Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1976 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №09 за 1976 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Кони пошли еще быстрее.

Не выношу опасности за спиной. Я кое-как повернулся на жердочке сиденья и стал смотреть в сторону озера. Оно блестело на солнце ледяными пролысинами, дальний берег таял в слитном сверкании снегов. Тут я заметил: кажущаяся ровной поверхность льда неровна. Она колеблется волнами непомерной ширины. Или почудилось мне?

Вроде нет. И тут на гребне такой «волны» упругий лед вспучился, заискрил вздыбившимся торосом.

Прежде чем мы услышали взрыв, снова скрежеще-стонущий, утробный и ноющий в то же время звук, вызывающий в груди ощущение зубной боли, возник во льду.

А потом ударил пушечный выстрел.

Заржали, взыграв, и понесли вороные. Они заскакали, вразнобой колотя что есть мочи копытами лед, выкатив налитые кровью глаза, и кровавая пена срывалась с их губ.

Капитан, опершись в передок валенком и ботинком протеза, натянул вожжи так, что совсем завалился на нас. Тогда лишь кони, храпя, замедлили скок, перешли на иноходь, немного успокоились.

Мы двинулись по самому прочному — береговому льду, покрытому толстым спрессованным настом, уповая на одно: на нашем пути не попадется трещина, скрытая снегом, или промоина.

Еще несколько взрывов прокатилось над озером, и оно стонало и ныло. Но все это далеко.

— Пронесло! — обернулся капитан. — А вон — Тасарал. За мыском.

По узкой щели мы выехали на высокий берег. Увидели на отлете приземистое здание железнодорожной станции, а у обрыва низкие бараки.

— Стой! — крикнул я капитану.

Кони замерли.

— Наубанов, иди на станцию и встречай тех двоих. Приведешь их к себе на квартиру. В каком бараке живешь?

— Вон, второй. Дверь обита желтым дерматином. Пятый тамбур.

— Где твои дети и жена?

— В соседнем бараке, у знакомых. В моей квартире одни... они...

После разговора с Ахмет-ходжой, Орозовым и Наубановым я решил действовать здесь не так, как в Бурылбайтале. Не мог я не верить Ахмет-ходже, Орозову и Наубанову — трем таким разным людям, что с командиром Тасаральского отряда невозможно быстро и толково договориться о совместных действиях. Да и его безответственные подписи под важными документами о выдаче бандитам паспортов не позволяли мне начать операцию разговором с виновным в халатности и головотяпстве майором, прозванным Пузырем.

Поверив столь разным людям, я оказался прав.

...Потом, когда мы уже поймали банду и Вася остался один охранять задержанных, мне пришлось срочно скакать в штаб. Командир охраны пропустил меня беспрепятственно, посмотрев документы. Однако очень строгая секретарша, испуганная моим внезапным для нее появлением, истрепанной одеждой, остановила меня: «Майор пишет доклад и никого не принимает». — «У меня очень срочное дело, — сказал я. — Доложите, пожалуйста». Секретарша заглянула в кабинет через двойные двери. «Майор говорит по телефону...»

Прошло минут десять. Я слишком спешил, чтобы ждать. Моих товарищей могло уж не быть в живых, и, возможно, только быстрая помощь могла выручить их.

Опять попросил доложить. «Разговаривает по телефону», —- поморщилась секретарша, заглядывая мимоходом в зеркальце. Тут вызвали секретаршу в кабинет. Она встала из-за стола. Я проскользнул за ней.

Огромная комната во всю ширину барака была выстлана красными ковровыми дорожками, а по стенам стояло до полусотни новехоньких стульев, на которые, по-видимому, никто никогда не садился. Два письменных стола — один рабочий, другой, верно, представительский — виднелись в глубине кабинета.

Майор сидел за столом и головы не поднял в ответ на мое приветствие. Я прошел. Снова поздоровайся, майор — ни гугу. Когда я в третий раз повторил вежливое «здравствуйте», майор вдруг откинулся, на спинку кресла: «Поч-чему ты здесь? Кто пустил?» Я протянул ему открытое удостоверение. Но он глядел только на мое обросшее, иссеченное морозом, ветром и песком лицо, замызганное, пропитанное пылью пальто. «Кто тебя пустил?! Во-он!» — небрежным жестом выбил из рук мое удостоверение. Тогда я, сдерживаясь, сел в покойное кресло у стола. «Во-он! Забирай бумажку— и вон! Слышал!» — «Поднимите удостоверение», — сказал я. «Что? Вон! Вон!» Майор покрыл отборным матом секретаршу и, задыхаясь, кричал: «Начальника караула! Комиссара! Быстро! — И мне: — А ну подними бумажку!» — «Поднимите сами...» — «Что?» — «Поднимите сами...» Казалось, майор лопнет от дурной чернильной крови, бросившейся ему в лицо. «Выкиньте оборванца! — приказал майор влетевшему в кабинет начальнику караула. — А тебя разжалую!» — «Товарищ майор...» — «Молчать! Молчать!» — «Это подполковник НКВД Исабаев», — нашел в себе силы договорить бледный начальник караула. «Поч-чему не доложили... — прошипел майор, вскакивая, одергивая китель и поднимая удостоверение. — Вы ищете бандитов? Они скрываются в Бурылбайтале... Нашли притон... Извините, заработался! Столько дел, товарищ Исабаев... Начальник караула будет наказан, вы не беспокойтесь».

Я показал ему поддельные документы с его подписью «Вот ваши дела! И подписали сами».

...Вся эта сцена произошла в конце операции. А прежде всего следовало задержать или уничтожить банду.

Капитан гнал коней к бараку, который указал нам Наубанов перед тем, как пойти на станцию.

Санки с лихого разворота остановились у двери, обитой желтым дерматином.

Окна по обе стороны тамбура, точно плотными занавесками, затянуты изнутри и между рамами морозной наледью.

Фыркали, отдуваясь, вороные, переступали с ноги на ногу. Тонкими колокольцами звенели льдинки, налипшие на бабки, на шерсть выше копыт.

— Слушай, Кабаргин. Вы останетесь здесь. Я сначала войду один. Если услышите выстрелы, бросайте в окна гранаты.

— А вы?

— Бросайте не раздумывая! Если услышите выстрелы, меня уже не будет в живых.

Капитан сказал:

— Лучше всем сразу. Один черт.

— Войдете... когда я выйду или позову. Не раньше. Все.

Я опустил поднятый воротник пальто, поднял и завязал по-городскому «уши» зимней шапки, потрогал за пазухой теплую рукоятку маузера; дернул дверь тамбура, старательно затопал в холодном коридорчике и, широко распахнув входную дверь, шагнул в морозном облаке внутрь. Пар еще не рассеялся, а я крикнул:

— Здорово, рыбаки! Бригадир здесь? Здесь Наубанов Таукэ?

Секунда, две ли прошли в молчании. В нос мне ударил крепкий мужской дух, запах подгорающего хлопкового масла, пресного теста, портянок, овчины, засаленных одеял, которые аккуратной сложенной стопой возвышались до потолка в правом от меня углу большой комнаты. Пятнадцать мужчин сидели на кошме в нательном белье. У двух раскаленных докрасна печей из бочек две молодые женщины вылавливали шумовками из тазов, наполненных кипящим маслом, золотистые боорсоки — пончики из пресного теста, что напекают впрок на дальнюю дорогу. Еще пахло бараниной, а рыбой — нет.

Оружия не было видно.

А я искал взглядом именно оружие. Да, бандиты, верно, чувствовали себя здесь в полной безопасности.

— Нет бригадира... — сказал молодой мужчина с пиалой в левой руке, потому что правая висела на перевязи. — Кто ты такой?

— Что? Не видно, что я ревизор?

— Нет Наубанова. Завтра приходи.

— Мне по другим бригадам ехать надо. Командир сказал — с вас начинать... А помощник бригадира? Актив?

— Я за помощника. Чего тебе? — спросил Исмагул и поставил пиалу на кошму.

— Бригадира нет, с тобой поговорить надо...

Кадыркул поудобнее устроил перебитую ногу. Сразу после ранения он, видимо, запустил рану, и она долго не заживала.

— Командир разрешил «поговорить»? — с подвохом спросил Кадыркул и взял пиалу, поставленную братом.

— Какой командир? Разве у командира спрашивают... Я к вам, к рыбакам...

— А бригадир ругаться будет...

— Не будет! Нам парочку рыбешек... усачей. Оголодали в городе, а тут холод...

— Спирта нет, — сказал Кадыркул. — А двух усачей копченых дам из кладовки. А ты запиши, что ревизию сделал, и не приставай к нашему бригадиру. На ключи. — И Кадыркул передал Исмагулу связку.

— Зачем же беспокоить хорошего человека? — Я радостно взмахнул руками. И было отчего: оба сына Богомбаева тут. Правда, нет Абджалбека, младшего брата Богомбаева. Он-то, очевидно, и ездил с кем-то в Караганду доставать паспорта. И еще яснее ясного: Кадыркул хоть и младший, но верховодит неповоротливым верзилой, тугодумом Исмагулом.

Тут я заметил, что сидящий на краю кошмы, у самых моих ног, молодой парень прячет под себя пистолет.

Только этого не хватало.

— Конечно, не станем мы беспокоить хорошего человека! Добрый человек — редкость! А мы намерзлись. У вас-то тепло, — напрашивался я на чай. — Ах, какие боорсоки!..

«Хоть бы пригласили!. Хоть бы пригласили! Тогда этот молодой дурень не станет палить сразу. А своих уж как-нибудь предупрежу, — молил я про себя. — Пока-то они разглядят Ахмет-ходжу и, что к чему, сообразят...»