто мог меня защитить, с кем я могла объединиться против этого мира. Немного удивительным для меня было то, что я могла сделать все для любого из Мэгьюри.

Мы слышали голос Кэйт, когда она, одеваясь, разговаривала с Дэном. Вокруг нас на Эрике продолжалась жизнь. Ларри тихо сказал мне:

— Они ищут в Мельбурне, не в Балларате. Запомни это и не волнуйся.

Больше он не обронил ни слова об этом. Случайно, когда мы однажды вечером собрались отдохнуть около костра, я заметила на себе его взгляд, в котором читались вопрос и удивление.

Я каждый день работала по нескольку часов в магазине Бена Сэмпсона на Мэйн-роуд, даже когда Ларри и Адам опять поехали в Мельбурн. Маркировала товар, вела учет и немного торговала. Я привыкла к Бену Сэмпсону, человеку с жесткими, как проволока, волосами и седыми усами, из Иллинойса «и отовсюду, что к западу отсюда», как говорил он сам. Я понимала, что он поддразнивает не только меня, но и всех, кто ему нравится. Бен Сэмпсон очень любил выпить. Он был пьяницей, но очень добродушным, и мое присутствие в магазине давало ему возможность днем посещать «Палас».

— Лорд ее любит, — говорил он, когда Ларри возражал против того, чтобы я оставалась одна в магазине. — Она лучше ведет бухгалтерию, чем я. Пускай она останется.

Меня это устраивало, и мне нравилось получать деньги, которые Бен Сэмпсон платил мне. Я отдавала их Кэйт. Это были небольшие деньги, но мне приятно было ощущать ту разницу, с которой проходил теперь каждый рабочий день.

У меня давно появилось желание быть независимой, еще со времен Элихью Пирсона. Я много занималась магазином и даже заказывала ходовой товар. Стала принимать специальные заказы на предметы роскоши от жен старателей, а то и просто немудреные вещички, о которых не задумывались мужчины, но которые были необходимы женщинам. Ко мне подходили люди со своими личными просьбами; я все тщательно записывала, а Ларри с Адамом так же тщательно выполняли все заказы в Мельбурне. Для этого требовалось время, и гораздо большее, чем стоил этот товар, но магазин Бена Сэмпсона на Мэйн-роуд приобрел репутацию места, где вам могут предложить все необходимое.

Однажды Роза попробовала мне помочь, хотя знала, что Сэмпсон был против. Ей было ужасно скучно смотреть на женщин, которые приходили сюда, чтобы израсходовать несколько драгоценных шиллингов, на молчаливых мужчин, которые совсем не обращали на нее внимания, занятые своими покупками. Я поняла, что иногда красота не приносит ничего хорошего. Она все перемешала, и я потом два дня приводила вещи и прилавки в порядок. Роза не стала дожидаться, пока Бен попросит ее уйти.