Бенгт Шёгрен - Осколки континента

• Название: Осколки континента
• Автор: Бенгт Шёгрен
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1983

Автор — известный прогрессивный шведский писатель, натуралист и путешественник — посвятил свою книгу островам западной части Индийского океана Сейшелам и Маскаренам.

Книга насыщена разнообразной информацией по истории, экономике, географии, ботанике, зоологии, этнографии этих островов. Немало места отведено теме взаимоотношений человека с окружающей средой. Большую познавательную ценность представляют главы, посвященные современному положению, политическим и экономическим проблемам островов.

---

Хотя свидетельство Хэрри слишком лаконично, чтобы судить о том, сам ли автор видел серых дронтов и пробовал их мясо или же писал с чужих слов, тем не менее на основании этих высказываний можно предположить, что эти птицы вымерли «приблизительно к 1680 году» или чуть позже. Уже Франсуа Лега, посетивший Маврикий в 1693–1696 годах, в своем путевом очерке совсем не упоминает дронтов, хотя и рассказывает о многих других животных, включая гигантских черепах и различных пернатых.

Но на других Маскаренских островах серые дронты жили еще несколько десятилетий. Самое раннее упоминание о белом реюньонском дронте (Raphus solitarius) относится к 1613 году, когда английский капитан Каслтон посетил необитаемый остров, оставив там различных домашних животных, как это сделали португальцы уже в 1545 году.

Двенадцать лет спустя один из помощников капитана, некий Тэттон, издал свой путевой дневник. О птицах он пишет: «Там множество птиц, больших и малых, много голубей, попугаев и им подобных; есть там и большая птица величиной с индюка, очень жирная и с такими короткими крыльями, что она не может летать. Она белого цвета и почти ручная. Эти птицы непохожи на других и тем, что не боятся выстрелов, они их даже не беспокоят. Наши люди убивали их палками и камнями. Десять человек могут добыть столько птиц, что они на целый день обеспечат пищей сорок человек».

Аналогичные сведения приводит голландец Бонтекоэ ван Горн, который в 1618 году провел на Реюньоне 21 день. Он назвал жирных птиц «хохлохвостками»; в то время это было обычное голландское название для серых маврикийских дронтов. К сожалению, он ни слова не говорит об окраске птицы; о ней не пишет и французский священник, побывавший на острове в 1668 году. Его наблюдение напоминает наблюдение Тэттона: «В этом месте я увидел птицу, которую нигде раньше не встречал. Колонисты называют ее птицей-пустынником, так как она действительно любит одиночество и встречается в глухих местах. Она была бы похожа на индюка, если бы не длинные ноги. Ее красивое оперенье радует глаз. Цвет его постоянно меняется, отливая золотом. Мясо у нее изысканное… Каждый из нас захотел взять с собой но две птицы, чтобы послать их во Францию и там передать Его Величеству; но на корабле птицы умерли, вероятно, от тоски, отказавшись от еды и питья».

Эти свидетельства побудили японского эколога Масауи Хачисука выдвинуть гипотезу о существовании на Реюньоне двух различных видов дронтов: одного — белого и другого — бледно-желтого, длинноногого, похожего на птицу-пустынника, жившую на Родригесе. К сожалению, его гипотеза остается недоказанной, так как имеющиеся свидетельства либо носят описательный характер, либо состоят из сомнительных рисунков.

От реюньонских дронтов не осталось ни одного скелета. Между тем, по имеющимся данным, в Европу были завезены по крайней мере два белых дронта: один из них — в Амстердам около 1670 года и другой — во Францию, между 1735-м и 1746-м годами, губернатором Лабурдоннэ. Это говорит о том, что в середине XVIII века белый дронт еще жил на острове. К тому времени, как француз Бори де Сен-Венсен издал описание своего путешествия на Реюньон в 1801 году, птица уже пала жертвой тех же самых врагов, которые погубили ее на Маврикии.

Последние сообщения о живых дронтах поступили с Родригеса. В XVI и XVII веках этот маленький остров редко посещали корабли, колонизации он подвергся значительно позже, чем другие Маскаренские острова. Все это объясняет, почему особый вид дронта с Родригеса — птица-пустынник — прожил добрую половину XVIII века, вероятно, пережив белого дронта.

Видел пустынника и Франсуа Лега, которого часто называют стопроцентным лжецом и плагиатором, в частности, за то, что иллюстрации птиц в его книге «Путешествие и приключения Франсуа Лега и его компаньонов» чрезвычайно сомнительны, а также и потому, что автор широко черпал материал из чужих источников. Его даже обвиняли в том, что он выдумал свою книгу.

Тем не менее я склонен думать, что в его книге содержатся факты, говорящие о том, что он действительно совершил путешествие. Об этом, в частности, свидетельствует описание пустынника, которое, насколько известно, до него не сделал ни один из путешественников[35].

В то время (конец XVIII века) Родригес еще не был заселен привезенными четвероногими животными. Правда, и на этом острове не обошлось без крыс, но в основном там обитали ящерицы и черепахи, летучие мыши и птицы, среди которых, как пишет Лега, «самой диковинной была та, которую называют пустынником; ее редко видят в компании, хотя она и многочисленна».

Поскольку описание Лега — самое детальное, я счел целесообразным привести его почти полностью:

«Оперение у самцов сероватое и коричневое, лапы напоминают индюшачьи, и даже клюв, как у индюка, но только сильнее изогнут. У них почти нет хвоста, а их задняя часть, покрытая перьями, закруглена, как бедро лошади. Они рослее индюка и имеют прямую шею, более длинную, чем у индюка, когда тот ее вытягивает. Глаза у них черные и подвижные, а на голове нет ни гребешка, ни хохолка. Они никогда не летают: крылья слишком маленькие, чтобы выдержать вес. Они лишь дерутся ими и машут, созывая друг друга. Взмахи эти быстры и следуют один за другим двадцать или тридцать раз в течение четырех-пяти минут; движения крыльев создают шум, напоминающий звук, издаваемый пустельгой. Его слышно на расстоянии более двухсот метров. Костяк крыла более жесткий во внешней части и образует под перьями птицы маленький круглый нарост, напоминающий мушкетную пулю, который вместе с клювом — главные средства защиты. В лесу их очень трудно поймать, но на открытой местности это не составляет особого труда, так как человек бегает куда быстрее. К ним довольно легко подобраться. С марта н по сентябрь они жирны и отменны на вкус, в особенности молодые птицы. Встречаются самцы, которые весят до 45 фунтов.

Самки удивительно красивы. Среди них встречаются как „блондинки”, так и темные; блондинками я называю тех, цвет которых соответствует цвету светлых волос. У основания их красновато-коричневого клюва имеется кайма, напоминающая траурную повязку вдовы. Ни одно перо не высовывается из общей массы перьев, так как птицы постоянно наводят порядок в своем оперении, чистят его клювом. Хвостовые перья закруглены на концах, как раковинки, и весьма пушисты. На зобу у них — два бугорка из перьев более светлой окраски, чем все остальные. Походка у этих птиц такая грациозная, что невольно любуешься, когда они передвигаются по земле. Их красивый внешний вид часто спасал им жизнь.

Хотя эти птицы, если за ними не гнаться, доверчиво подходят к человеку, их никак не удается приручить: как только они попадают в неволю, то начинают плакать, упрямо отказываются от любой еды до тех пор, пока не умирают. И у самок и у самцов всегда находят в желудке коричневый, весьма тяжелый и твердый камень, величиной с куриное яйцо. Он имеет довольно грубую и шероховатую поверхность, плоскую с одной стороны и круглую — с другой. Мы пришли к выводу, что это врожденный камень, ибо его обнаруживают у птицы в любом возрасте. К тому же канал, который ведет от зоба к желудку, слишком узок, чтобы по нему мог пройти предмет даже вполовину меньше такого камня. Мы охотно пользовались им для точения ножей.

Когда птицы хотят построить себе гнездо, они выбирают голое место, нагромождают пальмовые листья в виде холмика высотой до полутора футов и откладывают одно яйцо, которое значительно крупнее гусиного. Самцы и самки по очереди высиживают его. Птенец появляется не ранее, чем через семь недель. Несколько месяцев, пока они сидят на яйцах и выкармливают птенца, никто, даже птица их вида, не может подойти к гнезду ближе, чем на двести шагов. Если самец замечает чужую самку, он начинает вращать крыльями, издавая характерные звуки. На эти звуки прибегает его самка и изгоняет чужачку. Самки ведут себя аналогично, предоставляя своим самцам изгонять чужих.

Схватки иногда продолжаются довольно долго, так как чужак во время бегства описывает круги, не удаляясь от самого гнезда; преследователь, однако, не отстает от него до тех пор, пока не выгонит его вовсе».

После этого рассказа, который незаметно переходит в описание брачных игр пустынников или, по крайней мере, их поведения во время охоты, Лега дает волю своей фантазии. Он утверждает, что птенцы пустынника образуют семейные пары и «женятся» уже через несколько дней после того, как покидают гнездо, подавая, так сказать, пример людям, которые, как он считает, также должны жениться в раннем возрасте, «чтобы удовлетворить природу в должный момент».

Может быть, Лега действительно украл кое-какие данные о строительстве гнезда пустынника и времени выведения им птенцов у француза Коша, который писал о дронтах в 1651 году. Однако Лега ни разу не упоминает о дронте, описывая фауну Маврикия, а ведь он должен был читать об этой птице и едва ли мог знать, что она вымерла, если бы действительно был тем фантазером-домоседом, которого из него хотят сделать его свирепые критики. Вместо этого у Лега имеются описания других маврикийских птиц, которым он частично обязан своей сомнительной репутацией, так как эти описания зачастую туманны (к тому же искажены бесчисленным количеством ошибок в старых английских и немецких переводах). Натуралисты не всегда их правильно понимали. Так, лорд Ротшильд и позже японец Хачисука «обнаружили» на Маврикии с легкой руки Лега несуществующие виды и даже придумали им латинские названия.