Анна Голоусикова - Мастер своего дела (сборник)

• Название: Мастер своего дела (сборник)
• Автор: Анна Голоусикова
• Издательство: Фантаверсум
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905360-14-5

Говорят, в наше время не может быть второго Леонардо да Винчи, Михаила Ломоносова или Бенджамина Франклина — «человека универсального», постигшего все науки, искусства и ремесла. XX век расставил людей у конвейера. XXI век стал веком Интернета, и объём существующей информации теперь удваивается каждые полтора года. Мир усложняется все больше и больше.

Говорят — наступила эпоха узких специалистов, мастеров своего, одного-единственного дела…

Но кто он — этот мастер? Ответ ищите на страницах нашего сборника.

---

— Нет.

— Тогда надо будет заколоть себя кинжалом?

— Нет, Мика. — Я понимаю, что кто-то еще до завтрака успел добраться до Вильяма нашего Шекспира. Вот ведь, обычно девчонку из-под палки даже с экрана читать не заставишь, а тут сама пролезла в отцовскую библиотеку. Можно сказать, прикоснулась к антиквариату.

* * *

После завтрака мы начинаем срочно собираться в парк. Я пресекаю все попытки просочиться мимо меня к компьютеру «хоть на секу-у-ундочку!» и иду следом за Микой до самого порога ее комнаты, следя, чтобы она никуда не свернула. Говорю: «У тебя пять минут на сборы», запираю ее на ключ и направляюсь в библиотеку. Надо же выяснить, что еще она успела прочитать.

* * *

Прохожу мимо родительской спальни. Судя по какофонии, доносящейся из-за прикрытой двери, Стелла Кейн сегодня дома. Я громко стучусь, потом заглядываю внутрь. Мама Мики слушает больше пяти звуковых дорожек одновременно — я не умею их считать, нормального слуха на это не хватает — от хип-хопа до тяжелого дума. И дирижирует карандашом в такт эквалайзеру на мониторе, закрыв глаза.

Мне приходится кричать:

— Доброе утро!

— Утро, — отзывается Стелла и делает звук чуть тише. — Как там моя девочка?

В отличие от своей старшей дочери миссис Кейн выглядит неважно. На щеках дорожки от слез, голос дрожит. Уж если кто в доме и волнуется за Мику, то это она.

— Мне так жаль, что я сама не могу… — она постукивает карандашом по столу, пальцы дрожат. — Понимаешь?

— Конечно, понимаю. — Я смотрю на Стеллу и вспоминаю, как десять лет назад сидел с ней на той же террасе за вечерним чаем и отвечал на вопрос: «Почему я люблю мужа?» А потом и на остальные вопросы. — Все будет хорошо. Мика — здоровая и умная девочка, она справится.

Стелла всхлипывает, вытирает глаза тыльной стороной ладони и врубает звук на полную катушку. Я поспешно ретируюсь в коридор.

* * *

Книжная «добыча» Мики оказывается не такой уж и великой, к моему облегчению. Спасибо эстетическому вкусу мистера Кейна, у которого в библиотеке большинство томов без суперобложек, да и по названиям романы о любви среди классики отыскать не так-то просто.

Кроме «Ромео и Джульетты» на столе лежат только «Женщина французского лейтенанта» и «Война миров». И если первая грозит мне необходимостью ответов на довольно логичные вопросы в стиле «А почему та тетенька — вне общества? Ее за это нельзя любить?», то дизайнера обложки для уэллсовского романа я готов просто удушить собственными руками. Спрашивается, зачем было изображать влюбленную пару под прицелом треножника? И какие нервы мне теперь понадобятся, чтобы с хорошей миной выдержать град предположений о межвидовых связях людей с инопланетными захватчиками?

* * *

Ставя книги обратно на полку, я не могу удержаться от соблазна и на несколько мгновений замираю, проводя подушечками пальцев по кожаным переплетам и вдыхая щекочущий запах пыли. Все-таки газеты для «черных» на бесчувственной глянцевой бумаге — это не то. И пусть к новостным лентам я уже привык… Не сказать, чтобы мне приятно было их читать, но, уменьшив скорость вдвое, я вполне могу воспринимать необходимую часть информации.

А вот книги — это же совсем другое…

* * *

Когда меня только выписали из больницы, мама со слезами на глазах отдала для двоюродной сестры сет восприятия, накануне подаренный мне на семилетие. Это было гораздо обиднее, чем, например, отобранная в песочнице игрушка.

Друзья во дворе один за другим хвастались, что им родители наконец разрешили смотреть познавательные передачи на TV, а я чувствовал себя больным изгоем. Самым отвратительным из детских кошмаров были слова доктора при выписке из больницы, куда я попал, неудачно слетев с качелей. Этот разговор потом снился мне почти каждую ночь:

— К сожалению, никаких сетов. Мальчик перенес слишком сильное сотрясение, и гематома передавила некоторые нервные окончания… Безопаснее будет записать его в «черные».

— А может?.. — Мама тогда так больно сжала мою руку, что я чуть не закричал.

— Вы же не хотите, чтобы ваш сын сошел с ума?

* * *

Именно книги тогда не позволили мне окончательно ощутить себя ущербным.

— Сам подумай, — сказал отец, вывалив на пол моей комнаты гору потрепанных томиков с разноцветными обложками. — Ты пока не можешь смотреть TV, зато некоторые из твоих друзей, вероятно, никогда в жизни не прочитают ни одной книжки. Не потому что не умеют — им просто покажется это ненужным. Зачем тратить время на чтение одной повести, если можно за десять минут прокрутить ленту о ней со всеми видеорядами и гиперссылками? А ты сможешь ее вдумчиво прочитать. Если понравится — посмотреть фильм по ней. Заинтересует — узнаешь все об авторе. Да, пусть не одновременно и не функционально, зато сможешь сам выбирать, что тебе надо. А не заглатывать весь ком образов разом.

Тогда я, пожалуй, не понял и половины того, что он хотел мне объяснить. Но, повзрослев и осмыслив отцовские слова, не раз сказал за них «спасибо». Конечно, порой я чувствовал зависть по отношению к пользователям сетов — без активации мне не хватало чувств для адекватного восприятия СМИ, потребления продуктов новейшего искусства и понимания нюансов научного прогресса. И, естественно, я даже не мог мечтать об интеллектуальной работе.

Зато получал хорошие деньги — «черным» в сфере обслуживания неплохо платят, если их уровень интеллекта позволяет устроиться на частную службу в семью. Еще — всегда мог ответить на вопрос из любой сферы: не в силу своего всезнайства, а потому что не барахтался во всей полноте образов и значений, которые неизбежно вываливались из ноосферы на любого пользователя сета.

А в выходные выбирался с хорошей книгой в сад и погружался в один, тщательно выбранный мир, не отвлекаясь на другие раздражители.

* * *

Погода и вправду оказалась волшебная. На тротуары планируют желтые листья, в воздухе пахнет осенними цветами и чуть уловимо тянет запахом костра. Солнце выпуталось из редких облаков и весело скачет по следам поливальных машин и в окнах домов.

Рабочие мобили и первая волна общественного транспорта уже прокатилась, на улицах виднеются только «черные» воспитатели, провожающие детей ко второму уроку. Обычно я искренне сочувствую тем из них, кто работает с мальчиками — стоит отвернуться, те не только тянут в рот все, что плохо лежит, но и пытаются попробовать окружающий мир на прочность. На секунду ослабишь внимание, а воспитанник уже нашел палку и с упоением колотит ею — хорошо, если по ограде или дереву, а ну как по витрине магазина или даже по первому встречному?

Девочки в этом плане спокойнее. Женщины вообще легче адаптировались к сетам, гораздо лучше с ними сжились, вот почему на сотню «черных» девяносто девять — мужчины. Алиса, помнится, после активации восприятия всего через полтора месяца уже научилась себя контролировать и уяснила, что лучше спрашивать и смотреть, чем пробовать несъедобное и трогать осиные гнезда.

Но сегодня я, напротив, завидую встречным счастливцам. Я бы предпочел вести в школу двух мальчиков, даже если бы они были сверхлюбознательны и с полным отсутствием самоконтроля. Тут надо крепче держать за руки и полностью напрячь внимание — вот и все дела. И вовсе не требуется отвечать на лавину самых неудобных вопросов, которые только может придумать любознательное существо, «заглотившее» сет не по возрасту:

— А кто такие извращения? Как можно заниматься любовью с ними? Они будут третьи, да?.. А когда бабочка опыляет цветок, она его любит? А если не любит, то ягоды не получится?.. А почему любить детей и взрослых — это по-разному? Как именно по-разному? Какая любовь лучше? А какая сильнее?.. А могут ли любить друг друга человек и страшное инопланетное чудовище? А как же они могут сделать это технически?..

Спасибо тебе, старина Уэллс…

* * *

Мы доходим до парка, и мне удается ненадолго отвлечь внимание Мики. Вытащить из океана новых смыслов, в которых ее умишко беспорядочно барахтается, и «прилепить» к привычному материальному миру. На земле лежат красноватые и бордовые листья, некоторые из них напоминают сердечки.

Мы собираем гербарий, и я рассказываю, почему сердце считается символом любви. Зачем именно его показывают в лентах о чувствах, и почему оно бьется, когда кто-то влюблен. Мика улыбается и перебирает собранные листья, бормоча под нос какую-то песенку. Различаю только «L’amour, l’amour…» с неправильным акцентом.

Я не понимаю, что случилось, но через секунду Мика начинает плакать. Сначала она просто всхлипывает, потом принимается горько рыдать и стучать кулачком о рукав моего пальто.

— Что такое, девочка моя?