Бенгт Шёгрен - Осколки континента

• Название: Осколки континента
• Автор: Бенгт Шёгрен
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1983

Автор — известный прогрессивный шведский писатель, натуралист и путешественник — посвятил свою книгу островам западной части Индийского океана Сейшелам и Маскаренам.

Книга насыщена разнообразной информацией по истории, экономике, географии, ботанике, зоологии, этнографии этих островов. Немало места отведено теме взаимоотношений человека с окружающей средой. Большую познавательную ценность представляют главы, посвященные современному положению, политическим и экономическим проблемам островов.

---

Памплемус — один из самых больших и самых красивых садов в мире, где собраны растения со всех точек тропического пояса. По роскошным пальмовым аллеям посетители идут к главному зданию. Путь их лежит мимо прудов с пышной береговой растительностью, где преобладают «деревья путешественников» с их высокими стволами, заканчивающимися гигантскими веерами. Здесь растут и винтообразные панданусы с характерными для них корнями-ходулями. В просторных вольерах бродят замбарские олени, ползают гигантские черепахи с островов Альдабра, напоминая о том, что они некогда были и на Маврикии.

Среди других достопримечательностей обращает на себя внимание макет примитивной сахарной фактории начала прошлого столетия. Быки, впряженные в ворот, приводили в движение три здоровенных каменных цилиндра, которые перетирали сахарный тростник и выдавливали из него сок. Он стекал по трубе в большой чугунный котел, где его варили и подвергали дальнейшей обработке.

Как и в других парках и садах Маврикия, в ботаническом саду имеется множество памятников выдающимся личностям, например, Бернардену де Сен-Пьеру, посвятившему несколько глав своего путевого описания (1773 года) культурным растениям и сельскохозяйственной продукции острова, а также способствовавшему международной известности Памплемуса тем, что поместил там героев своего любовного романа «Поль и Виргиния».

Эта книга неоднократно переиздавалась, и читательницы всего «цивилизованного» мира оплакивали участь двух влюбленных, которым жестокая судьба не позволила соединиться при жизни. «Рядом с Виргинией под тем же самым бамбуковым деревом положили ее друга Поля», — читаю я в шведском переводе романа, изданного в 1822 году. И напрасно автор добавил: «Над их тихими могилами нет мраморного камня, ни единая надпись не напоминает об их добродетелях». Когда в 1853 году на Маврикий прибыл фрегат «Еушени», кто-то уже давно определил их могилы, к которым приезжающие на остров совершали паломничество.

«Эти могилы совершенно просты, без какой-либо надписи, и содержатся без особого тщания, — писал Скугман. — В тесной ограде посажены кусты терновника, но на каждом кусте было по одному цветку, так что многие из нас удовольствовались лишь несколькими лепестками в память об этом месте, чтобы по прибытии домой подарить их почитателям романа Бернардена де Сен-Пьера. Действительно ли существовали лежащие в них герой и героиня? Об этом мы лучше промолчим».

Что сталось с теми могилами, я не знаю. По словам Скугмана, они находились в крошечном садике неподалеку от ботанического сада.

Может быть, они так сильно пришли в запустение, что для них нашли новое место. Как бы то ни было, к концу прошлого столетия народное поверье перенесло их в сад Памплемус. Аллея в нескольких шагах от его главного входа называется не более и не менее, как «Аллея гробницы Поля и Виргинии». Она ведет к обломкам какого-то монумента, считающегося теперь могилой несчастных влюбленных. Но поскольку роман о них уже давно канул в историю, отошли в прошлое и лучшие дни монумента как туристской достопримечательности. К тому же, он скорее всего не надгробный монумент, а цоколь алтаря, сооруженного в 1750 году губернатором Бартелеми Давидом в честь богини Флоры…

До него Мон-Плезир принадлежал Лабурдоннэ, который засадил здесь целое поле культурными растениями, незадолго до этого доставленными на Маврикий. Его работа была продолжена неким господином Фюзе-Облем, ботаником и аптекарем, трудившимся на острове с 1752 по 1761 год, сначала в Мон-Плезире, а затем в местечке Ле-Редюи, по другую сторону от Порт-Луи. Уже в 1748 году французская Ост-Индская компания поручила Пьеру Пуавру освоить разведение пряностей в Юго-Восточной Азии, чтобы затем ликвидировать голландскую монополию на торговлю пряной гвоздикой и мускатным орехом.

Похоже, что эти два специалиста по культурным растениям сразу же стали смертельными врагами. Когда Пуавр вернулся с саженцами и семенами сначала из Замбоанги на Филиппинах, которые тогда принадлежали Испании, а потом с португальского Тимора, между ними начался конфликт. В 1755 году Фюзе-Обль заявил, что саженцы, привезенные Пуавром из Замбоанги, не были подлинными, а мускатные орехи с Тимора в действительности были орехами бетеля. Растения вскоре погибли. Пуавр обвинил Фюзе-Обля в том, что он нарочно загубил растения, поливая их горячей водой.

Хотя на Маврикии и считают, что Фюзе-Обль страдал профессиональной завистливостью в сочетании с манией преследования, в то время как Пуавр был несчастным, обманутым благотворителем, этот эпизод завершился тем, что Пуавр впал в немилость и вернулся во Францию. Вскоре остров Маврикий навсегда покинул и Фюзе-Обль.

Лишь в 1767 году, когда Пуавру была предоставлена возможность вернуться на Маврикий и работать в качестве главного растениевода, сад Памплемус превратился в настоящую ботаническую школу под названием «Сад короля». С Тимора были привезены новые пряные растения, а на Реюньоне и Сейшелах открыты филиалы маврикийского ботанического сада. Но с выращиванием пряностей не ладилось. Говорили, что его пряные гвоздики были «маленькими, сухими и тощими». К тому же Фюзе-Обль обосновался в Кайенне, где дела у него пошли так хорошо, что в Париже решили сделать ставку на выращивание пряностей в этой французской колонии в Южной Америке. Население же Маврикия теперь должно было производить продукты питания для гарнизона и проходящих мимо судов.

Из Памплемуса пряные растения были в несколько этапов переправлены в Кайенну и во французские владения на Антилах. После того, как в 1775 году Пуавр окончательно вернулся на родину, на Реюньоне удалось добиться исключительно хороших результатов. А в XIX веке остров превратился в важнейшую «пряную» колонию Франции, уступая лишь Кайенне. С Реюньона растения были перевезены на Мадагаскар. Даже арабский Занзибар, который впоследствии стал крупнейшим в мире производителем пряной гвоздики, получил с Реюньона первое растение этого вида, происходившего от тех гвоздик, которые Пуавр привез на Маврикий. Таким образом, ему все-таки удалось нарушить голландскую монополию. Даже после его смерти ботанический сад в Памплемусе продолжал расти и расширяться. В 1785 году в нем насчитывалось около шести тысяч различных видов полезных, декоративных и других растений.

Еще во времена Маэ де Лабурдоннэ сюда были привезены из Южной Америки два сорта маниока, или кассавы. Об этом свидетельствует Бернарден де Сен-Пьер, который среди других завезенных на Маврикий растений называет рис, табак, хлопок, бамбук, банан, папайю, гуайяву, авокадо, манго, «адамово яблоко» и даже двойные кокосовые орехи. Среди растений, привезенных Фюзе-Облем, выделяются два сорта корней таро, фруктовое дерево, похожее на индийский баньян, клещевина, кайеннский перец и томаты, которые на Маврикии почему-то называли «яблоками любви». Позже появилось хлебное дерево (Artocarpus communis), его ближайший родственник як-дерево (Artocarpus integrifolia), плоды которого имеют продолговатую форму, в то время как плоды хлебного дерева круглые, и другие культурные растения. Почти все они предназначались для местного потребления.

Во времена французов экспорт на Маврикии был незначительным. «Звезда и ключ Индийского океана» потребляла значительно больше, чем производила. Во Францию вывозилось немного хлопка, но зато импортировалось продовольствие и другие товары с Реюньона, Родригеса и Сейшел. Ни один кофейный куст не давал больше кофейных зерен, чем было необходимо самому Маврикию, несмотря на то что на Реюньоне кофе уже в XVIII веке составлял выгодную статью экспорта.

Лишь после того, как на остров пришли англичане и кончились длительные войны с Великобританией, Маврикий постепенно превратился в производительную земледельческую колонию. Но лишь после того, как ставка была сделана на сахар…

Как только Декаэн капитулировал, его место занял первый британский губернатор Роберт Фаркуар, выполнявший функции губернатора завоеванного несколькими месяцами ранее Реюньона. Одной из его важнейших задач была отмена работорговли согласно закону, принятому в Лондоне в 1811 году и обнародованному в январе 1813 года. Судя по всему, английскому губернатору при выполнении новых инструкций удалось обойтись без применения силы. «Он не спешил и хотел постепенно отучить население от подобного рода практики», — свидетельствует один очевидец.

Здесь, как и во всем мире, плантаторы отрицательно относились к любым попыткам ограничить их свободу действий, с трудом поддававшихся контролю. На Реюньон привозили рабов. На самом же Маврикии был запрещен лишь ввоз новых рабов, но не торговля рабами.

Контрабанда рабами на Маврикии, а также на мелких островах между Мадагаскаром и Сейшелами стала простым и обычным занятием. Новые рабы из Африки и Мадагаскара нелегально доставлялись на Сейшелы и другие небольшие острова, например, Агалега, откуда их уже открыто перевозили на Маврикий. Их привозили и на кораблях, которые по пути с Сейшельских островов останавливались на Реюньоне. Лишь когда в начале 20-х годов прошлого столетия на Мадагаскаре вспыхнула эпидемия холеры и губернатор указал на то, что работорговля будет способствовать ее распространению на Маврикий, контрабандный ввоз рабов был приостановлен.